Он удовлетворился тем, что уже у дверей сказал:
— Если вы думаете о мести, забудьте. А если не можете или не смеете действовать в рамках закона, лучше вообще ничего не предпринимайте.
Энсти улыбнулся своей бесящей кроткой улыбочкой:
— О мести, коммандер? Мести? Этого в философии Тойнтон-Грэйнж просто нет.
Проходя через холл, Дэлглиш никого не увидел и не услышал. Дом стоял тих и безжизнен, точно опустевшая раковина. После секундного размышления Дэлглиш зашагал на мыс к коттеджу «Любовь». Вокруг было безлюдно — лишь с утеса спускалась одинокая фигура: Джулиус, несущий в каждой руке по бутылке. При виде Дэлглиша он приподнял их полубоксерским-полузаздравным жестом. Коммандер махнул рукой в ответ и зашагал по каменистой тропе к коттеджу Хьюсонов.
Через приоткрытую дверь не доносилось никаких звуков. Адам постучал и, не получив никакого ответа, зашел в дом. Коттедж «Любовь», расположенный поодаль от двух других зданий, был больше их, и гостиная, купавшаяся в потоках льющегося из двух окон солнечного света, радовала глаз соразмерностью пропорций. Однако в остальном она выглядела грязной и запущенной, словно отражала мятущуюся и недовольную натуру Мэгги. У Дэлглиша сложилось впечатление, что молодая женщина нарочно не распаковывала вещи, дабы подчеркнуть: они с мужем здесь долго не задержатся. Немногочисленная мебель, по всей видимости, до сих пор стояла там, куда еще при переезде ее поставили грузчики. Перед большим телеэкраном, который доминировал над всей комнатой, расположился грязный и потертый диван. Скудная медицинская библиотечка Эрика нашла себе место на полках книжного шкафа, где, помимо книг, размешалась причудливая коллекция фарфора, всевозможных безделушек, пластинок и стоптанных туфель. На стандартно-уродливой лампе, что списала с потолка, не было даже плафонов. Две картины стояли на полу лицом к стене — у обеих шнуры сзади были перекручены и порваны. Посередине комнаты торчал квадратный стол, на котором красовались остатки позднего ленча: разорванный пакет из-под печенья, откуда сыпались крошки, кусок сыра на щербатой тарелке, масло, растекшееся по бумажной обертке, незакупоренная бутылка кетчупа с красными потеками на горлышке. По этим остаткам трапезы разгуливали, выписывая сложные узоры, две жирные мухи.
Из кухни доносились шум воды и гудение газовой колонки. Эрик и Мэгги мыли посуду. Внезапно колонка выключилась, и Дэлглиш услышал голос Мэгги:
— Ты слабак, разнесчастный слабак! Позволяешь им тебя использовать. И если трахаешься с этой высокомерной сучкой — только не воображай, будто меня это хоть как-то волнует! — то лишь потому, что не можешь ей отказать. А на самом деле она нужна тебе не больше, чем я.
Эрик что-то тихо пробормотал в ответ. Раздалось звяканье посуды, а потом снова раздался голос Мэгги:
— Ради Бога, ты ведь не можешь прятаться здесь вечно! Та поездка в больницу Христа Спасителя прошла не так плохо, как ты боялся. Никто ничего не сказал.
На этот раз ответ Эрика прозвучал вполне отчетливо:
— А им и не требовалось ничего говорить. Да и вообще, кого мы видели-то? Консультанта по физиотерапии да регистраторшу. Она все знала — и дала мне это понять. Так оно будет, даже если я получу работу. Мне не дадут ничего забыть. Врач-отщепенец. Всех пациенток моложе шестнадцати лет тактично передадут другим партнерам, просто на всякий случай. Уилфред по крайней мере обращается со мной как с человеком. Я приношу пользу. Я могу заниматься своей работой.
— Да какой, на фиг, работой? —почти заорала на него Мэгги. Оба голоса снова потонули в шуме воды и колонки. Потом снова стало тише, и Мэгги визгливо выкрикнула:
— Ну ладно! Ладно! Ладно! Я же сказала, что не стану рассказывать, — и не рассказала. Но если ты так и будешь ныть по этому поводу, я могу и передумать.
Ответом снова стало неразборчивое бормотание, хотя на сей раз в нем явственно слышался упрек. Потом снова заговорила Мэгги:
— Ну а если я это и сделала? Сам знаешь, он ведь был не дурак. Прекрасно понимал, что происходит нечто необычное. Ну и чего плохого? Он же умер. Умер. Умер. Умер.
