– Не любишь огонь, ублюдок? А как насчет заполучить его себе в брюхо?
С этими словами он направил римскую свечу на застывшего Прохора, щелкнул зажигалкой и поднес огонек к запалу. Секунду ничего не происходило, и Виктор с ужасом подумал, что фитилек все-таки намок. Но потом раздалось резкое шипение, и из трубочки с хлопком вырвался ярко-красный огонек. Следом за ним еще один и еще… И каждая крошечная ракета, долетая до фигуры в дождевике, на долю секунды застывала, словно раздумывая, продолжать полет или нет, а потом делала стремительный рывок вперед и впивалась в тело. Дыр становилось все больше, и их черные края постепенно наливались жарким багровым светом. Потом они стали расползаться, как сделанные горячим окурком отверстия в целлулоидной пленке. Ночь пронзил полный боли и ужаса вопль. Медленный огонь, даже не огонь, а свирепое тление, разъедало Прохора изнутри, как кислота.
Длилось это несколько секунд, не больше. А затем, существо вспыхнуло, как гигантский факел, и восемь огненно-красных комет одновременно с надрывным воем вырвались из пламени, оставляя за собой обещанный золотистый шлейф. Столб яростного белого огня взметнулся на десяток метров вверх, обдав невыносимым жаром Виктора, и залив ослепительным светом все вокруг…
* * *
– Мне кажется, или на самом деле светает? – спросила Катя.
– Не знаю. Кажется, светает, – Виктор вытащил из пачки сигарету, размял ее и сунул в рот.
Они сидели в «девятке» – Виктор за рулем, Катя рядом, забравшись с ногами на сиденье и обхватив колени руками. Между ног у Виктора была зажата бутылка «Джонни Уокера», из которой он время от времени прихлебывал, не чувствуя ни вкуса, ни крепости виски.
Дождь перестал, ветер разогнал облака, и в небе висела полная бледная луна. Небо на западе было уже не таким антрацитово-черным. Ночь неохотно отступала.
– Что теперь? – Катя повернулась к Виктору. – Ведь все закончилось, да? Закончилось? Скажи мне, что все позади.
Виктор глубоко затянулся и с шумом выпустил дым:
– Боюсь, что нет. Нужно еще кое-что сделать.
– Что?
– Ты сама знаешь, Катюш.
– Это обязательно? Ведь мы можем просто уйти отсюда. Подумай. Стоит ли…
– Стоит. Если это не сделать сейчас, вскоре все может повториться. И тогда неизвестно, удастся ли так легко загнать его обратно в могилу. А может быть и еще хуже – сюда придет кое-кто другой.
– Но почему мы должны этим заниматься? Что, если обратиться в МЧС, или ту же милицию?
– Да? И что ты скажешь? Что старуха, умершая бог знает сколько лет назад, продолжает терроризировать деревню, выпихивая из могилы своего внучка-людоеда, тоже давно покойника? Так и представляю себе мчс-ников с осиновыми кольями в руках, раскапывающими могилы. Сама ведь понимаешь, что никто тебе не поверит. В такое невозможно поверить, пока не увидишь собственными глазами. К сожалению, таких людей осталось только двое. Ты и я. Вот и ответ на твой вопрос, почему этим должны заниматься мы.
– Да, ты прав, – тусклым голосом сказала Катя и отвернулась к окну. – Но ведь можно просто уйти. Мы не обязаны это делать, Витя. Не о-бя-за-ны.
– Во-первых, не «мы», а я. Во-вторых… Да, не обязаны. Но есть много чего, что мы не обязаны делать. Однако, делать это приходится хотя бы для того, чтобы потом спокойно спать по ночам. Честно говоря, мне вовсе не улыбается идти туда. Я не герой, и никогда не хотел им быть. Но я знаю, что если сейчас сбегу, то все это дерьмо будет сниться мне каждую ночь. И каждую ночь мне придется объясняться с погибшими ребятами… Прозвучит не очень красиво, но я должен сделать это ради самого себя, а не ради других. Такой вот интересный эгоизм.
Он выбросил окурок и сделал глоток из бутылки.
– Все нужно доводить до конца, вот в чем штука, – после паузы сказал Виктор. – Каждое чертово дело нужно доводить до конца. Если хочешь хотя бы иногда без отвращения смотреться в зеркало.
– Мне тебя не отговорить?
– Нет.
Катя молча кивнула. Некоторое время они сидели, думая каждый о своем. Наконец, Виктор вздохнул и вылез из машины. Нужно было поскорее покончить со всем этим. Пока решимость не покинула его.
Он открыл багажник и, покопавшись немного, вытащил складную лопатку, которую всегда брал с собой, если приходилось ехать за город. Когда он покупал ее, ему и в голову не могло прийти, для чего она в конечном счете ему понадобится. То же можно было сказать и про фейерверки. Он вдруг подумал, что если кто-нибудь когда-нибудь в его присутствии вздумает устроить салют, то нарвется на крупные неприятности. Бенгальские огни, хлопушки, римские свечи – он больше не прикоснется к ним. Просто не сможет себя заставить. Теперь эти яркие разноцветные огоньки будут ассоциироваться не с весельем и праздниками вроде Нового года. И вряд ли это изменится до конца его дней.
