Сестра Гиринг засмеялась:
— Брамфет, вы отстали на целых двадцать лет. Этого было достаточно для нашего поколения, а сейчас эти девочки, прежде чем выполнить наше распоряжение, задаются вопросом, насколько оно оправданно и что такого сделали старшие, чтобы заслужить их уважение. В целом это неплохо. А иначе как можно рассчитывать привлечь к сестринскому делу умных девушек, если относиться к ним как к слабоумным? Мы должны поощрять их желание спрашивать об установленных процедурах, даже время от времени отвечать им.
Сестра Брамфет поглядела на нее с таким выражением, что было ясно: лично она готова обойтись и без умников, раз уж они позволяют себе такое пренебрежение к старшим.
—Интеллект — это еще не самое главное. В этом состоит проблема нашего времени, потому что люди считают интеллект единственным необходимым качеством человека.
Сестра Рольф сказала:
— Дайте мне смышленую девушку, и я сделаю из нее отличную медсестру — не важно, есть у нее к этому призвание или нет. Возьмите, например, глупых. Они будут льстить вашему самолюбию, но из них никогда не выйдет хорошей квалифицированной специалистки.
Говоря это, она смотрела на сестру Брамфет, и в ее голосе слышалось явное презрение. Делглиш опустил глаза в тарелку и притворился, что тщательно отделяет от говядины прожилки жира.
Реакцию сестры Брамфет можно было предсказать.
—Специалистки! Мы говорим о медсестрах. Хорошая медсестра думает о себе прежде всего как о медсестре! Конечно, она квалифицированная специалистка! Я думала, что уж теперь мы все с этим согласились. Но в наше время слишком много разговоров ведется об общественном положении. А по-моему, главное — это справляться со своей работой.
— Но с какой именно? Не об этом ли мы и спрашиваем себя?
— Вы — может быть. Лично мне прекрасно известно, чем я занимаюсь. В частности, сейчас это уход за очень тяжелым больным.
Сестра Брамфет отодвинула тарелку в сторону, ловко накинула на плечи плащ, на прощанье кивнула им, что можно было расценить как предупреждение или примирение, и с деловитым видом поспешила из столовой своей тяжелой походкой пахаря, с болтающейся сбоку потертой сумкой. Сестра Гиринг рассмеялась, глядя ей вслед:
— Бедная старая Брам! Послушать ее, так у нее всегда очень тяжелые больные.
Сестра Рольф сухо отозвалась:
—Так оно и есть.
3
Ленч закончился почти в полном молчании. Затем сестра Гиринг покинула их, что-то пробормотав насчет занятий по клинике в палате. Делглишу пришлось возвращаться в Найтингейл-Хаус с сестрой Рольф. Они вместе вышли из столовой, и он забрал из гардероба свое пальто. Затем они прошли по длинному коридору и через поликлиническое отделение. По всей видимости, оно было открыто совсем недавно, и вся мебель и убранство сияли чистотой. Огромный холл с его столиками с пластиковым покрытием и стоящими вокруг стульями, с его многочисленными ухоженными комнатными растениями и весьма посредственными картинами был довольно уютным, но у Делглиша не было желания задерживаться здесь. Как у всякого здорового человека, у него было непреодолимое отвращение к больницам, вызванное отчасти страхом, отчасти антипатией, и он нашел эту атмосферу нарочитой живости и фальшивой естественности неубедительной и пугающей. Запах дезинфекции, которая, по мнению мисс Бил, являлась эликсиром жизни, у него вызывал только тяжелые ассоциации со смертью. Он не думал, что смерть пугает его. Несколько раз за свою службу он близко соприкасался с ней, и она не вызывала в нем чрезмерного отвращения. Но он боялся старости, сопровождающих ее болезней и беспомощности. Его пугала перспектива потери независимости, пренебрежительного отношения посторонних к дряхлости, отказа от личной жизни, ненависть к боли, жалостливые взгляды па лицах друзей, которые понимают, что их сочувствие долго не продлится. В свое время ему придется столкнуться со всеми этими вещами, если только смерть не заберет его к себе легко и быстро. Что ж, он готов с ними встретиться. Он не настолько самонадеян, чтобы думать, что его минует доля всех остальных людей. Но пока он предпочитал, чтобы ему не напоминали об этом возрасте.
Поликлиника находилась рядом с входом в отделение скорой помощи, и когда они проходили мимо него, в двери внесли носилки. На них лежал истощенный старик; у его мокрых губ был прилажен сосуд для рвоты; его невероятно огромные глаза бессмысленно вращались в орбитах на совершенно голом черепе. Делглиш почувствовал, что на него смотрит сестра Рольф. Он повернул голову как раз в нужный момент, чтобы уловить ее задумчивый и, как ему показалось, презрительный взгляд.
