Они уже подвергли кое-что из этого спектральному анализу. Теперь, когда им известно, что искать, дело должно пойти быстрее. Нам следует как можно скорее отослать эту жестянку к ним. Но сначала взглянем на нее повнимательней.
И он полез в свой рабочий саквояж за порошком для проявления отпечатков пальцев, приспособлением для напыления и лупой. Сплюснутый маленький баллончик в его осторожных руках потемнел. Но отпечатков пальцев на нем не оказалось, только несколько неопределенных пятен на потертой этикетке.
— Так, — сказал он. — Найдите тех трех сестер, ладно, сержант? Вероятно, они могут знать, откуда взялся этот баллончик. Они живут здесь. Сестра Гиринг находится в гостиной. Две другие должны быть где-то поблизости. Если сестра Брамфет все еще в отделении, то ей придется его покинуть. И если в ближайший час кто-то надумает помереть, то пусть обходится без ее помощи.
— Вы хотите видеть их всех вместе или поодиночке?
— Как получится. Это не имеет значения. Главное — отыщите их. Больше всего я рассчитываю на показания Гиринг. Это она ухаживает за цветами.
Первой появилась именно сестра Гиринг. Она с беззаботным видом вошла в комнату, лицо ее выражало любопытство и привычное спокойствие благополучной хозяйки. Затем ее взгляд застыл на баллончике. Трансформация выражения ее лица произошла столь мгновенно и разительно, что могла показаться едва ли не комичной.
— О нет, — едва не задохнулась она и, прижав руки ко рту, опустилась в кресло напротив Делглиша, смертельно бледная. — Где вы?.. О господи! Неужели вы хотите сказать, что Фоллон отравилась никотином?
— Отравилась или была отравлена. Вы узнаете этот баллончик, сестра Гиринг?
Голос сестры прозвучал едва слышно:
— Разумеется. Это мой… это, случайно, не тот, из которого я опрыскивала розы? Где вы его нашли?
— Неподалеку от дома. Где и когда вы видели его в последний раз?
— Он хранился в белом шкафчике под полкой в оранжерее, слева от двери. Там все мои садовые принадлежности. Я не помню, когда видела его в последний раз.
Она была готова расплакаться; от ее счастливой беззаботности не осталось и следа.
— Право же, это слишком ужасно! Это просто чудовищно! Я не могу даже представить себе такое. Но как, скажите мне на милость, Фоллон могла знать, что отрава хранится там, и воспользоваться ею? Я и сама об этом забыла. Если бы я о пей вспомнила, то пошла бы и проверила, по-прежнему ли она на месте. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? Она действительно умерла от отравления никотином?
— Пока у нас пет заключения экспертизы, сомнений хоть отбавляй. Но если полагаться на здравый смысл, то все выглядит так, как если бы именно это вещество явилось причиной ее смерти. Когда вы его купили?
— По правде сказать, я даже не помню. Где-то в начале прошлого лета, как раз перед тем, как начинают цвести розы. Кто-нибудь из сестер, возможно, и помнит. Я ухаживаю за большинством растений в нашей оранжерее. Хотя на самом деле никто не поручал мне этого официально. Но я люблю цветы, а остальным до них нет особого дела, так что я стараюсь, как могу. Я разбила небольшую клумбу с розами перед столовой, поэтому мне понадобился никотин, чтобы вывести насекомых. Я купила его в «Блоксхем несэрис» на Винчестер-роуд. Взгляните, адрес отпечатан на этикетке. И хранила в шкафчике в углу оранжереи вместе с остальными садовыми принадлежностями: перчатками, веревками, лейками и прочим инвентарем.
— Вы можете припомнить, когда в последний раз видели никотин?
— Вряд ли. Но я заглядывала в шкафчик в прошлое воскресенье утром, чтобы взять перчатки. В воскресенье у нас была торжественная служба в церкви, поэтому я хотела украсить ее цветами. Я надеялась найти в саду какие-нибудь причудливые ветки, осенние листья и стручки, которые могли бы пригодиться для композиции. Не помню, видела ли я в тот день баллончик, но, думаю, я бы заметила, если бы его не оказалось на месте. Однако я не совсем в этом уверена. Я не пользовалась им уже много месяцев.
— Кто еще знал, что он хранится там?
— Да кто угодно. Я имею в виду, что шкафчик не запирается, поэтому никому не составило бы труда заглянуть в него. Конечно, мне все же следовало запереть его, но кто же думал… видите ли, если кто-то захочет наложить на себя руки, он все равно найдет для этого способ. Я просто в ужасе, но вы не можете обвинить меня в причастности к ее смерти. Нет! Это несправедливо! Она могла воспользоваться чем угодно! Чем угодно!
— Кто?