Виктор заглянул в машину:
– Катя, скажи, пожалуйста, твои гастрономические пристрастия не изменились за последние дни?
– Что?
– Твои гастрономические пристрастия не изменились?
– Я тебя не понимаю.
– Да тут нечего понимать, Катюш. Просто ответь на мой вопрос.
– Опять какие-то тайны? Мне снова нельзя ничего узнать, потому что кто-то может прочитать мои мысли?
– Точно.
– Господи, как же мне все это надоело…
– Осталось потерпеть совсем немного. Итак, ты ответишь?
– Нет. Мои гастрономические пристрастия не изменились. Разве что узнала пару новых интересных рецептов.
– Отлично. Тогда я залезу в твою сумку, хорошо? Так надо.
Девушка пожала плечами.
– Спасибо.
Через несколько минут приготовления были завершены. Виктор снова сел в машину.
– Ну что, пора, – сказал он. – Нужно идти. Иначе я просто-напросто струшу к чертям. Ты сможешь пройти километра два? Или подождешь меня здесь?
– Смогу. Оставаться одна я не собираюсь.
– Хорошо. Ты готова?
– Честно говоря, нет. И вряд ли когда-нибудь буду готова. Знаешь, нелегко подготовиться к такому безумию… Ты уверен, что сможешь… разобраться с ней?
Виктор покачал головой:
– Нет. Но попытаться надо. Я не знаю, сработает ли то, что я задумал, понимаешь? Просто не знаю.
– Но с Прохором сработало.
– Да, с ним все получилось, как надо. Дикая была теория, но она оказалась правильной. Надеюсь, так будет и в этот раз.
– Хочешь ее убить?
– Убить? Нет. Боюсь, для этого у нас силенок недостаточно. Я много думал на этот счет. Человек – это, конечно, звучит гордо и все такое. Но как он может уничтожить то, что даже не поддается его пониманию? То, с чем мы столкнулись, принадлежит другому миру… Мы не в состоянии одолеть даже наше, простое маленькое человеческое зло, хотя ведем с ним войну на протяжении всей своей истории. А тут… Мы имеем дело с настоящим дерьмом. Подлинное Зло с большой буквы. Зло, которое помнит еще безжизненную Землю, залитую потоками магмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
С этими словами он направил римскую свечу на застывшего Прохора, щелкнул зажигалкой и поднес огонек к запалу. Секунду ничего не происходило, и Виктор с ужасом подумал, что фитилек все-таки намок. Но потом раздалось резкое шипение, и из трубочки с хлопком вырвался ярко-красный огонек. Следом за ним еще один и еще… И каждая крошечная ракета, долетая до фигуры в дождевике, на долю секунды застывала, словно раздумывая, продолжать полет или нет, а потом делала стремительный рывок вперед и впивалась в тело. Дыр становилось все больше, и их черные края постепенно наливались жарким багровым светом. Потом они стали расползаться, как сделанные горячим окурком отверстия в целлулоидной пленке. Ночь пронзил полный боли и ужаса вопль. Медленный огонь, даже не огонь, а свирепое тление, разъедало Прохора изнутри, как кислота.
Длилось это несколько секунд, не больше. А затем, существо вспыхнуло, как гигантский факел, и восемь огненно-красных комет одновременно с надрывным воем вырвались из пламени, оставляя за собой обещанный золотистый шлейф. Столб яростного белого огня взметнулся на десяток метров вверх, обдав невыносимым жаром Виктора, и залив ослепительным светом все вокруг…
* * *
– Мне кажется, или на самом деле светает? – спросила Катя.
– Не знаю. Кажется, светает, – Виктор вытащил из пачки сигарету, размял ее и сунул в рот.
Они сидели в «девятке» – Виктор за рулем, Катя рядом, забравшись с ногами на сиденье и обхватив колени руками. Между ног у Виктора была зажата бутылка «Джонни Уокера», из которой он время от времени прихлебывал, не чувствуя ни вкуса, ни крепости виски.
Дождь перестал, ветер разогнал облака, и в небе висела полная бледная луна. Небо на западе было уже не таким антрацитово-черным. Ночь неохотно отступала.
– Что теперь? – Катя повернулась к Виктору. – Ведь все закончилось, да? Закончилось? Скажи мне, что все позади.
Виктор глубоко затянулся и с шумом выпустил дым:
– Боюсь, что нет. Нужно еще кое-что сделать.
– Что?
– Ты сама знаешь, Катюш.
– Это обязательно? Ведь мы можем просто уйти отсюда. Подумай. Стоит ли…
– Стоит. Если это не сделать сейчас, вскоре все может повториться. И тогда неизвестно, удастся ли так легко загнать его обратно в могилу. А может быть и еще хуже – сюда придет кое-кто другой.
