Тело лежало на полу, в одном из горящих домов, а сознание болталось почти в пяти сотнях метров от деревни, наблюдая за пожаром с безопасного расстояния. При этом он умудрялся получать информацию от двух комплектов органов чувств. Запахи вонючей, пропахшей пороховой гарью комнаты, смешивались с запахами сырого осеннего леса, а шаги хозяина и гудение огня за стеной время от времени, как помехами, забивались шорохом падающих с крон капель да хохотом филина, далеким, едва различимым. В голове прозвучали слова какой-то детской песенки, произнесенные грубым мужским голосом:
А сова из дупла глазками луп, луп;
А совица на полице лапками туп, туп!
Этой песни раньше Виктор не слышал и понятия не имел, откуда взялись эти строчки, но не столько они привлекли его внимание, сколько голос, от которого бросало в дрожь. Он нисколько не сомневался, что голос принадлежит психу в дождевике. Только на этот раз он не заикался.
Была и еще одна странность. Что-то не то творилось со зрительным восприятием. Картинка горящей деревни была двухмерной, будто он смотрел на нее одним глазом или видел на экране, куда она проецировалась с помощью видеопроектора. Но все же, в этом он давал себе отчет, изображение было абсолютно ясным и очень устойчивым. Образы, которые возникают в воображении, никогда не бывают такими устойчивыми. Они постоянно изменяются, каждую секунду. Какие-то детали добавляются, какие-то исчезают, что-то конкретизируется, а что-то, напротив, размывается и отходит на второй план. Но сейчас ничего подобного не наблюдалось. Он отлично видел каждую деталь, и те изменения, которые происходили с домами, были обусловлены не особенностями воображения, а воздействием огня на дерево. У одной избы провалилась крыша, в другой – со звоном вылетели стекла. Причем звук лопающегося стекла он тоже услышал с двух позиций. Издалека и с совсем близкого расстояния, словно это произошло в соседнем доме.
А сова из дупла глазками луп, луп…
Голос психа (никаких сомнений, это был именно он) заглушил все остальные звуки. Он снова и снова повторял строчку из детской песенки, как заезженная пластинка. Без всяких интонаций, без пауз, но постепенно набирая громкость, пока не перешел на хриплый натужный крик.
А сова из дупла глазками луп, луп! Асоваиздуплаглазкамилуплуп!
На последнем громогласном «луп!» картинка горящей деревни замерцала, потеряла яркость и резкость, а потом вдруг взорвалась ослепительной вспышкой… и Виктор со стоном открыл глаза.
Он лежал на полу. Руки были все так же связаны, за спиной слышались суетливые шажки хозяина дома, и пульсирующая головная боль тяжело отдавалась в ране на затылке.
Что это было? Очередная галлюцинация? Результат сотрясения мозга? Но откуда такое постоянство? Почему уже который раз подряд он слышит в голове голос человека в дождевике? И откуда столь четкое представление горящей деревни? Воображение? Исключено. Нет, это не фантазия, не мираж, и уж тем более не порождение разыгравшегося воображения. Он видел деревню, как сейчас видит замусоленный окурок «примы» на полу. Невозможно? Да. Но проделки мозга тоже исключаются. Что получается? Да ничего. Выходит, ничего этого не было, потому что не могло быть в принципе. Но ведь было? Было. И что?
«Не знаю, – подумал Виктор. – Похоже, я вообще перестал что-либо понимать».
Он полностью ушел в мысли и поэтому не сразу заметил, как хозяин перерезал веревку, стягивающую ноги. Только когда старик потряс его за плечо, Виктор понял, что ноги свободны.
– Вставайте! Я согласен, попробуем добраться до вашей машины. Идите к двери, я приведу в чувство девушку.
Старик помог Виктору подняться. Тот едва устоял на ногах – ниже колен он их почти не чувствовал.
– Эй, а вы не хотите развязать мне и руки?
– Зачем это? Вы же сами вызвались послужить щитом.
– Вы не думаете, что со свободными руками мне удасться быть им подольше?
– Нет, не думаю, – сказал старик, наклоняясь к Кате. – Если у вас будут свободны руки, вы можете меня обмануть. Считайте, что ремень – гарантия моей безопасности.
Виктор захотел дать ему хорошего пинка. Так, чтобы он проломил тупой башкой стену и вылетел прямо в лапы маньяку. Когда Виктор предлагал прикрыть их отход, он рассчитывал, что учитель развяжет его и даст ружье. Тогда у них действительно был бы шанс. Но так… Чистое самоубийство. Господи, да этот псих разделается с ним за минуту, и побежит дальше, попробовать на вкус Катю. Неужели старик этого не понимает? Скорее всего, понимает. Но еще больше он боится, что его обманут и он останется один на один с людоедом.