— Фоллон. Если Фоллон и вправду покончила с собой. О господи, я сама не знаю, что говорю.
— Сестра Фоллон знала о никотине?
— Нет, если только случайно не нашла его в шкафчике. Кому, я уверена, было точно известно о нем, так это Брамфет и Рольф. Они сидели в оранжерее в тот самый момент, когда я ставила аэрозоль с никотином в шкаф. Я подняла его над головой и пошутила насчет того, что у меня теперь достаточно отравы, чтобы кое от кого избавиться, а Брамфет посоветовала мне запереть ее на ключ.
— Но вы этого не сделали?
— Да нет, я просто поставила баллончик в шкафчик. Замка на нем нет, так что я не могла бы этого сделать в любом случае. К тому же на баллончике вполне ясное предупреждение. И ребенку понятно, что это отрава. Разве мне могло прийти в голову, что кто-то собирается покончить с собой. Да и почему никотин? У медсестер достаточно возможностей раздобыть сильнодействующие таблетки. Я ни в чем не виновата. Это несправедливо. В конце концов, дезинфицирующий раствор, который убил Пирс, был не менее смертельным. Но никто никого не обвинял из-за того, что его забыли в туалете. Нельзя же вводить в школе сестер порядки, как в психиатрической клинике. Меня нельзя винить в этом. Люди, которые находятся здесь, считаются совершенно нормальными, а не маниакальными самоубийцами. Я не могу отвечать за это! Не могу!
— Если вы не давали никотин сестре Фоллон, то вы не должны чувствовать себя виноватой. Сестра Рольф сказала что-нибудь, когда вы появились с этой отравой?
— Вряд ли. Она просто оторвала взгляд от своей книги. Но я точно не помню. Я даже не могу вам сказать наверняка, когда это было. Но день был очень солнечным. Я хорошо это запомнила. Думаю, это было где-то в конце мая или начале июня. Может, Рольф помнит, да и Брамфет, определенно, должна помнить.
— Ладно, мы их поспрашиваем. А пока нам стоит заглянуть в ваш шкафчик.
Он отдал баллончик с никотином Мастерсопу, чтобы тот запаковал его и отослал в лабораторию, затем велел сержанту отыскать сестер Брамфет и Рольф и вышел за сестрой Гиринг из комнаты. Она повела его на первый этаж, продолжая протестующе бормотать себе под иос. Они прошли через столовую и остановились перед дверью, ведущей в оранжерею. То, что дверь оказалась запертой, заставило сестру Гиринг прекратить оправдываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
И он полез в свой рабочий саквояж за порошком для проявления отпечатков пальцев, приспособлением для напыления и лупой. Сплюснутый маленький баллончик в его осторожных руках потемнел. Но отпечатков пальцев на нем не оказалось, только несколько неопределенных пятен на потертой этикетке.
— Так, — сказал он. — Найдите тех трех сестер, ладно, сержант? Вероятно, они могут знать, откуда взялся этот баллончик. Они живут здесь. Сестра Гиринг находится в гостиной. Две другие должны быть где-то поблизости. Если сестра Брамфет все еще в отделении, то ей придется его покинуть. И если в ближайший час кто-то надумает помереть, то пусть обходится без ее помощи.
— Вы хотите видеть их всех вместе или поодиночке?
— Как получится. Это не имеет значения. Главное — отыщите их. Больше всего я рассчитываю на показания Гиринг. Это она ухаживает за цветами.
Первой появилась именно сестра Гиринг. Она с беззаботным видом вошла в комнату, лицо ее выражало любопытство и привычное спокойствие благополучной хозяйки. Затем ее взгляд застыл на баллончике. Трансформация выражения ее лица произошла столь мгновенно и разительно, что могла показаться едва ли не комичной.
— О нет, — едва не задохнулась она и, прижав руки ко рту, опустилась в кресло напротив Делглиша, смертельно бледная. — Где вы?.. О господи! Неужели вы хотите сказать, что Фоллон отравилась никотином?
— Отравилась или была отравлена. Вы узнаете этот баллончик, сестра Гиринг?
Голос сестры прозвучал едва слышно:
— Разумеется. Это мой… это, случайно, не тот, из которого я опрыскивала розы? Где вы его нашли?
— Неподалеку от дома. Где и когда вы видели его в последний раз?
— Он хранился в белом шкафчике под полкой в оранжерее, слева от двери. Там все мои садовые принадлежности. Я не помню, когда видела его в последний раз.
Она была готова расплакаться; от ее счастливой беззаботности не осталось и следа.
— Право же, это слишком ужасно! Это просто чудовищно! Я не могу даже представить себе такое. Но как, скажите мне на милость, Фоллон могла знать, что отрава хранится там, и воспользоваться ею? Я и сама об этом забыла. Если бы я о пей вспомнила, то пошла бы и проверила, по-прежнему ли она на месте. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? Она действительно умерла от отравления никотином?
