Сразу же потянуло запахом томатного соуса, и я подумала, что, может быть, мясо – это не так уж и плохо. Когда я слежу за тем, как готовят другие, меня всегда пробирает легкое чувство голода.
– А какие у вас предположения?
– Никаких.
Я повернулась к Леде.
– А у вас?
– Я ее вообще плохо знала. В углу участка у нас огород, поэтому я видела ее иногда, когда собирала фасоль.
– У вас не было общих друзей?
– Фактически нет. Дж.Д. знаком с начальником станции водоочистки, на которой работала Лорна. Собственно говоря, так она и узнала о коттедже. С ней мы не общались, Дж.Д. вообще не терпит дружеских отношений с жильцами.
– Это верно, – подтвердил Бурк. – Потому что тогда они приносят извинения, вместо чека за арендную плату.
– А как насчет Лорны? Она платила вовремя?
– С этим у нас все было в порядке. Во всяком случае, до последнего раза. Поэтому я и не особенно волновался, был уверен, что она заплатит.
– Вы когда-нибудь встречались с ее друзьями?
– Не припомню такого. – Он повернулся к Леде, которая отрицательно покачала головой.
– А может, есть что-нибудь еще, что могло бы помочь?
В ответ оба пробурчали, что не помнят.
Я достала визитную карточку и написала на обратной стороне номер своего домашнего телефона.
– Если вдруг что-то вспомните, то позвоните мне, пожалуйста. Звонить можете и в офис, и домой, у меня и там и там стоят автоответчики. А я осмотрю коттедж и вернусь, если возникнут вопросы.
– Опасайтесь насекомых, – предупредил Бурк. – Они там особенно здоровые.
Глава 6
Я вела «фольксваген» по узкой грунтовой дороге, которая шла вдоль задней границы участка. Когда-то она была покрыта асфальтом, но теперь заросла сорняками. Фары освещали два ряда дубов, обрамлявших заброшенный проселок. Нависавшие ветки образовывали нечто вроде темного тоннеля, через который я и пробиралась. Кустарник, когда-то аккуратно подстриженный, теперь разросся совершенно беспорядочно, что замедляло движение машины. Конечно, мое авто было далеко не первой свежести, и все же мне не хотелось царапать ветками светло-голубую краску. Достаточно уже было и того, что рытвины терзали амортизаторы моей старушки, как во время заводских испытаний.
Я добралась до поляны, где в тени примостился плохонький коттедж. Сделав три поворота, я развернула машину так, чтобы мне не пришлось выбираться отсюда задним ходом. Погасила фары. Сразу же возникло ощущение полного одиночества. Если не считать стрекотания сверчков в подлеске, то вокруг стояла абсолютная тишина. Трудно было поверить, что поблизости имеются другие дома, которые расположены на улицах города. Свет от уличных фонарей не проникал так далеко, а шум машин напоминал тихий, отдаленный шелест прилива. Место казалось совершенно заброшенным, хотя находилось оно не более чем в десяти минутах езды от моего офиса.
Посмотрев в сторону главного дома, я не увидела ничего, кроме густых молодых деревьев, старых дубов и нескольких лохматых елей. Огней не было видно даже сквозь голые стволы нескольких лиственных деревьев. Открыв бардачок, я вытащила фонарик, проверила, как он работает, и убедилась, что батарейки не сели. Я бросила сумочку на заднее сиденье, вылезла из машины и заперла ее. Примерно футах в пятидесяти по направлению к главному дому я заметила каркас для выращивания вьющейся фасоли, которую хозяева разводили теперь в заброшенном саду. В воздухе стоял плотный запах влажного мха и эвкалиптов.
Я поднялась по ступенькам деревянного крыльца. Входная дверь была снята с петель и стояла сбоку, прислоненная к стене. Щелкнув выключателем, я с радостью обнаружила, что электричество не отключено. С потолка свисал всего один плафон, сорокаваттная лампочка слабо освещала комнату. Если в коттедже и имелась какая-то теплоизоляция, то очень слабая, и сейчас внутри было очень холодно. И хотя оконные стекла были целы, пыль забилась во все трещины. Подоконники усыпаны дохлыми насекомыми, в углу фрамуги паук укутал муху в белый шелковистый кокон. Пахло ржавым металлом, под водопроводными стыками собрались лужицы протухшей воды. Часть деревянного пола в комнате выпилила бригада, осматривавшая место преступления, а образовавшуюся дыру закрыли куском фанеры. Я осторожно обошла это место. Прямо над головой, на чердаке, послышалась глухая возня. Я подумала, что это белки залезают на чердак сквозь дыры в крыше и мастерят гнезда для своих детенышей. Луч моего фонарика высвечивал бесконечные следы десятимесячного запустения: мышиный помет, засохшие листья, маленькие кучки мусора, сооруженные термитами.