Внезапно Дэлглиш осознал, что замер как вкопанный посреди гостиной, насторожив слух, будто на самом настоящем официальном расследовании, его собственном расследовании, где каждое подслушанное слово может оказаться жизненно необходимой уликой. Раздосадованный, он буквально силком заставил себя встряхнуться, сделал несколько шагов назад, к двери, и уже поднял руку, чтобы постучать погромче, как из кухни вылетела Мэгги с маленьким жестяным подносом в руках. За спиной у нее маячил Эрик. Молодая женщина быстро оправилась от потрясения и залилась почти естественным смехом:
— О Боже, только не говорите, что Уилфред звонил в Ярд, чтобы засадить меня за решетку. Бедняжечка вечно так волнуется. Зачем вы пришли, дорогой? Сообщить, что меня заберут для дачи показаний?
В дверях потемнело. На пороге показался Джулиус. Должно быть, подумал Дэлглиш, ему пришлось бежать, чтобы поспеть сюда так быстро. С чего бы такая спешка? Тяжело дыша, Корт водрузил на стол две бутылки виски.
— Искупительная жертва.
— Я так и подумала!
Мэгги немедленно принялась флиртовать. Глаза под тяжелыми веками заискрились, засверкали то в сторону Дэлглиша, то в сторону Джулиуса, точно Мэгги никак не могла решить, кого же из них одарить своей благосклонностью. Обратилась она к Дэлглишу:
— Джулиус обвинил меня в попытке зажарить Уилфреда заживо в черной башне. Знаю-знаю, все это не смешно. Зато Джулиус, когда напыжится, страх как потешен. И честно говоря, это полная чушь. Если бы я решила устроить святому Уилфреду веселую жизнь, то отлично бы добилась своего и не шныряя вокруг черной башни в тряпье. Правда, милый?
Она хохотнула и кинула на Джулиуса взгляд одновременно и угрожающий, и заговорщический. Однако ответной реакции он не возымел. Джулиус лишь торопливо произнес:
— Я вас ни в чем не обвинял. Просто с максимально возможным тактом спросил, где вы были после часа дня.
— На пляже, милый. Знаю, доказать это невозможно. Да только так же не докажешь и что меня там не было.
— Занятное совпадение, что и вам тоже пришло в голову прогуляться на пляж, а?
— Не больше, чем то, что вы ехали по той дороге.
— Вы никого не видели?
— Я же уже сказала, мой дорогой, ни души. А что, должна была? А теперь, Адам, ваша очередь. Разве вы не собираетесь в лучших столичных традициях попытаться очаровать меня и вытянуть правду?
— Только не я. Это дело Корта. Первейший принцип детектива: не вмешиваться в чужое расследование.
— Кроме того, милая моя Мэгги, — сказал Джулиус, — наши грошовые заботы коммандеру скучны и неинтересны. Как ни странно, ему до этого и дела нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Если вы думаете о мести, забудьте. А если не можете или не смеете действовать в рамках закона, лучше вообще ничего не предпринимайте.
Энсти улыбнулся своей бесящей кроткой улыбочкой:
— О мести, коммандер? Мести? Этого в философии Тойнтон-Грэйнж просто нет.
Проходя через холл, Дэлглиш никого не увидел и не услышал. Дом стоял тих и безжизнен, точно опустевшая раковина. После секундного размышления Дэлглиш зашагал на мыс к коттеджу «Любовь». Вокруг было безлюдно — лишь с утеса спускалась одинокая фигура: Джулиус, несущий в каждой руке по бутылке. При виде Дэлглиша он приподнял их полубоксерским-полузаздравным жестом. Коммандер махнул рукой в ответ и зашагал по каменистой тропе к коттеджу Хьюсонов.
Через приоткрытую дверь не доносилось никаких звуков. Адам постучал и, не получив никакого ответа, зашел в дом. Коттедж «Любовь», расположенный поодаль от двух других зданий, был больше их, и гостиная, купавшаяся в потоках льющегося из двух окон солнечного света, радовала глаз соразмерностью пропорций. Однако в остальном она выглядела грязной и запущенной, словно отражала мятущуюся и недовольную натуру Мэгги. У Дэлглиша сложилось впечатление, что молодая женщина нарочно не распаковывала вещи, дабы подчеркнуть: они с мужем здесь долго не задержатся. Немногочисленная мебель, по всей видимости, до сих пор стояла там, куда еще при переезде ее поставили грузчики. Перед большим телеэкраном, который доминировал над всей комнатой, расположился грязный и потертый диван. Скудная медицинская библиотечка Эрика нашла себе место на полках книжного шкафа, где, помимо книг, размешалась причудливая коллекция фарфора, всевозможных безделушек, пластинок и стоптанных туфель. На стандартно-уродливой лампе, что списала с потолка, не было даже плафонов. Две картины стояли на полу лицом к стене — у обеих шнуры сзади были перекручены и порваны. Посередине комнаты торчал квадратный стол, на котором красовались остатки позднего ленча: разорванный пакет из-под печенья, откуда сыпались крошки, кусок сыра на щербатой тарелке, масло, растекшееся по бумажной обертке, незакупоренная бутылка кетчупа с красными потеками на горлышке. По этим остаткам трапезы разгуливали, выписывая сложные узоры, две жирные мухи.
