— А ты тоже не хуже меня знаешь, что любой из нас способен на все; пока был в полиции, не раз в этом убедился.
К этому осталось только добавить: и я сам — тому прекрасный пример.
Если Кейт и додумала эту мысль, то не подала виду и только повторила:
— Митч, я не верю, что Робин Кеннели кого-то убила, и ты тоже в это не веришь.
— Я ни во что не верю, — кивнул я. — Более того, я об этом даже не думаю.
— Совершенно верно. Если бы ты хорошенько подумал, то понял бы, что девушка невиновна.
— Даже не собираюсь, — сказал я. — Кому какое дело до того, что я знаю и что я думаю. Моя хата с краю.
— Но не ее, — гневно проговорила Кейт, махнув рукой в сторону двери. — Это же мать Робин. Мог бы хоть пару слов ей сказать, Митч, тебя не убудет.
— И какие именно слова? Что ее дочь убила двух человек? Что ее дочь их не убивала? Мне нечего ей сказать, Кейт, и останется только одно — сидеть перед ней с жалким видом. С таким же успехом я могу отсидеться и здесь, где меня никто не видит.
— Митч, ты не можешь отказать ей в праве хотя бы увидеться с тобой.
— Могу, — возразил я. — И должен. Я ни в чем не замешан. И не собираюсь ни в чем быть замешанным. Это мне слишком дорого обходится. Вчера я было сунулся к ним, чтобы помочь, и посмотри, что из этого вышло.
— Митч...
— Я Рите Гибсон ничего не должен, — прервал я. — Поэтому не собираюсь ни во что лезть. И не позволю, чтобы меня опять втянули в историю.
Она развела руками:
— При чем тут “лезть”? Речь идет просто о разговоре.
— “Сделайте что-нибудь”. Вот что она скажет, и ты тут же начнешь ей подпевать. Мол, Робин Кеннели никого не убивала, так что давай-ка поговори с людьми, сунь свой нос куда надо, сделай то, сделай это, словом, найди настоящего убийцу.
— Никто тебя ни о чем таком не просит, Митч.
— Пока нет, — возразил я. — Но скоро попросят. Сначала она, потом ты.
— Митч, а что, если эту девушку признают виновной?
— Кейт, а что, если она виновна?
— Но это же не правда. Ты не хочешь даже выслушать! Почитай, что пишут газеты, послушай ее мать.
— Дохлый номер! — заявил я. — Мое место здесь. И я ни с кем ни о чем не намерен говорить и ни над чем не собираюсь ломать голову. Шага не сделаю из дому, и пусть каждый день будет похож на все остальные.
Она окинула меня изучающим взглядом, пытаясь найти какой-нибудь способ ко мне подобраться, а затем спросила:
— Для тебя это действительно так важно — отсидеться?
— Представь себе! Она развела руками:
— Тогда мне больше крыть нечем. Она отвернулась, и я вздохнул:
— Извини, Кейт. Просто не могу, вот и все. Она кивнула, не глядя на меня. Я добавил:
— Если они совершили ошибку, то ее сами и обнаружат. Так обычно и бывает.
— Да, — проговорила она и вышла из комнаты.
Я прислушался к ее шагам на лестнице, а затем — к отдаленным голосам. Они звучали в гостиной, и разобрать слова было невозможно.
И в самом деле, чем я мог помочь? Любой предпринятый мною шаг был бы пустой тратой времени. Начни я разговор с этой женщиной, придется думать о вчерашнем, а это для меня не только не имеет смысла, но и мучительно. А кроме того, большинство допущенных полицией ошибок обнаруживают и исправляют, прежде чем дело доходит до суда. Исключения не остаются незамеченными, но получают широкую огласку именно из-за того, что они исключения.
Я взял в руки “Жизнь на Миссисипи” и раскрыл ее, но читать не мог. Просто сидел и ждал и после долгого молчания вновь услышал голоса, а затем — как за посетительницей закрылась входная дверь. Я ждал, что Кейт снова поднимется, но она не появилась, и через некоторое время я принялся за чтение, закончил наконец абзац, перевернул страницу и начал другую.
Кейт появилась около часа спустя, через минуту после того, как раздался телефонный звонок. Она остановилась в дверях и сообщила:
— Это Джордж Пэдберри. Он говорит, что это важно.
— Нет.
— Я ответила ему, что ты вряд ли подойдешь, — успокоила она. Ни в ее лице, ни в голосе не было упрека. Кейт вышла за дверь и начала спускаться вниз.
Я сорвался с места, выбежал из комнаты и остановился на лестничной площадке. Затем позвал ее, и она остановилась, подняв на меня глаза.
— Пусть это трусость, — сказал я, — но иначе я не могу.
— Я знаю, — кивнула она, и лицо ее вдруг смягчилось. — Все хорошо, Митч. Я понимаю.
— Ладно, сейчас спущусь, — буркнул я. Мы вместе подошли к телефону, она взяла трубку, послушала и сказала:
— Он не дождался. Гудки... — Она положила трубку на рычаг и улыбнулась мне. — Разрешил нашу проблему за нас.