Конфигурация внутреннего помещения представляла собой букву "L" с пристроенной в углу ванной, от которой водопроводные трубы тянулись к крохотной кухне. Завернув за кухню, можно было попасть в «гостиную». Я заметила на полу металлическую плиту, на которой раньше была установлена печь, топившаяся дровами. Выкрашенные в белый цвет стены были усыпаны сороконожками, и я поймала себя на мысли, что мне неприятно на них смотреть. Сбоку от двери висела коробка звонка размером с пачку сигарет. Кто-то вскрыл ее крышку, и я могла видеть, что механизм внутри отсутствует. Электрические провода в зеленой пластиковой оболочке были обрезаны и теперь свободно болтались, как поникший стебель цветка.
Спальня Лорны, предположительно, находилась в коротком отрезке буквы "L". Кухонные шкафы были пусты, а на покрытых линолеумом полках лежал тонкий слой кукурузной муки и засохших хлебных крошек. На одной из полок, по-видимому, пролился сироп, и я видела кружки в тех местах, где стояли банки с консервами. Я осмотрела ванную, в которой не было окон. Старый унитаз с высоким и узким бачком, выпирающим вперед стульчаком, похожим на фарфоровый кадык. Растресканное деревянное сиденье, которым можно прищемить все самые нежные места. Раковину для умывания, размером с блюдо, поддерживали две металлические стойки. Я открутила кран с холодной водой, и тут же с криком отскочила назад, потому что из него с шумом вырвался фонтан бурой воды. В водопроводных трубах послышался низкий визг, как будто зазвучала сирена, предупреждающая меня о том, что я незаконно вторглась в чужое жилище. Сама ванна покоилась на круглом фундаменте, сухие листья скопились возле сливного отверстия. Закрывала ванну непрозрачная зеленая пластиковая занавеска с изображением черных лебедей.
Хотя мебель в комнате отсутствовала, я прикинула примерно, как она была обставлена. Возле входной двери, судя по вмятинам на сосновом полу, стояли, наверное, диван и два кресла. В том месте, где комната поворачивала в кухню, я представила себе небольшой деревянный обеденный уголок. Сбоку от раковины стоял небольшой шкафчик, к основанию которого была прикреплена телефонная розетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– А какие у вас предположения?
– Никаких.
Я повернулась к Леде.
– А у вас?
– Я ее вообще плохо знала. В углу участка у нас огород, поэтому я видела ее иногда, когда собирала фасоль.
– У вас не было общих друзей?
– Фактически нет. Дж.Д. знаком с начальником станции водоочистки, на которой работала Лорна. Собственно говоря, так она и узнала о коттедже. С ней мы не общались, Дж.Д. вообще не терпит дружеских отношений с жильцами.
– Это верно, – подтвердил Бурк. – Потому что тогда они приносят извинения, вместо чека за арендную плату.
– А как насчет Лорны? Она платила вовремя?
– С этим у нас все было в порядке. Во всяком случае, до последнего раза. Поэтому я и не особенно волновался, был уверен, что она заплатит.
– Вы когда-нибудь встречались с ее друзьями?
– Не припомню такого. – Он повернулся к Леде, которая отрицательно покачала головой.
– А может, есть что-нибудь еще, что могло бы помочь?
В ответ оба пробурчали, что не помнят.
Я достала визитную карточку и написала на обратной стороне номер своего домашнего телефона.
– Если вдруг что-то вспомните, то позвоните мне, пожалуйста. Звонить можете и в офис, и домой, у меня и там и там стоят автоответчики. А я осмотрю коттедж и вернусь, если возникнут вопросы.
– Опасайтесь насекомых, – предупредил Бурк. – Они там особенно здоровые.
Глава 6
Я вела «фольксваген» по узкой грунтовой дороге, которая шла вдоль задней границы участка. Когда-то она была покрыта асфальтом, но теперь заросла сорняками. Фары освещали два ряда дубов, обрамлявших заброшенный проселок. Нависавшие ветки образовывали нечто вроде темного тоннеля, через который я и пробиралась. Кустарник, когда-то аккуратно подстриженный, теперь разросся совершенно беспорядочно, что замедляло движение машины. Конечно, мое авто было далеко не первой свежести, и все же мне не хотелось царапать ветками светло-голубую краску. Достаточно уже было и того, что рытвины терзали амортизаторы моей старушки, как во время заводских испытаний.