Из кухни доносились шум воды и гудение газовой колонки. Эрик и Мэгги мыли посуду. Внезапно колонка выключилась, и Дэлглиш услышал голос Мэгги:
— Ты слабак, разнесчастный слабак! Позволяешь им тебя использовать. И если трахаешься с этой высокомерной сучкой — только не воображай, будто меня это хоть как-то волнует! — то лишь потому, что не можешь ей отказать. А на самом деле она нужна тебе не больше, чем я.
Эрик что-то тихо пробормотал в ответ. Раздалось звяканье посуды, а потом снова раздался голос Мэгги:
— Ради Бога, ты ведь не можешь прятаться здесь вечно! Та поездка в больницу Христа Спасителя прошла не так плохо, как ты боялся. Никто ничего не сказал.
На этот раз ответ Эрика прозвучал вполне отчетливо:
— А им и не требовалось ничего говорить. Да и вообще, кого мы видели-то? Консультанта по физиотерапии да регистраторшу. Она все знала — и дала мне это понять. Так оно будет, даже если я получу работу. Мне не дадут ничего забыть. Врач-отщепенец. Всех пациенток моложе шестнадцати лет тактично передадут другим партнерам, просто на всякий случай. Уилфред по крайней мере обращается со мной как с человеком. Я приношу пользу. Я могу заниматься своей работой.
— Да какой, на фиг, работой? —почти заорала на него Мэгги. Оба голоса снова потонули в шуме воды и колонки. Потом снова стало тише, и Мэгги визгливо выкрикнула:
— Ну ладно! Ладно! Ладно! Я же сказала, что не стану рассказывать, — и не рассказала. Но если ты так и будешь ныть по этому поводу, я могу и передумать.
Ответом снова стало неразборчивое бормотание, хотя на сей раз в нем явственно слышался упрек. Потом снова заговорила Мэгги:
— Ну а если я это и сделала? Сам знаешь, он ведь был не дурак. Прекрасно понимал, что происходит нечто необычное. Ну и чего плохого? Он же умер. Умер. Умер. Умер.
Внезапно Дэлглиш осознал, что замер как вкопанный посреди гостиной, насторожив слух, будто на самом настоящем официальном расследовании, его собственном расследовании, где каждое подслушанное слово может оказаться жизненно необходимой уликой. Раздосадованный, он буквально силком заставил себя встряхнуться, сделал несколько шагов назад, к двери, и уже поднял руку, чтобы постучать погромче, как из кухни вылетела Мэгги с маленьким жестяным подносом в руках. За спиной у нее маячил Эрик. Молодая женщина быстро оправилась от потрясения и залилась почти естественным смехом:
— О Боже, только не говорите, что Уилфред звонил в Ярд, чтобы засадить меня за решетку. Бедняжечка вечно так волнуется. Зачем вы пришли, дорогой? Сообщить, что меня заберут для дачи показаний?
В дверях потемнело. На пороге показался Джулиус. Должно быть, подумал Дэлглиш, ему пришлось бежать, чтобы поспеть сюда так быстро. С чего бы такая спешка? Тяжело дыша, Корт водрузил на стол две бутылки виски.
— Искупительная жертва.
— Я так и подумала!
Мэгги немедленно принялась флиртовать. Глаза под тяжелыми веками заискрились, засверкали то в сторону Дэлглиша, то в сторону Джулиуса, точно Мэгги никак не могла решить, кого же из них одарить своей благосклонностью. Обратилась она к Дэлглишу:
— Джулиус обвинил меня в попытке зажарить Уилфреда заживо в черной башне. Знаю-знаю, все это не смешно. Зато Джулиус, когда напыжится, страх как потешен. И честно говоря, это полная чушь. Если бы я решила устроить святому Уилфреду веселую жизнь, то отлично бы добилась своего и не шныряя вокруг черной башни в тряпье. Правда, милый?
Она хохотнула и кинула на Джулиуса взгляд одновременно и угрожающий, и заговорщический. Однако ответной реакции он не возымел. Джулиус лишь торопливо произнес:
— Я вас ни в чем не обвинял. Просто с максимально возможным тактом спросил, где вы были после часа дня.
— На пляже, милый. Знаю, доказать это невозможно. Да только так же не докажешь и что меня там не было.
— Занятное совпадение, что и вам тоже пришло в голову прогуляться на пляж, а?
— Не больше, чем то, что вы ехали по той дороге.
— Вы никого не видели?
— Я же уже сказала, мой дорогой, ни души. А что, должна была? А теперь, Адам, ваша очередь. Разве вы не собираетесь в лучших столичных традициях попытаться очаровать меня и вытянуть правду?
— Только не я. Это дело Корта. Первейший принцип детектива: не вмешиваться в чужое расследование.
— Кроме того, милая моя Мэгги, — сказал Джулиус, — наши грошовые заботы коммандеру скучны и неинтересны. Как ни странно, ему до этого и дела нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90