Момент был сладким, потому что с ним была его женщина.
Но он не мог заговорить, не мог дать ей обещания, что жгли его изнутри. Обещания, которые он не мог ей дать, поскольку его будущее было неизвестно. И вдобавок его раздражало то, что даже той части правды, которую он мог бы ей сказать, он не мог предложить Хло, ведь она не спрашивала его о «проклятии».
А он хотел рассказать ей. Ему нужно было рассказать. Нужно было убедиться, что она знает, кто он такой, и готова принять его после этого. Трижды Дэйгис пытался начать разговор, один раз когда она спала, затем позже, во время прогулки по саду под полной луной. Во сне Хло вздрогнула и уклонилась. Наяву она сделала то же самое.
В третий раз, когда он заговорил об этом, Хло использовала его собственную тактику – поцеловала, заставив замолчать и забыть не только о том, о чем он собирался говорить, но и о том, в каком веке он находится.
Это было не похоже на Дэйгиса, он никогда не стремился избежать сложных ситуаций, но в этот раз он позволил Хло сопротивляться и решил немного пожить настоящим.
Он не сомневался в том, что со временем она спросит. Ничто не могло избавить Хло от ее неуемного любопытства. Он знал, что обрушил на нее слишком много за очень короткий период: путешествие во времени, друиды, легендарные расы, новые реликвии, свой неуемный сексуальный аппетит. Если ей нужно немного времени, чтобы разобраться с этим и начать задавать вопросы, он не хотел лишать ее этой передышки.
Так что последние десять дней он наслаждался сладостью, оставив горечь на потом, а яркий оптимизм и бесконечный энтузиазм Хло помогали ему в этом. С каждым новым днем Дэйгис все больше восхищался ею. Он знал, что она умная, сильная, с чистым сердцем, но были в ней и мелочи, которые буквально зачаровывали его. То, как распахивались ее глаза, когда Сильван зачитывал вслух избранные места из текстов. То, как она полчаса стояла над Договором, сжимая и разжимая пальцы, но не в силах заставить себя коснуться мягкого золота, чтобы не оставить на нем отпечатка. То, как она играла в догонялки с его младшими братьями, каждый вечер после ужина притворяясь «маленьким чудовищем» и бегая за малышами по главному залу, пока они не начинали визжать от удовольствия и притворного страха. То, как она дразнила его сварливого отца, как флиртовала с ним, пока ее обаяние не вызывало румянец на его морщинистых щеках и не избавляло его карие глаза от постоянной тревоги.
Дэйгис гордился ею и чувствовал себя ужасным собственником. Он дико радовался тому, что именно он разбудил ее чувственность, что он был первым, кому Хло подарила часть своего сердца.
Айе, он знал, что тронул ее сердце. Она была не из тех, кто умеет скрывать свои чувства, в ней просто не было нужных для этого преград. Пусть Хло не говорила этого вслух, но Дэйгис видел это в ее глазах, чувствовал в ее ласках. Ни одна женщина прежде не касалась его так, как она. Иногда ему казалось, что Хло прикасается к нему почти с благоговением, словно она не меньше его поражается тому, как они друг другу подходят.
Тому, что они созданы друг для друга, смыкаются, как два кусочка дерева, выточенные из одного ствола.
Она не представляла, каково ему было видеть ее одетой в цвета его клана, гуляющей по замку, в котором прошло его детство. А он начинал чувствовать себя простым воином и возлюбленным, человеком с чистыми желаниями, живущим по простым законам. Лучше могло быть только одно: возможность самому надеть цвета клана МакКелтаров.
Но с этой потерей Дэйгис мог смириться. В то время когда он ничего не ожидал от жизни, Хло подарила ему все, возродила надежду и способность удивляться, которые он утратил давным-давно. И вересковые поля снова казались ему полными жизни. Куда бы он ни посмотрел, везде он видел что-нибудь прекрасное: крошечную куницу, которая принюхивается к ветру, золотого орла, парящего в вышине, величественный древний дуб в короне пожелтевших листьев – Дэйгис сотни раз проходил мимо этого дерева, но ни разу на самом деле не видел его. Ночное небо с россыпью звезд снова казалось ему колыбелью тайн и чудес.
Хло была лучом солнца, пробившимся сквозь грозовые облака, под которыми он так долго жил. Она вернула свет его миру.
И она отдавалась ему полностью, без остатка. Она любила касаться его. И постоянно брала его за руку, запускала пальцы ему в волосы, осторожно перебирая ноготками.
А он, как дикий кот, привыкший к абсолютной свободе, но знающий, что есть место, которое он может назвать домом, наслаждался ласковыми прикосновениями знакомых рук.
Дэйгис был прав, предполагая, что секс с ней может стать чем-то таким, чего он никогда раньше не испытывал. Секс всегда успокаивал его, расслаблял мускулы, снимал постоянное внутреннее напряжение, но теперь, когда он, удовлетворенный, сжимал Хло в объятиях, его сердце тоже становилось спокойным.
И все же, хотя его настоящее было наполнено солнцем и синим небом, в будущем клубились тучи и гремел оглушительный гром.
И он не смел об этом забывать.
Дэйгис отвел взгляд от Хло и глубоко вдохнул, заставив себя вернуться к менее приятным вещам.
За последние десять дней они с Сильваном нашли огромное количество давно забытой информации об их клане, узнали о друидах и о своем предназначении больше, чем им когда-либо было известно, но не нашли ни единого упоминания о том, кто такие тринадцать темных, а информации об их мифических покровителях оказалось крайне мало. Сильван надеялся, что они смогут отыскать способ связаться с Туата де Данаан, но Дэйгис не разделял его энтузиазма. Он не был уверен, что древняя раса все еще существует. А если и так, с какой стати Фейри появятся перед оступившимся МакКелтаром, если они ни разу ни перед кем не появлялись? Он бы не удивился, узнав, что тысячи лет назад они ушли по пути между мирами, чтобы никогда не возвращаться.
Поиски тянулись очень долго. В двадцать первом веке было слишком мало информации, тут же ее было слишком много, и поиск необходимого был нелегкой задачей.
Это не беспокоило бы Дэйгиса, вот только в последнее время он заметил явный знак того, что время подходит к концу: его глаза больше не становились золотыми, даже несмотря на то что он постоянно занимался любовью. Нэй, его глаза были цвета тусклой меди и с каждым днем темнели.
Он не использовал магию, он занимался сексом, и древние в нем больше не подавали голоса, но тьма продолжала изменять его, пропитывать, так же как вино пропитывает бочку, в которую оно налито.
Дэйгис чувствовал, как тринадцать друидов становятся все сильнее и он постепенно привыкает к ним. Они так долго были его частью, что он начал ощущать их как еще одну конечность – а почему бы не воспользоваться дополнительной рукой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85