У Виктора была одна смутная догадка. Конечно, очень желательно проверить ее раз сто в лабораторных условиях. Но такой возможности уже не представится, поэтому придется идти на смертельный риск. Идти, надеясь на то, что его предположение, противоречащее всему тому, что он раньше знал и во что безоговорочно верил, окажется правильным.
Катя пришла в себя быстро. Потребовалась всего лишь пара звонких пощечин, чтобы она открыла глаза и еле слышно произнесла:
– Убери от меня руки, старый козел.
Старик одним движением перерезал веревку на ее ногах.
– Вставайте, быстрее, нам нужно уходить отсюда.
С этим Виктор спорить не стал. В комнате уже было полно дыма.
Они сгрудились перед входной дверью. Хозяин – в руках двустволка, на поясе патронташ – выглядел карикатурой на героев кинобоевиков.
– Значит, так. Вы оба выходите первыми и идете впереди. Смотрите под ноги, чтобы не угодить в капкан. Если попытаетесь бежать, я стреляю. Понятно? Где ключи от машины?
– Витя, не говори ему!
– Я хочу, чтобы он вывез тебя, Катюша…
– Да он все равно меня бросит!
– Нет, в дороге ему понадобится прикрытие на всякий случай. Поэтому он как миленький довезет тебя до города, спасая шкуру. Ключи в правом кармане куртки. Машина открыта. Езжайте осторожнее – дорогу размыло к чертям.
– Спасибо, учту, – буркнул хозяин, подталкивая их к двери.
– Витя, а как же ты?
– Да шут его знает, как… Может, все и обойдется.
– А если нет? Если не обойдется? Я не хочу, чтобы ты… как Андрей.
– Не переживай. Давай, Катенька, нужно идти, пока крыльцо не загорелось. Вперед, милая, вперед. Только держись рядом.
– Можешь не волноваться, – тихо сказала она. – Я от тебя ни на шаг не отойду.
И Виктору показалось, что она всхлипнула.
* * *
Сергей окинул взглядом результаты своего труда и остался доволен. Поначалу он думал, что горючего не хватит. Слишком долго шли дожди, дерево было мокрым и занималось неохотно. Но потом что-то шепнуло ему, что если поджигать избы изнутри, как он это сделал с собственным домом, все будет гораздо проще. Тот же голос напомнил, что бензин есть и в «девятке» Виктора. А кроме того, можно поискать в домах солярку и керосин – этого добра должно хватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
А сова из дупла глазками луп, луп;
А совица на полице лапками туп, туп!
Этой песни раньше Виктор не слышал и понятия не имел, откуда взялись эти строчки, но не столько они привлекли его внимание, сколько голос, от которого бросало в дрожь. Он нисколько не сомневался, что голос принадлежит психу в дождевике. Только на этот раз он не заикался.
Была и еще одна странность. Что-то не то творилось со зрительным восприятием. Картинка горящей деревни была двухмерной, будто он смотрел на нее одним глазом или видел на экране, куда она проецировалась с помощью видеопроектора. Но все же, в этом он давал себе отчет, изображение было абсолютно ясным и очень устойчивым. Образы, которые возникают в воображении, никогда не бывают такими устойчивыми. Они постоянно изменяются, каждую секунду. Какие-то детали добавляются, какие-то исчезают, что-то конкретизируется, а что-то, напротив, размывается и отходит на второй план. Но сейчас ничего подобного не наблюдалось. Он отлично видел каждую деталь, и те изменения, которые происходили с домами, были обусловлены не особенностями воображения, а воздействием огня на дерево. У одной избы провалилась крыша, в другой – со звоном вылетели стекла. Причем звук лопающегося стекла он тоже услышал с двух позиций. Издалека и с совсем близкого расстояния, словно это произошло в соседнем доме.
А сова из дупла глазками луп, луп…
Голос психа (никаких сомнений, это был именно он) заглушил все остальные звуки. Он снова и снова повторял строчку из детской песенки, как заезженная пластинка. Без всяких интонаций, без пауз, но постепенно набирая громкость, пока не перешел на хриплый натужный крик.
А сова из дупла глазками луп, луп! Асоваиздуплаглазкамилуплуп!
На последнем громогласном «луп!» картинка горящей деревни замерцала, потеряла яркость и резкость, а потом вдруг взорвалась ослепительной вспышкой… и Виктор со стоном открыл глаза.
