Просто так будет сподручнее опустить тяжелую рукоятку на башку тому, кто может прятаться в доме.
Виктор снова прислушался. Шорохи затихли. Он ступил на крыльцо, передернувшись от противного скрипа, поднялся по ступенькам, остановился напротив открытой двери и осветил сени. Никого.
Слева от двери был свален в кучу какой-то хлам. Виктор разглядел только ржавый лодочный двигатель, кипу старых газет и рваное пальто, наброшенное на канистру. Пахло затхлостью, бензином и кошачьим дерьмом. К великому своему облегчению, трупного запаха он не уловил.
Виктор сделал шаг вперед, луч фонаря прыгнул в дальний угол. Там что-то коротко блеснуло, и тут же из-за ящика с гнилой картошкой выскочило нечто черное, размером с небольшую кошку, и с писком бросилось прямо к нему. Виктор едва успел разглядеть длинный голый хвост и отпрыгнуть в сторону. Здоровенная крыса пронеслась мимо, задев штанину жирным боком, и вылетела на улицу. Раздался истошный визг Кати.
– Что это было, Витя?! – в панике крикнула девушка.
– Спокойно, спокойно, Катюша, это всего лишь крыса.
– Я боюсь!
«Я тоже», – подумал Виктор, но вслух сказал:
– Ерунда, Катенька, стой спокойно. Она уже убежала и не вернется, пока мы здесь.
Он сосчитал про себя до десяти, подождал, пока угомонится сердце, и взялся за ручку двери, ведущей в комнату. Виктор поймал себя на том, что побаивается открывать эту дверь. И хотя рассудок твердил, что там не может быть ничего страшного, кроме разве что еще парочки гигантских крыс, надпочечники выбрасывали в кровь такое количество адреналина, что хватило бы на всю олимпийскую сборную перед стартом.
Луч фонаря скользнул по комнате. Никаких крыс-мутантов, никаких обглоданных мертвецов.
Виктор пошарил по стене справа и слева, нащупал выключатель и щелкнул им. Свет не зажегся. Виктор направил луч на потолок и понял, в чем дело. В патроне не было лампочки.
Чувствовалось, что здесь никто не живет уже пару недель. Повсюду лежал слой пыли, в углах серыми неопрятными клочьями повисла паутина. Но все вещи аккуратно лежали на местах, будто хозяева заботливо прибрались перед отъездом и просто забыли закрыть за собой дверь. Виктор прошелся по комнате, надеясь обнаружить что-нибудь необычное, но кроме нескольких куч кошачьего дерьма, ничего не нашел. Полный порядок.
Он направился к выходу. Но остановился на пороге и еще раз обвел взглядом комнату. Да, порядок. И все же подсознание уловило какую-то неправильность в этой комнате. А своему подсознанию, которое некоторые называют интуицией, Виктор с недавнего времени стал доверять. Оно определенно заметило что-то не совсем обычное, крошечную деталь, которая царапнула глаз, но пока не добралась до рассудка… Виктор посветил по углам, перевел луч на мебель, прошелся по стенам, и тут до него дошло.
Красный угол. Вот, где неправильность. Все иконы, а их было четыре штуки, были повернуты лицом к стене. Виднелось только старое темное дерево задних стенок. Будто изображенным на них святым не стоит смотреть на тех, кто может зайти в комнату.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Катя, когда Виктор вышел на крыльцо.
– Пусто. Здесь как минимум две недели никто не живет.
– А почему дверь открыта?
– Может, забыли запереть. Или взломал кто-нибудь.
Теория была так себе, но ничего другого в голову не пришло.
– Знаешь, тут пока тебя не было, еще в одном доме свет зажегся! Прямо за дорогой. Мелькнул и погас.
– Немудрено. Ты так верещала, что всю деревню на ноги подняла, наверное, – усмехнулся Виктор.
– Ничего смешного. Я крыс до смерти боюсь.
– Ладно, ладно, я пошутил, не обижайся. Такая крысища кого хочешь испугает. Ладно, пошли, попробуем в гости напроситься.
– Только сначала к машине, – не терпящим возражений тоном сказала Катя.
Из машины она забрала сумку, а Виктор прихватил на всякий случай бутылку водки – лучшее средство для установления контактов с местным населением.
Затем они перешли дорогу и оказались на другой половине деревни. Три дома стояли вдоль дороги, за ними прилепились огороды, а четвертый, в котором был виден свет, расположился позади, немного на отшибе.
– Где ты свет видела?
– Вон там, – Катя указала на крайний в ряду дом, самый маленький.
Виктор внимательно осмотрел забор, открытую настежь калитку и небольшой дворик. Потом перевел взгляд на дверь дома и вздрогнул – на ней белой краской был намалеван большой православный крест. Такие же кресты, только поменьше, были нарисованы на плотно закрытых ставнях.
– Что это? – прошептала Катя, глядя на кресты.