– Но почему мы должны этим заниматься? Что, если обратиться в МЧС, или ту же милицию?
– Да? И что ты скажешь? Что старуха, умершая бог знает сколько лет назад, продолжает терроризировать деревню, выпихивая из могилы своего внучка-людоеда, тоже давно покойника? Так и представляю себе мчс-ников с осиновыми кольями в руках, раскапывающими могилы. Сама ведь понимаешь, что никто тебе не поверит. В такое невозможно поверить, пока не увидишь собственными глазами. К сожалению, таких людей осталось только двое. Ты и я. Вот и ответ на твой вопрос, почему этим должны заниматься мы.
– Да, ты прав, – тусклым голосом сказала Катя и отвернулась к окну. – Но ведь можно просто уйти. Мы не обязаны это делать, Витя. Не о-бя-за-ны.
– Во-первых, не «мы», а я. Во-вторых… Да, не обязаны. Но есть много чего, что мы не обязаны делать. Однако, делать это приходится хотя бы для того, чтобы потом спокойно спать по ночам. Честно говоря, мне вовсе не улыбается идти туда. Я не герой, и никогда не хотел им быть. Но я знаю, что если сейчас сбегу, то все это дерьмо будет сниться мне каждую ночь. И каждую ночь мне придется объясняться с погибшими ребятами… Прозвучит не очень красиво, но я должен сделать это ради самого себя, а не ради других. Такой вот интересный эгоизм.
Он выбросил окурок и сделал глоток из бутылки.
– Все нужно доводить до конца, вот в чем штука, – после паузы сказал Виктор. – Каждое чертово дело нужно доводить до конца. Если хочешь хотя бы иногда без отвращения смотреться в зеркало.
– Мне тебя не отговорить?
– Нет.
Катя молча кивнула. Некоторое время они сидели, думая каждый о своем. Наконец, Виктор вздохнул и вылез из машины. Нужно было поскорее покончить со всем этим. Пока решимость не покинула его.
Он открыл багажник и, покопавшись немного, вытащил складную лопатку, которую всегда брал с собой, если приходилось ехать за город. Когда он покупал ее, ему и в голову не могло прийти, для чего она в конечном счете ему понадобится. То же можно было сказать и про фейерверки. Он вдруг подумал, что если кто-нибудь когда-нибудь в его присутствии вздумает устроить салют, то нарвется на крупные неприятности. Бенгальские огни, хлопушки, римские свечи – он больше не прикоснется к ним. Просто не сможет себя заставить. Теперь эти яркие разноцветные огоньки будут ассоциироваться не с весельем и праздниками вроде Нового года. И вряд ли это изменится до конца его дней.
Виктор заглянул в машину:
– Катя, скажи, пожалуйста, твои гастрономические пристрастия не изменились за последние дни?
– Что?
– Твои гастрономические пристрастия не изменились?
– Я тебя не понимаю.
– Да тут нечего понимать, Катюш. Просто ответь на мой вопрос.
– Опять какие-то тайны? Мне снова нельзя ничего узнать, потому что кто-то может прочитать мои мысли?
– Точно.
– Господи, как же мне все это надоело…
– Осталось потерпеть совсем немного. Итак, ты ответишь?
– Нет. Мои гастрономические пристрастия не изменились. Разве что узнала пару новых интересных рецептов.
– Отлично. Тогда я залезу в твою сумку, хорошо? Так надо.
Девушка пожала плечами.
– Спасибо.
Через несколько минут приготовления были завершены. Виктор снова сел в машину.
– Ну что, пора, – сказал он. – Нужно идти. Иначе я просто-напросто струшу к чертям. Ты сможешь пройти километра два? Или подождешь меня здесь?
– Смогу. Оставаться одна я не собираюсь.
– Хорошо. Ты готова?
– Честно говоря, нет. И вряд ли когда-нибудь буду готова. Знаешь, нелегко подготовиться к такому безумию… Ты уверен, что сможешь… разобраться с ней?
Виктор покачал головой:
– Нет. Но попытаться надо. Я не знаю, сработает ли то, что я задумал, понимаешь? Просто не знаю.
– Но с Прохором сработало.
– Да, с ним все получилось, как надо. Дикая была теория, но она оказалась правильной. Надеюсь, так будет и в этот раз.
– Хочешь ее убить?
– Убить? Нет. Боюсь, для этого у нас силенок недостаточно. Я много думал на этот счет. Человек – это, конечно, звучит гордо и все такое. Но как он может уничтожить то, что даже не поддается его пониманию? То, с чем мы столкнулись, принадлежит другому миру… Мы не в состоянии одолеть даже наше, простое маленькое человеческое зло, хотя ведем с ним войну на протяжении всей своей истории. А тут… Мы имеем дело с настоящим дерьмом. Подлинное Зло с большой буквы. Зло, которое помнит еще безжизненную Землю, залитую потоками магмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83