Конечно, ничего подобного — наши проблемы разрешить никому не под силу, — но я улыбнулся в ответ и согласился:
— Пожалуй, что так.
Глава 8
На следующий день, во вторник, примерно в половине пятого вечера, раздался звонок в дверь. Я был в гостиной и смотрел по телевизору пиратский фильм с Эрролом Флинном, поэтому сразу же вскочил на ноги.
Кейт, проходя мимо по дороге из кухни, сказала:
— Не волнуйся, сиди спокойно, Митч. Я никого не пущу.
— Ладно. — Я остался стоять возле телевизора, глядя на дверь в гостиную и пытаясь различить голоса за доносившейся с экрана музыкой. Билл сегодня вернулся из Лонг-Айленда и возился наверху у себя в комнате с каким-то своим таинственным прожектом, так что вполне могли прийти и к нему.
Когда через минуту вернулась Кейт, на лице ее была тревога, а за ней вошли двое мужчин в штатском.
— Это детективы, Митч, — сообщила она.
Взглянув на них, я попытался прочитать по их лицам, известно ли им — кто я, но они оба были бесстрастны. Молодые ребята, аккуратные, но слегка тяжеловатые. Один из них обратился ко мне:
— Мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами, мистер Тобин, если располагаете временем.
— Что случилось? — поинтересовался я.
— Ничего. Просто нам хотелось бы уточнить кое-что из вашего заявления по делу Вилфорда.
— А здесь этого сделать нельзя?
Другой резонно возразил:
— С вами хочет поговорить капитан, мистер Тобин. Много времени это не займет, и мы сразу же привезем вас обратно.
Я мрачно вслушивался в знакомые интонации. Когда-то подобные заверения срывались и с моих собственных губ, и отзвуки когда-то привычных слов вызвали массу воспоминаний. Когда я трепался подобным образом, то иногда мои слова соответствовали действительности, но зачастую являлись заведомой ложью, своего рода тактическим маневром — попыткой доставить за решетку потенциально опасного субъекта без лишнего шума и неприятностей.
На этот раз они, похоже, говорили правду. Не было никаких причин отнести меня в разряд особо опасных, а глядя на откровенно скучающие физиономии этих двоих, я понял, что они далеки от подобных намерений. Но зачем тогда забирать меня с собой? Возможно, просто из принципа, чтобы жизнь мне медом не казалась. В любом случае мне ничего не оставалось, как подчиниться и испытать на собственной шкуре, что будет дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
К этому осталось только добавить: и я сам — тому прекрасный пример.
Если Кейт и додумала эту мысль, то не подала виду и только повторила:
— Митч, я не верю, что Робин Кеннели кого-то убила, и ты тоже в это не веришь.
— Я ни во что не верю, — кивнул я. — Более того, я об этом даже не думаю.
— Совершенно верно. Если бы ты хорошенько подумал, то понял бы, что девушка невиновна.
— Даже не собираюсь, — сказал я. — Кому какое дело до того, что я знаю и что я думаю. Моя хата с краю.
— Но не ее, — гневно проговорила Кейт, махнув рукой в сторону двери. — Это же мать Робин. Мог бы хоть пару слов ей сказать, Митч, тебя не убудет.
— И какие именно слова? Что ее дочь убила двух человек? Что ее дочь их не убивала? Мне нечего ей сказать, Кейт, и останется только одно — сидеть перед ней с жалким видом. С таким же успехом я могу отсидеться и здесь, где меня никто не видит.
— Митч, ты не можешь отказать ей в праве хотя бы увидеться с тобой.
— Могу, — возразил я. — И должен. Я ни в чем не замешан. И не собираюсь ни в чем быть замешанным. Это мне слишком дорого обходится. Вчера я было сунулся к ним, чтобы помочь, и посмотри, что из этого вышло.
— Митч...
— Я Рите Гибсон ничего не должен, — прервал я. — Поэтому не собираюсь ни во что лезть. И не позволю, чтобы меня опять втянули в историю.
Она развела руками:
— При чем тут “лезть”? Речь идет просто о разговоре.
— “Сделайте что-нибудь”. Вот что она скажет, и ты тут же начнешь ей подпевать. Мол, Робин Кеннели никого не убивала, так что давай-ка поговори с людьми, сунь свой нос куда надо, сделай то, сделай это, словом, найди настоящего убийцу.
— Никто тебя ни о чем таком не просит, Митч.
— Пока нет, — возразил я. — Но скоро попросят. Сначала она, потом ты.
— Митч, а что, если эту девушку признают виновной?
— Кейт, а что, если она виновна?
— Но это же не правда. Ты не хочешь даже выслушать! Почитай, что пишут газеты, послушай ее мать.
— Дохлый номер! — заявил я. — Мое место здесь. И я ни с кем ни о чем не намерен говорить и ни над чем не собираюсь ломать голову. Шага не сделаю из дому, и пусть каждый день будет похож на все остальные.