– Откуда мне знать. Шибко верующие, наверное, живут.
– И раньше так было?
Виктор напряг память.
– Вроде бы нет. Не было никаких крестов. Недавно нарисовали… Краска совсем свежая, видишь, как блестит? Стой здесь, я пойду посмотрю.
Он подошел к ближайшему окну, вытянул руку и постучал в ставень рукояткой фонаря.
И понял, что еще не утратил способность удивляться сюрпризам, которые судьба щедро подкидывала ему в эту ночь. Вместо обычного «ктотама» из-за окна дребезжащий старушечий голос тонко и жалобно, но довольно громко произнес:
– Отче наш, иже еси на небеси…
Виктор не поверил ушам. В комнате, за закрытыми ставнями в нескольких шагах от него какая-то старуха читала «Отче наш». С надрывом и смертной тоской, будто узрела начало Апокалипсиса.
– Бабушка! Откройте, не бойтесь! – позвал он. – Вы Сережу Афанасьева знаете? Я его друг. Из города приехал…
За «Отче наш» последовала другая молитва, названия которой Виктор уже не знал. Он отлепился от стены. Постоял немного, качая головой и слушая старушичьи завывания, а потом, махнув рукой, вышел со двора.
«Еще одна спятила. Разлом в земной коре тут, что ли?», – думал он, шагая к ожидавшей его Кате.
Путь к следующему дому можно было срезать, пройдя напрямик по огородам, но Виктор решил не рисковать – можно запросто переломать ноги. Это не вылизанные шесть соток в каком-нибудь пригородном садоводстве. Поэтому он решил идти по тропинке, которая отходила от основной дороги и шла вдоль покосившегося забора.
Дойдя до угла забора, он остановился. Катя налетела на него и негромко выругалась. Она тяжело пыхтела – сумка, судя по всему, была нелегкая.
– Чего ты встал? – недовольно спросила девушка.
– Дальше я лучше один пойду. Посмотрю, что там… Потом позову тебя. А ты сиди тихо здесь.
– Сиди! – фыркнула Катя. – Тут грязи по колено.
Виктор, не слушая ее ворчание, повернул направо, за угол, и пошел, стараясь держаться тропинки. Слева росло несколько деревьев, в этом месте лес подходил совсем близко к деревне, справа, вдоль соседского забора, были посажены какие-то кусты. Показалось, что смородина. Чуть впереди темнел дом.
До него оставалось метров двадцать, когда кроссовка Виктора зацепилась за что-то тонкое, упруго натянутое в нескольких сантиметрах от земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Виктор снова прислушался. Шорохи затихли. Он ступил на крыльцо, передернувшись от противного скрипа, поднялся по ступенькам, остановился напротив открытой двери и осветил сени. Никого.
Слева от двери был свален в кучу какой-то хлам. Виктор разглядел только ржавый лодочный двигатель, кипу старых газет и рваное пальто, наброшенное на канистру. Пахло затхлостью, бензином и кошачьим дерьмом. К великому своему облегчению, трупного запаха он не уловил.
Виктор сделал шаг вперед, луч фонаря прыгнул в дальний угол. Там что-то коротко блеснуло, и тут же из-за ящика с гнилой картошкой выскочило нечто черное, размером с небольшую кошку, и с писком бросилось прямо к нему. Виктор едва успел разглядеть длинный голый хвост и отпрыгнуть в сторону. Здоровенная крыса пронеслась мимо, задев штанину жирным боком, и вылетела на улицу. Раздался истошный визг Кати.
– Что это было, Витя?! – в панике крикнула девушка.
– Спокойно, спокойно, Катюша, это всего лишь крыса.
– Я боюсь!
«Я тоже», – подумал Виктор, но вслух сказал:
– Ерунда, Катенька, стой спокойно. Она уже убежала и не вернется, пока мы здесь.
Он сосчитал про себя до десяти, подождал, пока угомонится сердце, и взялся за ручку двери, ведущей в комнату. Виктор поймал себя на том, что побаивается открывать эту дверь. И хотя рассудок твердил, что там не может быть ничего страшного, кроме разве что еще парочки гигантских крыс, надпочечники выбрасывали в кровь такое количество адреналина, что хватило бы на всю олимпийскую сборную перед стартом.
Луч фонаря скользнул по комнате. Никаких крыс-мутантов, никаких обглоданных мертвецов.
Виктор пошарил по стене справа и слева, нащупал выключатель и щелкнул им. Свет не зажегся. Виктор направил луч на потолок и понял, в чем дело. В патроне не было лампочки.
Чувствовалось, что здесь никто не живет уже пару недель. Повсюду лежал слой пыли, в углах серыми неопрятными клочьями повисла паутина. Но все вещи аккуратно лежали на местах, будто хозяева заботливо прибрались перед отъездом и просто забыли закрыть за собой дверь. Виктор прошелся по комнате, надеясь обнаружить что-нибудь необычное, но кроме нескольких куч кошачьего дерьма, ничего не нашел. Полный порядок.