Он лежал на полу. Руки были все так же связаны, за спиной слышались суетливые шажки хозяина дома, и пульсирующая головная боль тяжело отдавалась в ране на затылке.
Что это было? Очередная галлюцинация? Результат сотрясения мозга? Но откуда такое постоянство? Почему уже который раз подряд он слышит в голове голос человека в дождевике? И откуда столь четкое представление горящей деревни? Воображение? Исключено. Нет, это не фантазия, не мираж, и уж тем более не порождение разыгравшегося воображения. Он видел деревню, как сейчас видит замусоленный окурок «примы» на полу. Невозможно? Да. Но проделки мозга тоже исключаются. Что получается? Да ничего. Выходит, ничего этого не было, потому что не могло быть в принципе. Но ведь было? Было. И что?
«Не знаю, – подумал Виктор. – Похоже, я вообще перестал что-либо понимать».
Он полностью ушел в мысли и поэтому не сразу заметил, как хозяин перерезал веревку, стягивающую ноги. Только когда старик потряс его за плечо, Виктор понял, что ноги свободны.
– Вставайте! Я согласен, попробуем добраться до вашей машины. Идите к двери, я приведу в чувство девушку.
Старик помог Виктору подняться. Тот едва устоял на ногах – ниже колен он их почти не чувствовал.
– Эй, а вы не хотите развязать мне и руки?
– Зачем это? Вы же сами вызвались послужить щитом.
– Вы не думаете, что со свободными руками мне удасться быть им подольше?
– Нет, не думаю, – сказал старик, наклоняясь к Кате. – Если у вас будут свободны руки, вы можете меня обмануть. Считайте, что ремень – гарантия моей безопасности.
Виктор захотел дать ему хорошего пинка. Так, чтобы он проломил тупой башкой стену и вылетел прямо в лапы маньяку. Когда Виктор предлагал прикрыть их отход, он рассчитывал, что учитель развяжет его и даст ружье. Тогда у них действительно был бы шанс. Но так… Чистое самоубийство. Господи, да этот псих разделается с ним за минуту, и побежит дальше, попробовать на вкус Катю. Неужели старик этого не понимает? Скорее всего, понимает. Но еще больше он боится, что его обманут и он останется один на один с людоедом.
У Виктора была одна смутная догадка. Конечно, очень желательно проверить ее раз сто в лабораторных условиях. Но такой возможности уже не представится, поэтому придется идти на смертельный риск. Идти, надеясь на то, что его предположение, противоречащее всему тому, что он раньше знал и во что безоговорочно верил, окажется правильным.
Катя пришла в себя быстро. Потребовалась всего лишь пара звонких пощечин, чтобы она открыла глаза и еле слышно произнесла:
– Убери от меня руки, старый козел.
Старик одним движением перерезал веревку на ее ногах.
– Вставайте, быстрее, нам нужно уходить отсюда.
С этим Виктор спорить не стал. В комнате уже было полно дыма.
Они сгрудились перед входной дверью. Хозяин – в руках двустволка, на поясе патронташ – выглядел карикатурой на героев кинобоевиков.
– Значит, так. Вы оба выходите первыми и идете впереди. Смотрите под ноги, чтобы не угодить в капкан. Если попытаетесь бежать, я стреляю. Понятно? Где ключи от машины?
– Витя, не говори ему!
– Я хочу, чтобы он вывез тебя, Катюша…
– Да он все равно меня бросит!
– Нет, в дороге ему понадобится прикрытие на всякий случай. Поэтому он как миленький довезет тебя до города, спасая шкуру. Ключи в правом кармане куртки. Машина открыта. Езжайте осторожнее – дорогу размыло к чертям.
– Спасибо, учту, – буркнул хозяин, подталкивая их к двери.
– Витя, а как же ты?
– Да шут его знает, как… Может, все и обойдется.
– А если нет? Если не обойдется? Я не хочу, чтобы ты… как Андрей.
– Не переживай. Давай, Катенька, нужно идти, пока крыльцо не загорелось. Вперед, милая, вперед. Только держись рядом.
– Можешь не волноваться, – тихо сказала она. – Я от тебя ни на шаг не отойду.
И Виктору показалось, что она всхлипнула.
* * *
Сергей окинул взглядом результаты своего труда и остался доволен. Поначалу он думал, что горючего не хватит. Слишком долго шли дожди, дерево было мокрым и занималось неохотно. Но потом что-то шепнуло ему, что если поджигать избы изнутри, как он это сделал с собственным домом, все будет гораздо проще. Тот же голос напомнил, что бензин есть и в «девятке» Виктора. А кроме того, можно поискать в домах солярку и керосин – этого добра должно хватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83