Она окинула меня изучающим взглядом, пытаясь найти какой-нибудь способ ко мне подобраться, а затем спросила:
— Для тебя это действительно так важно — отсидеться?
— Представь себе! Она развела руками:
— Тогда мне больше крыть нечем. Она отвернулась, и я вздохнул:
— Извини, Кейт. Просто не могу, вот и все. Она кивнула, не глядя на меня. Я добавил:
— Если они совершили ошибку, то ее сами и обнаружат. Так обычно и бывает.
— Да, — проговорила она и вышла из комнаты.
Я прислушался к ее шагам на лестнице, а затем — к отдаленным голосам. Они звучали в гостиной, и разобрать слова было невозможно.
И в самом деле, чем я мог помочь? Любой предпринятый мною шаг был бы пустой тратой времени. Начни я разговор с этой женщиной, придется думать о вчерашнем, а это для меня не только не имеет смысла, но и мучительно. А кроме того, большинство допущенных полицией ошибок обнаруживают и исправляют, прежде чем дело доходит до суда. Исключения не остаются незамеченными, но получают широкую огласку именно из-за того, что они исключения.
Я взял в руки “Жизнь на Миссисипи” и раскрыл ее, но читать не мог. Просто сидел и ждал и после долгого молчания вновь услышал голоса, а затем — как за посетительницей закрылась входная дверь. Я ждал, что Кейт снова поднимется, но она не появилась, и через некоторое время я принялся за чтение, закончил наконец абзац, перевернул страницу и начал другую.
Кейт появилась около часа спустя, через минуту после того, как раздался телефонный звонок. Она остановилась в дверях и сообщила:
— Это Джордж Пэдберри. Он говорит, что это важно.
— Нет.
— Я ответила ему, что ты вряд ли подойдешь, — успокоила она. Ни в ее лице, ни в голосе не было упрека. Кейт вышла за дверь и начала спускаться вниз.
Я сорвался с места, выбежал из комнаты и остановился на лестничной площадке. Затем позвал ее, и она остановилась, подняв на меня глаза.
— Пусть это трусость, — сказал я, — но иначе я не могу.
— Я знаю, — кивнула она, и лицо ее вдруг смягчилось. — Все хорошо, Митч. Я понимаю.
— Ладно, сейчас спущусь, — буркнул я. Мы вместе подошли к телефону, она взяла трубку, послушала и сказала:
— Он не дождался. Гудки... — Она положила трубку на рычаг и улыбнулась мне. — Разрешил нашу проблему за нас.
Конечно, ничего подобного — наши проблемы разрешить никому не под силу, — но я улыбнулся в ответ и согласился:
— Пожалуй, что так.
Глава 8
На следующий день, во вторник, примерно в половине пятого вечера, раздался звонок в дверь. Я был в гостиной и смотрел по телевизору пиратский фильм с Эрролом Флинном, поэтому сразу же вскочил на ноги.
Кейт, проходя мимо по дороге из кухни, сказала:
— Не волнуйся, сиди спокойно, Митч. Я никого не пущу.
— Ладно. — Я остался стоять возле телевизора, глядя на дверь в гостиную и пытаясь различить голоса за доносившейся с экрана музыкой. Билл сегодня вернулся из Лонг-Айленда и возился наверху у себя в комнате с каким-то своим таинственным прожектом, так что вполне могли прийти и к нему.
Когда через минуту вернулась Кейт, на лице ее была тревога, а за ней вошли двое мужчин в штатском.
— Это детективы, Митч, — сообщила она.
Взглянув на них, я попытался прочитать по их лицам, известно ли им — кто я, но они оба были бесстрастны. Молодые ребята, аккуратные, но слегка тяжеловатые. Один из них обратился ко мне:
— Мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами, мистер Тобин, если располагаете временем.
— Что случилось? — поинтересовался я.
— Ничего. Просто нам хотелось бы уточнить кое-что из вашего заявления по делу Вилфорда.
— А здесь этого сделать нельзя?
Другой резонно возразил:
— С вами хочет поговорить капитан, мистер Тобин. Много времени это не займет, и мы сразу же привезем вас обратно.
Я мрачно вслушивался в знакомые интонации. Когда-то подобные заверения срывались и с моих собственных губ, и отзвуки когда-то привычных слов вызвали массу воспоминаний. Когда я трепался подобным образом, то иногда мои слова соответствовали действительности, но зачастую являлись заведомой ложью, своего рода тактическим маневром — попыткой доставить за решетку потенциально опасного субъекта без лишнего шума и неприятностей.
На этот раз они, похоже, говорили правду. Не было никаких причин отнести меня в разряд особо опасных, а глядя на откровенно скучающие физиономии этих двоих, я понял, что они далеки от подобных намерений. Но зачем тогда забирать меня с собой? Возможно, просто из принципа, чтобы жизнь мне медом не казалась. В любом случае мне ничего не оставалось, как подчиниться и испытать на собственной шкуре, что будет дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43