Он направился к выходу. Но остановился на пороге и еще раз обвел взглядом комнату. Да, порядок. И все же подсознание уловило какую-то неправильность в этой комнате. А своему подсознанию, которое некоторые называют интуицией, Виктор с недавнего времени стал доверять. Оно определенно заметило что-то не совсем обычное, крошечную деталь, которая царапнула глаз, но пока не добралась до рассудка… Виктор посветил по углам, перевел луч на мебель, прошелся по стенам, и тут до него дошло.
Красный угол. Вот, где неправильность. Все иконы, а их было четыре штуки, были повернуты лицом к стене. Виднелось только старое темное дерево задних стенок. Будто изображенным на них святым не стоит смотреть на тех, кто может зайти в комнату.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Катя, когда Виктор вышел на крыльцо.
– Пусто. Здесь как минимум две недели никто не живет.
– А почему дверь открыта?
– Может, забыли запереть. Или взломал кто-нибудь.
Теория была так себе, но ничего другого в голову не пришло.
– Знаешь, тут пока тебя не было, еще в одном доме свет зажегся! Прямо за дорогой. Мелькнул и погас.
– Немудрено. Ты так верещала, что всю деревню на ноги подняла, наверное, – усмехнулся Виктор.
– Ничего смешного. Я крыс до смерти боюсь.
– Ладно, ладно, я пошутил, не обижайся. Такая крысища кого хочешь испугает. Ладно, пошли, попробуем в гости напроситься.
– Только сначала к машине, – не терпящим возражений тоном сказала Катя.
Из машины она забрала сумку, а Виктор прихватил на всякий случай бутылку водки – лучшее средство для установления контактов с местным населением.
Затем они перешли дорогу и оказались на другой половине деревни. Три дома стояли вдоль дороги, за ними прилепились огороды, а четвертый, в котором был виден свет, расположился позади, немного на отшибе.
– Где ты свет видела?
– Вон там, – Катя указала на крайний в ряду дом, самый маленький.
Виктор внимательно осмотрел забор, открытую настежь калитку и небольшой дворик. Потом перевел взгляд на дверь дома и вздрогнул – на ней белой краской был намалеван большой православный крест. Такие же кресты, только поменьше, были нарисованы на плотно закрытых ставнях.
– Что это? – прошептала Катя, глядя на кресты.
– Откуда мне знать. Шибко верующие, наверное, живут.
– И раньше так было?
Виктор напряг память.
– Вроде бы нет. Не было никаких крестов. Недавно нарисовали… Краска совсем свежая, видишь, как блестит? Стой здесь, я пойду посмотрю.
Он подошел к ближайшему окну, вытянул руку и постучал в ставень рукояткой фонаря.
И понял, что еще не утратил способность удивляться сюрпризам, которые судьба щедро подкидывала ему в эту ночь. Вместо обычного «ктотама» из-за окна дребезжащий старушечий голос тонко и жалобно, но довольно громко произнес:
– Отче наш, иже еси на небеси…
Виктор не поверил ушам. В комнате, за закрытыми ставнями в нескольких шагах от него какая-то старуха читала «Отче наш». С надрывом и смертной тоской, будто узрела начало Апокалипсиса.
– Бабушка! Откройте, не бойтесь! – позвал он. – Вы Сережу Афанасьева знаете? Я его друг. Из города приехал…
За «Отче наш» последовала другая молитва, названия которой Виктор уже не знал. Он отлепился от стены. Постоял немного, качая головой и слушая старушичьи завывания, а потом, махнув рукой, вышел со двора.
«Еще одна спятила. Разлом в земной коре тут, что ли?», – думал он, шагая к ожидавшей его Кате.
Путь к следующему дому можно было срезать, пройдя напрямик по огородам, но Виктор решил не рисковать – можно запросто переломать ноги. Это не вылизанные шесть соток в каком-нибудь пригородном садоводстве. Поэтому он решил идти по тропинке, которая отходила от основной дороги и шла вдоль покосившегося забора.
Дойдя до угла забора, он остановился. Катя налетела на него и негромко выругалась. Она тяжело пыхтела – сумка, судя по всему, была нелегкая.
– Чего ты встал? – недовольно спросила девушка.
– Дальше я лучше один пойду. Посмотрю, что там… Потом позову тебя. А ты сиди тихо здесь.
– Сиди! – фыркнула Катя. – Тут грязи по колено.
Виктор, не слушая ее ворчание, повернул направо, за угол, и пошел, стараясь держаться тропинки. Слева росло несколько деревьев, в этом месте лес подходил совсем близко к деревне, справа, вдоль соседского забора, были посажены какие-то кусты. Показалось, что смородина. Чуть впереди темнел дом.
До него оставалось метров двадцать, когда кроссовка Виктора зацепилась за что-то тонкое, упруго натянутое в нескольких сантиметрах от земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83