Хороший актер, доказательством чему был Оскар, которого он хранил на кухне. Но он был мерзавцем отменным. И настолько большую часть времени не в себе от наркотиков, что даже не понимал, что он мерзавец. Клео старалась к нему не приближаться особо.
Иногда мысли ее возвращались к Дэниэлю Онелу. Она дважды его видела, но ничего такого волнующего не случалось. Однажды, бродя по магазинам на Родео-драйв, она увидела его, шедшего ей навстречу. Быстренько она перешла на другую сторону улицы, даже не поняв, почему. Второй раз они оказались на одной и той же вечеринке, и обменялись коротким приветствием. К неудовольствию Клео, он словно бы и не узнал ее, приветствие его было очень рассеянным. А потом она поняла, что ему, наверное, не понравилась ее статья о нем. Актеры, прочитав о себе правду, бывают странными. Да черт с ним, в конце-концов: он был просто еще одной стареющей кинозвездой с огромным самомнением и, наверное, таким же скучным, как и все они, – если познакомиться с ним поближе. Поближе она с ним не знакомилась. Одно время хотела, но не стала. Постепенно он пропал из ее мыслей, что вполне ее устраивало, хотя, конечно, она не могла не натыкаться все время на его имя в печати.
У Буча просто страсть была к журналам о кино, ими был завален весь его дом – журналами, полными сплетен о том, какая кинозвезда делает что с кем. Свои фотографии он из журналов вырезал, а секретарша вклеивала их в здоровенные альбомы. Он пытался уговорить Клео фотографироваться с ним, но она настойчиво отказывалась. Она посмотрела эти альбомы, с бесконечными снимками, отображающими светскую жизнь Буча с многочисленными сисястыми бабами.
– Мне не хочется быть в одном ряду со всеми этими фото-сиськами и задницами, – пошутила она, когда он надулся, услышав ее отказ.
– Ты передумаешь, – уверенно заявил он. О, нет, подумала она про себя.
Итак, что она читала о Дэниэле? Всякие страшно интересные вещи. Типа того, что он занялся йогой, – а кто ею не занимается. Типа того, что он вегетарианец – и в этом нет ничего нового. Типа того, что любимый его цвет – зеленый. Что его хобби – чтение. Что он особенно комфортно чувствует себя в обычной одежде. Что ненавидит кошек. Любит машины. И что его любимое времяпровождение это, судя по всему, женщины.
После того, как отвергнута была принцесса, в жизни его пошел нескончаемый поток женщин. В возрасте от пятнадцати до пятидесяти они появлялись с ним на фотографиях, где бы он ни оказывался. Его, безусловно, нельзя обвинить в том, что у него были какие-то определенные пристрастия. Всех форм, размеров и цветов они, казалось, все полностью его устраивали. Его вряд ли можно было назвать бабником, но ему бесспорно было по душе то, что он пользовался таким ошеломительным успехом.
– Эй, бэби, – протянул Буч, прерывая ее ленивые мысли. – Да? – коротко ответила она.
Обычно за бучевским «эй, бэби» следовала какая-нибудь просьба, а ей вовсе не хотелось вставать и отправляться делать ему бутерброд с тунцом или что-нибудь еще такое.
– Мне кажется, у нас получается неплохо, – заявил Буч, кладя руку ей на живот и поглаживая ее отлично тренированную плоть так, как ей особенно нравилось.
– Мне тоже так кажется, – согласилась она. – А что? Что ты задумал?
– Ты мне нравишься – я нравлюсь тебе. Мы – пара, настоящая пара. Ты понимаешь, о чем я?
Она знала, что он скажет. Время от времени он заговаривал о женитьбе. Она не была в женитьбе заинтересована. Почему бывает так, что когда говоришь мужику, что замужество тебе ни к чему, именно тогда-то женитьба и становится самым сильным его желанием.
Она объяснила Бучу, что она думает на этот счет. У нее уже было два замужества. Зачем ей еще одно? Она была удивлена, что он все же продолжал давить – у него ведь тоже уже две жены – неужели он ничему не научился?
Буч отодвинул рефлектор от своего лица и поставил его на землю – верный признак того, что ему нужно поговорить серьезно.
Клео вздохнула. Он ей нравился – он не был требовательным, с ним было легко, в сексе он был просто атлетом, и с ним было весело. Она не любила его. Ей вовсе не хотелось увлечься им больше, чем уже было.
Собственно говоря, она знала, что настало время заняться чем-то другим: солнце, занятие здоровьем – все это притупляло ее мозги. Ей нужно было дать мозгам встряску.
– Что на уме у тебя, Буч? – вновь спросила она.
Он рассмеялся. Смеялся он как мальчишка – именно это качество было одним из тех, что делали его особенно привлекательным на экран.
– Ты всегда знаешь, что мне есть что тебе сказать, – проговорил он. – И потому я никогда не могу солгать тебе – ты распознаешь ложь в секунду.
Солнце зашло за облака, и она поежилась, села, обхватила руками колени и испытующе посмотрела на Буча.
– Я никогда не лгал тебе, бэби, – сказал он смущенно, – просто есть вещи, о которых я никогда еще не мог тебе рассказать.
– Ну, например?
– Ну, например, то, что у меня есть дочь, – сказал он быстро.
– Дочь? Почему ты мне об этом не рассказывал? Ей сколько?
– Именно поэтому я тебе никогда и не говорил… ей… тринадцать.
– Тринадцать! Но Буч, тебе ведь самому только двадцать восемь.
– Да, я был отцом-ребенком.
Клео в удивлении покачала головой.
– И где же она?
– Поэтому я и заговорил об этом, бэби. Она будет здесь, завтра. Ее мама отправляет ее из Нью-Йорка, считает, что и я должен о ней позаботиться.
– А кто же мама? Твоя первая жена?
– Черта с два! Ребенок у меня появился за пять лет до того, как я женился первый раз.
– Ну, и сюрприз. У тебя тринадцатилетняя дочь! Я просто поверить в это не могу!
– Поверишь – она очень на меня похожа.
– Ты видишься с ней? И почему ты раньше никогда мне о ней не говорил?
– Я всегда бываю у них, когда приезжаю в Нью-Йорк. Шелли и я – это мать дочери – в хороших отношениях. Я ей даю много денег, чтобы все у нее было хорошо и без проблем.
– А как зовут дочь?
– Винни. Она словно мальчишка – очень хороша, и хочет попасть в кино. Конечно, мне всем приходится говорить, что она моя сестра – не могу же я испортить свой престиж. Клео, ты полюбишь ее, я точно это знаю.
Они болтали допоздна. Клео была изумлена тем, что Бучу так долго удавалось хранить это в тайне. Он рассказал ей все. О том, что Шелли была богатой тринадцатилетней девочкой, жившей вместе с родителями в роскошной квартире. Раз в неделю он подвозил им продукты из магазина, и наконец, получилось так, что, когда матери Шелли дома не оказалось, он доставлял не только продукты. И были жаркие, потные полудни страсти – на самом лучшем диване в гостиной. Выходило быстренько, но с удовольствием. Возня с презервативами, которые надо было выбрасывать в мусоропровод после того, как все свершалось. А потом неделя за неделей мучительных ожиданий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69