Мы созовем газетчиков, пригласим самые большие телевизионные каналы и радиожурналистов.
Этот колосс на глиняных ногах упадет после первого же удара!
Михаил ошеломленно молчал. Эта женщина была неистощима на свежие идеи.
* * *
Пресс-конференция проходила в зале Дома журналистов. За час до начала здание и прилегающую к нему территорию оккупировали телевизионщики.
Молодые мужчины в джинсах ставили свет, протягивали шнуры, искали работающие розетки. Лощеные юноши и девушки стильного вида, держа в руках микрофоны, отрабатывали перед камерами заготовки репортажей, которые вскоре должны были пойти в эфир.
Журналистская братия была сильно заинтригована. Еще вчера никто из них не знал, что из себя представляет некая Лариса Верижская, однако информационная «утечка» из самых высоких сфер, близких к правительству, в одночасье изменила отношение к ней. В толпе шушукались, что на грядущей пресс-конференции всплывут весьма любопытные сведения из жизни сильных мира сего.
Перед входом в зал журналистка с живыми смородиновыми глазами и короткой спортивной стрижкой, шедшей к ее тонкому мальчишескому лицу, говорила, напряженно глядя перед собой:
— Супруга одного из чиновников администрации готова поведать о закулисных сторонах жизни правящей верхушки… Сегодня всплывут сведения о небывалых размерах коррупции в высших эшелонах власти… Мы будем информировать наших телезрителей. С вами была Юлия Милович, Независимый телеканал.
Неподалеку от нее прилизанный юноша с приторным взглядом мягко журчал в отключенный микрофон, репетируя речь:
— Нет сомнения, что эта акция инспирирована кем-то из людей, оставшихся после недавних перемен без рычагов воздействия на правительство.
Прокуратуре еще предстоит разобраться, кому выгодно беззастенчивое вранье Ларисы Верижской… Несомненно, результатом сегодняшней пресс-конференции станет громкий судебный процесс о защите чести и достоинства… Илья Шептало, Российское телевидение…
Молодой мужчина с военной выправкой, смягченной дорогим костюмом и небрежной демократичной стрижкой, сжимая в руке микрофон, пытался выглядеть ироничным и серьезным одновременно.
— Мы полагаем, что это одна из срежиссированных определенными кругами и загодя спланированных акций, используемых для обострения политической ситуации и формирования так называемого общественного мнения. Тенгиз Понькин, ОРТ…
Внезапно державшего переносную лампу осветителя случайно толкнули, и сноп света уплыл в сторону.
— Два шага назад, Юля! — в голос заорал полный, небритый тип, прилипший к глазку кинокамеры. — Свет теряем!
Девушка с мальчишеской стрижкой испуганно захлебнулась словами, захлопала глазами и попятилась, застревая каблуками в сплетении проводов.
— Мы будем информировать зрителей нашего канала о тех разоблачениях, которые… которые… которых… — Голос Юли неуверенно снизился — она забыла слова.
Это ее первый политический репортаж, она так волнуется. Раньше ей доверяли только коротенькие рассказы о событиях культурной жизни, которые ставились в эфир, если только возникала заминка с «горячим» материалом или оставалось время, которое нужно было чем-то заполнить. Она так готовилась к этому моменту! Сидела в архиве, просматривая материалы, не спала ночью в нетерпеливом ожидании утра, готовила слова, заучивала фразы…
От света тысячесвечовых ламп было так жарко, что предательская испарина выступила на лбу, сверкая в лучах софита. Быстро пройдясь пуховкой по лицу. Юля собрала волю в кулак и вновь начала:
— Мы ведем свой репортаж из Дома журналистов, где проходит пресс-конференция Ларисы Верижской, супруги предпринимателя, известного своей близостью к правящей камарилье…
* * *
Мягко покачиваясь на неровностях дороги, черный автомобиль неотвратимо приближался к зданию Домжура. За тонированными стеклами, скрывавшими пассажиров от глаз любопытных прохожих, находились героиня пресс-конференции и ее тайный сообщник.
— Для начала скажу им, что мне стало известно о планах бегства экс-президента за рубеж.
— А если это не сработает? — с тоской в голосе произнес Михаил. Ему не нравилась эта затея. — Если это его не остановит?
— Не важно. Любой резонанс в прессе будет нам на руку. А там… Как в поговорке: или он украл, или у него украли… Какая разница?
Внезапно, сбросив маску самоуверенности, Лариса по-детски прижалась щекой к плечу своего друга.
— Я боюсь, — призналась она. — Я еще никогда не выступала перед таким количеством народа. Мне страшно.
