Эйвери села в постели и внимательно посмотрела на Кристиана, но в полумраке спальни не смогла разглядеть его лица.
- Ты этого хочешь?
- А разве, - Кристиан горько рассмеялся, - разве мои желания имеют значение?
- Конечно! Ты же отец!
- Только биологический!
- А бывают какие-нибудь еще?
- Да! Настоящий отец - тот, кто гладит по головке и учит пускать кораблики! Кто утешает, когда малышке грустно, и показывает, как правильно ездить на велосипеде и кидать бумеранг!
- Это уж скорее для мальчиков!
- Не пытайся сменить тему, Эйвери Шэн-нон! Тебя волновали женщины, которые были в моей жизни. А не приходила ли в твою многомудрую голову мысль, что я почувствую, когда ты встретишь другого мужчину? Ведь я буду вынужден смотреть, как моя дочь называет его папой! Такое, знаешь ли, нелегко перенести.
- Почему мы спорим о мужчине, которого я могу с таким же успехом не встретить никогда? Мне казалось, что мы достигли определенного взаимопонимания, более того, только недавно получили немало удовольствия.
- В том-то и проблема.
- В чем?
- Я понял, как сильно… хочу тебя. - Слово не совсем подходило, но Кристиан не мог найти другого. - Никогда я не хотел тебя так сильно, как сейчас. В каком-то смысле мне даже стало хуже: я понял, чего мне не хватало всю жизнь.
Ночь любви и вправду все изменила. Эйвери начала подозревать, что мужчины и женщины приходят к одному и тому же выводу, только разными путями. Она любит его. И совершенно в этом уверена. И он тоже любит ее. Но вкладывать эти слова в его уста она не будет, как бы ни желала их услышать.
- Ты хочешь предложить заниматься любовью почаще?
Кристиан даже сел в постели. И выражение лица у него было такое, словно она святотатствует.
- Нет! - рявкнул он.
- Не хочешь заниматься любовью?
- Да!
- Если ты решил покричать, то сделай это, пожалуйста, в своей комнате.
- Если бы ты не была беременна, я бы тебя отшлепал!
- Если бы я не была беременна, тебя бы здесь и вовсе не было!
- Это кто сказал?
- Я!
- Ошибаешься! Я был бы здесь!
- Был бы? - переспросила Эйвери после продолжительного молчания.
- Конечно! Потому что рано или поздно пришел бы в себя и понял, как сильно люблю тебя. Да, это так. Я очень люблю тебя, Эйвери!
Она смотрела на него, боясь поверить, что сбылась ее самая заветная мечта. Он произнес эти слова - и он действительно любит ее! Но хватит ли у них сил, чтобы преодолеть все преграды, которые жизнь непременно поставит на их пути?
Эйвери вспомнила, как им хорошо вместе, как схожи их чувства юмора, как они спорят о том, о чем мужчины с женщинами спорят испокон веку: может ли женщина ориентироваться по карте, а мужчина делать больше одного дела за раз?
Ее сексуальный опыт был весьма ограниченным. Но в постели с Кристианом она преображалась. Страсть заставляла их обоих творить восхитительные безумства.
А теперь у них есть еще и любовь.
- Я люблю тебя, Эйви, - тихо повторил Кристиан. - И, будь я умнее или честнее с собой, давно бы это понял.
Голова у нее слегка закружилась от затопившей сердце радости.
- Я тоже люблю тебя. О, Крис…
- Ммм?…
- Мы же могли быть так счастливы, если бы остались вместе с самого начала!
Кристиан покачал головой, отбрасывая последние крохи бесплодных сожалений.
- Нет, любовь моя, я был слишком заносчив и горд. И считал разделяющую нас пропасть непреодолимой.
- А я?
- А ты была и остаешься слишком хорошей для меня!
Эйвери не стала его разубеждать. Совсем не плохо, когда мужчина так ценит женщину.
- Нам надо было расстаться, чтобы повзрослеть, и…
- Крис!
- Что?
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых читался испуг.
- Ребенок! Пришло время!
- Ты уверена?
- На все сто.
***
Казалось, они никогда не доедут до больницы.
У Кристиана тряслись руки, когда он судорожно искал ключи от машины. Ему пришла мысль вызвать «скорую помощь», но он решил, что лучше самому отвезти Эйвери - и быстрее, и надежнее. Она согласилась.
В результате Кристиан был вынужден сосредоточить все внимание на управлении автомобилем, чтобы тот двигался плавно, без резких толчков. А это значило, что Кристиан не мог ничем помочь Эйвери, которая очень страдала: схватки становились все чаще и чаще. Молодая женщина перевела дыхание после очередного приступа боли и спросила:
- Какой интервал?
Кристиан посмотрел на часы на приборной панели.
- Минут пять.
- Как мало… Ох! - Она снова схватилась за живот.
- Родная, я не могу видеть, как ты мучаешься, - простонал он. - Чем я могу помочь тебе?
- Поскорее довези меня до больницы.
- Ты думаешь, я не стараюсь?
- Я вообще ни о чем не думаю и тебе не советую. Сосредоточься лучше на дороге. А если хочешь отвлечься, попытайся придумать несколько имен на выбор. Это еще одна очень важная вещь, которую мы не обсудили.
Когда они приехали в больницу, за дело взялись квалифицированные специалисты, люди, которые знают, что делают. Наверное, впервые Кристиан с удовольствием позволил кому-то взять инициативу в свои руки. Эйвери положили на каталку и повезли в родильное отделение.
- Держи меня за руку, родная, - сказал Кристиан, не обращая внимания, что ее ногти оставляют на его ладони следы в виде полумесяца.
Эйвери закрыла глаза, желая отгородиться от окружающей реальности. Лицо ее искажала боль: их дочь стремилась появиться на свет, невольно причиняя страдания своей матери.
Кристиан тревожился за Эйвери и за ребенка. И этот страх был вполне естественным, но рука об руку с ним шло странное благоговение. На его глазах свершалось одно из самых великих таинств на земле. И он был его участником.
Акушерка, которая ждала их в палате родильного отделения, оказалась той самой деловитой миссис Дипл, строго отчитавшей будущую мать четыре месяца назад, когда ее привезли с кровотечением. На этот раз лицо ее озарилось улыбкой, когда она увидела пациентку.
- Здравствуйте, моя дорогая, - приветствовала она Эйвери. - Я надеялась, что именно мне выпадет принимать у вас роды.
- Уже скоро, да?
- Это вы так думаете. Рожающие впервые всегда торопят события. Но я думаю, что придется подождать. Давайте-ка мы вас осмотрим.
- Крис! - испуганно воскликнула Эйвери и вцепилась в его руку, поскольку схватки продолжались. - Не оставляй меня, пожалуйста. Не уходи!
- Я здесь, родная.
Кристиан никогда не испытывал столь сильных чувств, как те, что охватили его, когда он наблюдал за рождением собственной дочери. Но вместе с гордостью им владел все тот же страх. Будущий отец убеждал себя, что женщины сотни лет рожали в куда менее подходящих условиях, чем стерильная палата родильного отделения. Но ничто не могло заставить его успокоиться.
До тех пор, разумеется, пока с очередным стоном и конвульсивным движением молодой матери в мир не явилась та, которую ждали долгие месяцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33