Я добралась до поляны, где в тени примостился плохонький коттедж. Сделав три поворота, я развернула машину так, чтобы мне не пришлось выбираться отсюда задним ходом. Погасила фары. Сразу же возникло ощущение полного одиночества. Если не считать стрекотания сверчков в подлеске, то вокруг стояла абсолютная тишина. Трудно было поверить, что поблизости имеются другие дома, которые расположены на улицах города. Свет от уличных фонарей не проникал так далеко, а шум машин напоминал тихий, отдаленный шелест прилива. Место казалось совершенно заброшенным, хотя находилось оно не более чем в десяти минутах езды от моего офиса.
Посмотрев в сторону главного дома, я не увидела ничего, кроме густых молодых деревьев, старых дубов и нескольких лохматых елей. Огней не было видно даже сквозь голые стволы нескольких лиственных деревьев. Открыв бардачок, я вытащила фонарик, проверила, как он работает, и убедилась, что батарейки не сели. Я бросила сумочку на заднее сиденье, вылезла из машины и заперла ее. Примерно футах в пятидесяти по направлению к главному дому я заметила каркас для выращивания вьющейся фасоли, которую хозяева разводили теперь в заброшенном саду. В воздухе стоял плотный запах влажного мха и эвкалиптов.
Я поднялась по ступенькам деревянного крыльца. Входная дверь была снята с петель и стояла сбоку, прислоненная к стене. Щелкнув выключателем, я с радостью обнаружила, что электричество не отключено. С потолка свисал всего один плафон, сорокаваттная лампочка слабо освещала комнату. Если в коттедже и имелась какая-то теплоизоляция, то очень слабая, и сейчас внутри было очень холодно. И хотя оконные стекла были целы, пыль забилась во все трещины. Подоконники усыпаны дохлыми насекомыми, в углу фрамуги паук укутал муху в белый шелковистый кокон. Пахло ржавым металлом, под водопроводными стыками собрались лужицы протухшей воды. Часть деревянного пола в комнате выпилила бригада, осматривавшая место преступления, а образовавшуюся дыру закрыли куском фанеры. Я осторожно обошла это место. Прямо над головой, на чердаке, послышалась глухая возня. Я подумала, что это белки залезают на чердак сквозь дыры в крыше и мастерят гнезда для своих детенышей. Луч моего фонарика высвечивал бесконечные следы десятимесячного запустения: мышиный помет, засохшие листья, маленькие кучки мусора, сооруженные термитами.
Конфигурация внутреннего помещения представляла собой букву "L" с пристроенной в углу ванной, от которой водопроводные трубы тянулись к крохотной кухне. Завернув за кухню, можно было попасть в «гостиную». Я заметила на полу металлическую плиту, на которой раньше была установлена печь, топившаяся дровами. Выкрашенные в белый цвет стены были усыпаны сороконожками, и я поймала себя на мысли, что мне неприятно на них смотреть. Сбоку от двери висела коробка звонка размером с пачку сигарет. Кто-то вскрыл ее крышку, и я могла видеть, что механизм внутри отсутствует. Электрические провода в зеленой пластиковой оболочке были обрезаны и теперь свободно болтались, как поникший стебель цветка.
Спальня Лорны, предположительно, находилась в коротком отрезке буквы "L". Кухонные шкафы были пусты, а на покрытых линолеумом полках лежал тонкий слой кукурузной муки и засохших хлебных крошек. На одной из полок, по-видимому, пролился сироп, и я видела кружки в тех местах, где стояли банки с консервами. Я осмотрела ванную, в которой не было окон. Старый унитаз с высоким и узким бачком, выпирающим вперед стульчаком, похожим на фарфоровый кадык. Растресканное деревянное сиденье, которым можно прищемить все самые нежные места. Раковину для умывания, размером с блюдо, поддерживали две металлические стойки. Я открутила кран с холодной водой, и тут же с криком отскочила назад, потому что из него с шумом вырвался фонтан бурой воды. В водопроводных трубах послышался низкий визг, как будто зазвучала сирена, предупреждающая меня о том, что я незаконно вторглась в чужое жилище. Сама ванна покоилась на круглом фундаменте, сухие листья скопились возле сливного отверстия. Закрывала ванну непрозрачная зеленая пластиковая занавеска с изображением черных лебедей.
Хотя мебель в комнате отсутствовала, я прикинула примерно, как она была обставлена. Возле входной двери, судя по вмятинам на сосновом полу, стояли, наверное, диван и два кресла. В том месте, где комната поворачивала в кухню, я представила себе небольшой деревянный обеденный уголок. Сбоку от раковины стоял небольшой шкафчик, к основанию которого была прикреплена телефонная розетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81