— Боюсь, тебе придется привыкать, дорогая… — мягко улыбнулся Гурьянов. — Теперь пресса будет часто донимать тебя своим вниманием.
Машина остановилась у входа. Несмотря на противную погоду, на низкое небо, беременное дождем, на подступах к крыльцу топтались репортеры, скучавшие в ожидании начала.
— Может, пойдешь со мной? — с тоской промолвила Лариса, надевая темные очки, которые, она надеялась, придадут ей уверенности в себе.
— Я не могу… — извиняющимся тоном произнес Михаил, отводя глаза.
— Ты же у меня умница, сама все понимаешь…
Он не должен был засвечивать себя, чтобы не лишиться доступа к информации. На прощание он прижался к ее сухим губам, точно перед долгой разлукой.
Корреспонденты на крыльце уже подбирались к машине, ощерясь объективами фотокамер. Времени терять было нельзя. Водитель распахнул дверцу.
— Ну, с Богом! — Набрав полную грудь воздуха, Лариса смело ступила на мокрый асфальт, на котором расплывались капли холодного апрельского дождя, так похожего на снег.
— Два слова для телеканала «24 часа»…
— «ТВ-23», буквально пару слов о вашей пресс-конференции… Верны ли слухи о том, что…
— Улыбочку для газеты «Народоволец»… И еще пару слов о…
Лариса взяла себя в руки и с уверенной усмешкой произнесла:
— Господа, мои заветные «пару слов» вы услышите через пять минут. В самом деле, не хотите же вы испортить под дождем мою прическу?
* * *
Он сидел перед мерцающим экраном телевизора и с бесплодным гневом смотрел на хищное, холеное лицо, вписанное в четырехугольник экрана. На лицо бывшей жены.
Несколько минут назад начальник охраны, ступая мягко, как лис, вышедший на охоту за курями, бесшумно возник в кабинете и, щелкнув пультом телевизора, произнес извиняющимся тоном:
— Вам необходимо быть в курсе событий…
Он не ожидал увидеть такое…
Лариса выглядела бледной и решительной. Она ясно чеканила слова, ожесточенно бросая их через ощетинившийся микрофонами телекомпаний стол, создававший защитный барьер между ней и телезрителями:
«Недавно мне стало известно о готовящейся при помощи работников спецслужб операции… Как гражданка России, я не могу молчать… Я должна говорить, как бы мне ни было страшно, какую бы тревогу за свою жизнь я ни испытывала… И я буду говорить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Этот колосс на глиняных ногах упадет после первого же удара!
Михаил ошеломленно молчал. Эта женщина была неистощима на свежие идеи.
* * *
Пресс-конференция проходила в зале Дома журналистов. За час до начала здание и прилегающую к нему территорию оккупировали телевизионщики.
Молодые мужчины в джинсах ставили свет, протягивали шнуры, искали работающие розетки. Лощеные юноши и девушки стильного вида, держа в руках микрофоны, отрабатывали перед камерами заготовки репортажей, которые вскоре должны были пойти в эфир.
Журналистская братия была сильно заинтригована. Еще вчера никто из них не знал, что из себя представляет некая Лариса Верижская, однако информационная «утечка» из самых высоких сфер, близких к правительству, в одночасье изменила отношение к ней. В толпе шушукались, что на грядущей пресс-конференции всплывут весьма любопытные сведения из жизни сильных мира сего.
Перед входом в зал журналистка с живыми смородиновыми глазами и короткой спортивной стрижкой, шедшей к ее тонкому мальчишескому лицу, говорила, напряженно глядя перед собой:
— Супруга одного из чиновников администрации готова поведать о закулисных сторонах жизни правящей верхушки… Сегодня всплывут сведения о небывалых размерах коррупции в высших эшелонах власти… Мы будем информировать наших телезрителей. С вами была Юлия Милович, Независимый телеканал.
Неподалеку от нее прилизанный юноша с приторным взглядом мягко журчал в отключенный микрофон, репетируя речь:
— Нет сомнения, что эта акция инспирирована кем-то из людей, оставшихся после недавних перемен без рычагов воздействия на правительство.
Прокуратуре еще предстоит разобраться, кому выгодно беззастенчивое вранье Ларисы Верижской… Несомненно, результатом сегодняшней пресс-конференции станет громкий судебный процесс о защите чести и достоинства… Илья Шептало, Российское телевидение…
Молодой мужчина с военной выправкой, смягченной дорогим костюмом и небрежной демократичной стрижкой, сжимая в руке микрофон, пытался выглядеть ироничным и серьезным одновременно.
— Мы полагаем, что это одна из срежиссированных определенными кругами и загодя спланированных акций, используемых для обострения политической ситуации и формирования так называемого общественного мнения. Тенгиз Понькин, ОРТ…
Внезапно державшего переносную лампу осветителя случайно толкнули, и сноп света уплыл в сторону.