— Вам здесь не нравится, правда? — спросила она.
— Признаться, не очень.
— Сейчас и мне самой тоже, но подозреваю, что совсем по другим причинам.
Они помолчали. Затем Делглиш спросил, обедает, ли Леонард Моррис в общей столовой, когда работает в госпитале.
— Редко. Думаю, он съедает принесенные с собой сандвичи в фармацевтическом кабинете. Он предпочитает обедать в компании с самим собой.
— Или в компании с сестрой Гиринг? Она презрительно усмехнулась:
— А! Вы уже и до этого докопались! Ну конечно! Она принимала его у себя вчера вечером, как я слышала. Кажется, маленький человек уже не может себе позволить ни угостить знакомого, ни соответственно после этого провести с ним вечер. Как же полиция любит копаться в грязном белье! Странная это работа — как собаки вокруг дерева, вынюхивать везде грехи.
— А вам не кажется, что «грех» — слишком сильное слово для сексуальной озабоченности Леонарда Морриса?
— Разумеется, просто я выразилась фигурально. Но я бы не советовала вам очень волноваться из-за любовной связи Морриса и Гирииг. Их отношения существуют так долго, что считаются уже респектабельными, о них даже перестали болтать. Она из тех женщин, которым обязательно нужно кого-нибудь опекать, а он как раз мужчина такого типа, который любит кому-нибудь пожаловаться на свою ужасную семейную жизнь и жуткие отношения между коллегами. По его мнению, к нему как к профессионалу относятся недостаточно почтительно. Кстати, у него четверо детей. Я думаю, его ничто так не расстроило бы, как если бы вдруг его жена решила с ним разойтись и они с Гиринг могли бы пожениться. Гиринг, конечно, хотела бы иметь мужа, но вряд ли она выбрала бы па эту роль бедняжку Морриса. Более вероятно…
Она вдруг замолчала. Делглиш спросил:
— Вы думаете, у нее на уме есть более подходящий кандидат?
— Почему бы вам не спросить об этом ее? Она мне не доверялась.
— Но вы отвечаете за ее работу? Клинический инструктор находится под руководством старшего преподавателя?
— Я отвечаю за ее работу, а не за моральный облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Брамфет, вы отстали на целых двадцать лет. Этого было достаточно для нашего поколения, а сейчас эти девочки, прежде чем выполнить наше распоряжение, задаются вопросом, насколько оно оправданно и что такого сделали старшие, чтобы заслужить их уважение. В целом это неплохо. А иначе как можно рассчитывать привлечь к сестринскому делу умных девушек, если относиться к ним как к слабоумным? Мы должны поощрять их желание спрашивать об установленных процедурах, даже время от времени отвечать им.
Сестра Брамфет поглядела на нее с таким выражением, что было ясно: лично она готова обойтись и без умников, раз уж они позволяют себе такое пренебрежение к старшим.
—Интеллект — это еще не самое главное. В этом состоит проблема нашего времени, потому что люди считают интеллект единственным необходимым качеством человека.
Сестра Рольф сказала:
— Дайте мне смышленую девушку, и я сделаю из нее отличную медсестру — не важно, есть у нее к этому призвание или нет. Возьмите, например, глупых. Они будут льстить вашему самолюбию, но из них никогда не выйдет хорошей квалифицированной специалистки.
Говоря это, она смотрела на сестру Брамфет, и в ее голосе слышалось явное презрение. Делглиш опустил глаза в тарелку и притворился, что тщательно отделяет от говядины прожилки жира.
Реакцию сестры Брамфет можно было предсказать.
—Специалистки! Мы говорим о медсестрах. Хорошая медсестра думает о себе прежде всего как о медсестре! Конечно, она квалифицированная специалистка! Я думала, что уж теперь мы все с этим согласились. Но в наше время слишком много разговоров ведется об общественном положении. А по-моему, главное — это справляться со своей работой.
— Но с какой именно? Не об этом ли мы и спрашиваем себя?
— Вы — может быть. Лично мне прекрасно известно, чем я занимаюсь. В частности, сейчас это уход за очень тяжелым больным.
Сестра Брамфет отодвинула тарелку в сторону, ловко накинула на плечи плащ, на прощанье кивнула им, что можно было расценить как предупреждение или примирение, и с деловитым видом поспешила из столовой своей тяжелой походкой пахаря, с болтающейся сбоку потертой сумкой. Сестра Гиринг рассмеялась, глядя ей вслед:
— Бедная старая Брам! Послушать ее, так у нее всегда очень тяжелые больные.