— Пока у нас пет заключения экспертизы, сомнений хоть отбавляй. Но если полагаться на здравый смысл, то все выглядит так, как если бы именно это вещество явилось причиной ее смерти. Когда вы его купили?
— По правде сказать, я даже не помню. Где-то в начале прошлого лета, как раз перед тем, как начинают цвести розы. Кто-нибудь из сестер, возможно, и помнит. Я ухаживаю за большинством растений в нашей оранжерее. Хотя на самом деле никто не поручал мне этого официально. Но я люблю цветы, а остальным до них нет особого дела, так что я стараюсь, как могу. Я разбила небольшую клумбу с розами перед столовой, поэтому мне понадобился никотин, чтобы вывести насекомых. Я купила его в «Блоксхем несэрис» на Винчестер-роуд. Взгляните, адрес отпечатан на этикетке. И хранила в шкафчике в углу оранжереи вместе с остальными садовыми принадлежностями: перчатками, веревками, лейками и прочим инвентарем.
— Вы можете припомнить, когда в последний раз видели никотин?
— Вряд ли. Но я заглядывала в шкафчик в прошлое воскресенье утром, чтобы взять перчатки. В воскресенье у нас была торжественная служба в церкви, поэтому я хотела украсить ее цветами. Я надеялась найти в саду какие-нибудь причудливые ветки, осенние листья и стручки, которые могли бы пригодиться для композиции. Не помню, видела ли я в тот день баллончик, но, думаю, я бы заметила, если бы его не оказалось на месте. Однако я не совсем в этом уверена. Я не пользовалась им уже много месяцев.
— Кто еще знал, что он хранится там?
— Да кто угодно. Я имею в виду, что шкафчик не запирается, поэтому никому не составило бы труда заглянуть в него. Конечно, мне все же следовало запереть его, но кто же думал… видите ли, если кто-то захочет наложить на себя руки, он все равно найдет для этого способ. Я просто в ужасе, но вы не можете обвинить меня в причастности к ее смерти. Нет! Это несправедливо! Она могла воспользоваться чем угодно! Чем угодно!
— Кто?
— Фоллон. Если Фоллон и вправду покончила с собой. О господи, я сама не знаю, что говорю.
— Сестра Фоллон знала о никотине?
— Нет, если только случайно не нашла его в шкафчике. Кому, я уверена, было точно известно о нем, так это Брамфет и Рольф. Они сидели в оранжерее в тот самый момент, когда я ставила аэрозоль с никотином в шкаф. Я подняла его над головой и пошутила насчет того, что у меня теперь достаточно отравы, чтобы кое от кого избавиться, а Брамфет посоветовала мне запереть ее на ключ.
— Но вы этого не сделали?
— Да нет, я просто поставила баллончик в шкафчик. Замка на нем нет, так что я не могла бы этого сделать в любом случае. К тому же на баллончике вполне ясное предупреждение. И ребенку понятно, что это отрава. Разве мне могло прийти в голову, что кто-то собирается покончить с собой. Да и почему никотин? У медсестер достаточно возможностей раздобыть сильнодействующие таблетки. Я ни в чем не виновата. Это несправедливо. В конце концов, дезинфицирующий раствор, который убил Пирс, был не менее смертельным. Но никто никого не обвинял из-за того, что его забыли в туалете. Нельзя же вводить в школе сестер порядки, как в психиатрической клинике. Меня нельзя винить в этом. Люди, которые находятся здесь, считаются совершенно нормальными, а не маниакальными самоубийцами. Я не могу отвечать за это! Не могу!
— Если вы не давали никотин сестре Фоллон, то вы не должны чувствовать себя виноватой. Сестра Рольф сказала что-нибудь, когда вы появились с этой отравой?
— Вряд ли. Она просто оторвала взгляд от своей книги. Но я точно не помню. Я даже не могу вам сказать наверняка, когда это было. Но день был очень солнечным. Я хорошо это запомнила. Думаю, это было где-то в конце мая или начале июня. Может, Рольф помнит, да и Брамфет, определенно, должна помнить.
— Ладно, мы их поспрашиваем. А пока нам стоит заглянуть в ваш шкафчик.
Он отдал баллончик с никотином Мастерсопу, чтобы тот запаковал его и отослал в лабораторию, затем велел сержанту отыскать сестер Брамфет и Рольф и вышел за сестрой Гиринг из комнаты. Она повела его на первый этаж, продолжая протестующе бормотать себе под иос. Они прошли через столовую и остановились перед дверью, ведущей в оранжерею. То, что дверь оказалась запертой, заставило сестру Гиринг прекратить оправдываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96