— Два шага назад, Юля! — в голос заорал полный, небритый тип, прилипший к глазку кинокамеры. — Свет теряем!
Девушка с мальчишеской стрижкой испуганно захлебнулась словами, захлопала глазами и попятилась, застревая каблуками в сплетении проводов.
— Мы будем информировать зрителей нашего канала о тех разоблачениях, которые… которые… которых… — Голос Юли неуверенно снизился — она забыла слова.
Это ее первый политический репортаж, она так волнуется. Раньше ей доверяли только коротенькие рассказы о событиях культурной жизни, которые ставились в эфир, если только возникала заминка с «горячим» материалом или оставалось время, которое нужно было чем-то заполнить. Она так готовилась к этому моменту! Сидела в архиве, просматривая материалы, не спала ночью в нетерпеливом ожидании утра, готовила слова, заучивала фразы…
От света тысячесвечовых ламп было так жарко, что предательская испарина выступила на лбу, сверкая в лучах софита. Быстро пройдясь пуховкой по лицу. Юля собрала волю в кулак и вновь начала:
— Мы ведем свой репортаж из Дома журналистов, где проходит пресс-конференция Ларисы Верижской, супруги предпринимателя, известного своей близостью к правящей камарилье…
* * *
Мягко покачиваясь на неровностях дороги, черный автомобиль неотвратимо приближался к зданию Домжура. За тонированными стеклами, скрывавшими пассажиров от глаз любопытных прохожих, находились героиня пресс-конференции и ее тайный сообщник.
— Для начала скажу им, что мне стало известно о планах бегства экс-президента за рубеж.
— А если это не сработает? — с тоской в голосе произнес Михаил. Ему не нравилась эта затея. — Если это его не остановит?
— Не важно. Любой резонанс в прессе будет нам на руку. А там… Как в поговорке: или он украл, или у него украли… Какая разница?
Внезапно, сбросив маску самоуверенности, Лариса по-детски прижалась щекой к плечу своего друга.
— Я боюсь, — призналась она. — Я еще никогда не выступала перед таким количеством народа. Мне страшно.
— Боюсь, тебе придется привыкать, дорогая… — мягко улыбнулся Гурьянов. — Теперь пресса будет часто донимать тебя своим вниманием.
Машина остановилась у входа. Несмотря на противную погоду, на низкое небо, беременное дождем, на подступах к крыльцу топтались репортеры, скучавшие в ожидании начала.
— Может, пойдешь со мной? — с тоской промолвила Лариса, надевая темные очки, которые, она надеялась, придадут ей уверенности в себе.
— Я не могу… — извиняющимся тоном произнес Михаил, отводя глаза.
— Ты же у меня умница, сама все понимаешь…
Он не должен был засвечивать себя, чтобы не лишиться доступа к информации. На прощание он прижался к ее сухим губам, точно перед долгой разлукой.
Корреспонденты на крыльце уже подбирались к машине, ощерясь объективами фотокамер. Времени терять было нельзя. Водитель распахнул дверцу.
— Ну, с Богом! — Набрав полную грудь воздуха, Лариса смело ступила на мокрый асфальт, на котором расплывались капли холодного апрельского дождя, так похожего на снег.
— Два слова для телеканала «24 часа»…
— «ТВ-23», буквально пару слов о вашей пресс-конференции… Верны ли слухи о том, что…
— Улыбочку для газеты «Народоволец»… И еще пару слов о…
Лариса взяла себя в руки и с уверенной усмешкой произнесла:
— Господа, мои заветные «пару слов» вы услышите через пять минут. В самом деле, не хотите же вы испортить под дождем мою прическу?
* * *
Он сидел перед мерцающим экраном телевизора и с бесплодным гневом смотрел на хищное, холеное лицо, вписанное в четырехугольник экрана. На лицо бывшей жены.
Несколько минут назад начальник охраны, ступая мягко, как лис, вышедший на охоту за курями, бесшумно возник в кабинете и, щелкнув пультом телевизора, произнес извиняющимся тоном:
— Вам необходимо быть в курсе событий…
Он не ожидал увидеть такое…
Лариса выглядела бледной и решительной. Она ясно чеканила слова, ожесточенно бросая их через ощетинившийся микрофонами телекомпаний стол, создававший защитный барьер между ней и телезрителями:
«Недавно мне стало известно о готовящейся при помощи работников спецслужб операции… Как гражданка России, я не могу молчать… Я должна говорить, как бы мне ни было страшно, какую бы тревогу за свою жизнь я ни испытывала… И я буду говорить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104