Сестра Рольф сухо отозвалась:
—Так оно и есть.
3
Ленч закончился почти в полном молчании. Затем сестра Гиринг покинула их, что-то пробормотав насчет занятий по клинике в палате. Делглишу пришлось возвращаться в Найтингейл-Хаус с сестрой Рольф. Они вместе вышли из столовой, и он забрал из гардероба свое пальто. Затем они прошли по длинному коридору и через поликлиническое отделение. По всей видимости, оно было открыто совсем недавно, и вся мебель и убранство сияли чистотой. Огромный холл с его столиками с пластиковым покрытием и стоящими вокруг стульями, с его многочисленными ухоженными комнатными растениями и весьма посредственными картинами был довольно уютным, но у Делглиша не было желания задерживаться здесь. Как у всякого здорового человека, у него было непреодолимое отвращение к больницам, вызванное отчасти страхом, отчасти антипатией, и он нашел эту атмосферу нарочитой живости и фальшивой естественности неубедительной и пугающей. Запах дезинфекции, которая, по мнению мисс Бил, являлась эликсиром жизни, у него вызывал только тяжелые ассоциации со смертью. Он не думал, что смерть пугает его. Несколько раз за свою службу он близко соприкасался с ней, и она не вызывала в нем чрезмерного отвращения. Но он боялся старости, сопровождающих ее болезней и беспомощности. Его пугала перспектива потери независимости, пренебрежительного отношения посторонних к дряхлости, отказа от личной жизни, ненависть к боли, жалостливые взгляды па лицах друзей, которые понимают, что их сочувствие долго не продлится. В свое время ему придется столкнуться со всеми этими вещами, если только смерть не заберет его к себе легко и быстро. Что ж, он готов с ними встретиться. Он не настолько самонадеян, чтобы думать, что его минует доля всех остальных людей. Но пока он предпочитал, чтобы ему не напоминали об этом возрасте.
Поликлиника находилась рядом с входом в отделение скорой помощи, и когда они проходили мимо него, в двери внесли носилки. На них лежал истощенный старик; у его мокрых губ был прилажен сосуд для рвоты; его невероятно огромные глаза бессмысленно вращались в орбитах на совершенно голом черепе. Делглиш почувствовал, что на него смотрит сестра Рольф. Он повернул голову как раз в нужный момент, чтобы уловить ее задумчивый и, как ему показалось, презрительный взгляд.
— Вам здесь не нравится, правда? — спросила она.
— Признаться, не очень.
— Сейчас и мне самой тоже, но подозреваю, что совсем по другим причинам.
Они помолчали. Затем Делглиш спросил, обедает, ли Леонард Моррис в общей столовой, когда работает в госпитале.
— Редко. Думаю, он съедает принесенные с собой сандвичи в фармацевтическом кабинете. Он предпочитает обедать в компании с самим собой.
— Или в компании с сестрой Гиринг? Она презрительно усмехнулась:
— А! Вы уже и до этого докопались! Ну конечно! Она принимала его у себя вчера вечером, как я слышала. Кажется, маленький человек уже не может себе позволить ни угостить знакомого, ни соответственно после этого провести с ним вечер. Как же полиция любит копаться в грязном белье! Странная это работа — как собаки вокруг дерева, вынюхивать везде грехи.
— А вам не кажется, что «грех» — слишком сильное слово для сексуальной озабоченности Леонарда Морриса?
— Разумеется, просто я выразилась фигурально. Но я бы не советовала вам очень волноваться из-за любовной связи Морриса и Гирииг. Их отношения существуют так долго, что считаются уже респектабельными, о них даже перестали болтать. Она из тех женщин, которым обязательно нужно кого-нибудь опекать, а он как раз мужчина такого типа, который любит кому-нибудь пожаловаться на свою ужасную семейную жизнь и жуткие отношения между коллегами. По его мнению, к нему как к профессионалу относятся недостаточно почтительно. Кстати, у него четверо детей. Я думаю, его ничто так не расстроило бы, как если бы вдруг его жена решила с ним разойтись и они с Гиринг могли бы пожениться. Гиринг, конечно, хотела бы иметь мужа, но вряд ли она выбрала бы па эту роль бедняжку Морриса. Более вероятно…
Она вдруг замолчала. Делглиш спросил:
— Вы думаете, у нее на уме есть более подходящий кандидат?
— Почему бы вам не спросить об этом ее? Она мне не доверялась.
— Но вы отвечаете за ее работу? Клинический инструктор находится под руководством старшего преподавателя?
— Я отвечаю за ее работу, а не за моральный облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96