Головные боли… Его регулярные головные боли на протяжении последних лет. Не это ли ответ на один из самых важных вопросов? Какая-то дрянь сидит у него в мозгу, вызывая сильнейшие боли. Не могла ли эта дрянь привести к определенным изменениям в работе мозга? Например к появлению телепатических способностей. Правда, весьма ограниченных. Сигнал, судя по всему, принимался только на одной частоте – частоте этого парня в дождевике. Но при этом… как там сказал Сергей? «Он тебя не видит»? Да не видит, потому что мозг работает на прием, но отказывается сам передавать сигналы. Или каким-то образом блокирует всякие попытки подключиться к его частоте. Кривая теория, если этот антинаучный бред можно вообще назвать теорией. Но она все объясняет. И прежде всего то, что двадцать лет назад он один устоял на краю поляны и смог вытащить друзей. Боли, конечно, начались не так давно, но ведь, эта дрянь могла зреть и разрастаться многие годы. Возможно, уже тогда, тринадцатилетним мальчишкой, он носил в голове бомбу с часовым механизмом. Крошечное зернышко, из которого потом должна была вырасти дрянь, пожирающая мозг. А может быть, это зернышко и разрослось благодаря воздействию той силы, с которой они столкнулись на поляне. Что-то вроде сильнейшего облучения, стимулирующего рост всякой гадости вроде злокачественных опухолей. Этакий биоэнергетический навоз для раковых клеток.
Доказывать и проверять теорию времени не было, поэтому Виктор решил принять ее на веру. И плясать уже от этой печки. Он в каком-то смысле человек-невидимка для Прохора. Конечно, остается обычное зрение, слух, обоняние, но это совсем не то. С ними можно попробовать поиграть в прятки. В этом плане их шансы практически равны.
Виктора охватило радостное возбуждение. Впервые за эту ночь мелькнул свет в конце темного тоннеля. Приговоренному к смерти сказали, что на эшафоте у него будут развязаны руки. Мелочь. Но мелочь, дающая право на надежду.
Осталось только придумать, как использовать этот шанс. Ответ, против ожиданий, нашелся довольно быстро. Идея была, прямо скажем, так себе. Основывалась она исключительно на допущениях и беспочвенных предположениях, так что состояла, по сути, из одних «если» и «авось». Но она укладывалась в общую схему, соответствовала внутренней логике развития событий этой ночи. В этом было ее главное, и, пожалуй, единственное достоинство.
– В любом случае, – пробормотал Виктор, направляясь к машине, – ничего другого у тебя нет. И вряд ли появится, думай хоть сто лет.
– Ну что, – сказала Катя. – Ты закончил думать? Или мы тут будем сидеть до утра?
– Если повезет, не будем… А если не повезет, то тем более не будем.
– Это не смешно, Витя! Посмотри, огонь уже начинает гаснуть… Ты сам говорил, что…
– Знаю, Катюша, знаю. Я прекрасно помню все, что говорил. Не волнуйся, кое-что я придумал. Не уверен, что это сработает, но попробовать стоит.
– Что ты придумал?
Старик, услышав разговор, тоже вылез из машины и теперь стоял, вытянув тощую морщинистую шею и сверкая единственным уцелевшим стеклом очков.
– Кое-что, Катя, кое-что. Извини, но рассказать это вам я не могу.
– А мне одной?
– Тоже нет. И даже не спрашивай, почему.
– Почему?
– Я потом тебе все объясню. Не злись, пожалуйста.
Девушка поджала губы.
– Послушай… – Виктор на секунду замялся. – Ты сможешь посидеть полчасика в машине с Макаренко? Мне нужно отлучиться ненадолго.
– Куда?
– Ну, кое-куда…
– Зачем?
– Ну… взять кое-что.
– Кое-куда, кое-зачем, кое-что! – не выдержала Катя. – Знаешь что, товарищ кое-кто, или объясни мне все, или иди кое-во-что!
– Я не могу тебе ничего рассказать! Эта тварь может запустить свои гребаные телепатические щупальца тебе в голову, как ты не понимаешь? Вряд ли он, конечно, так уж легко читает мысли на расстоянии, но лучше подстраховаться. Моя голова для него закрыта. А твоя или его, – Виктор кивнул на старика, – нет. Сергей видел своего деда. По рассказам господина учителя, тот парень, Толик – отца. Подозреваю, что и Вика впустила в дом не подозрительного типа в дождевике, а, например, любимую бабушку или кто там у нее любимый родственник… Чтобы заставить человека галлюцинировать так, нужно знать, кто ему по-настоящему близок. Понимаешь? А для этого просто необходимо покопаться в голове. Никто не гарантирует, что он сканирует только семейные воспоминания. Он или, вернее, она … Я не знаю, кто из них прикидывается Мессингом.
– Кто «она»? Какой Мессинг? Ты меня совсем запутал.
– Потом, все потом, Катенька. Время уходит. Мы можем не успеть.
Старый учитель забрался обратно в машину. Дальнейший разговор его не интересовал. То, что сказал этот парень, было не лишено смысла. Он прав, что допускает подобную возможность. И тем более прав, что не посвящает их в свои планы. Но… Он смертельно ошибается, думая, будто какие-то планы помогут отправить Прохора обратно в могилу.
– Катюша, – Виктор осторожно погладил девушку по плечу. – Я понимаю, тебе очень страшно. Тебе страшно, Макаренко страшно, мне страшно… Но что поделать, мы ведь не можем просто сидеть и ждать, пока нас тут сожрут по очереди.
– Да все я понимаю, – буркнула Катя. – Просто меня бесит, что я должна выполнять твои указания, даже не догадываясь, для чего именно я это делаю.
– Сейчас не самый подходящий момент для амбиций, Катюша. Мы оттолкаем машину немного вперед, поближе к домам. В ней вы будете сидеть, пока я не вернусь…
– А ты… Ты вернешься? – медленно проговорила Катя, глядя ему в глаза.
– Да, – твердо ответил Виктор. – И даже думать не смей, что я тебя брошу здесь.
– Я и не думаю, – девушка опустила голову. – Просто боюсь, что он до тебя доберется.
– Это вряд ли, – мрачно усмехнулся Виктор.
– Хорошо. Я все сделаю. Буду сидеть здесь и ждать, как дура.
– Вот спасибо. И никакая ты не дура.
Легкое разочарование Виктор все же почувствовал, ему казалось, что она должна поуговаривать его остаться. Хотя бы из сострадания к ближнему. Все-таки он отправлялся не в ближайшую булочную.
– Здесь будет в самый раз, – сказал Виктор, когда они втроем дотолкали «девятку» до колодца. – Прямо по середке. Тепло и светло. Сюда он не скоро сунется.
Виктор огляделся, пытаясь прикинуть, не видно ли «девятку» с того места, где, по его расчетам, затаился Прохор. Вроде бы не должно. Со всех сторон их окружали горящие, вернее, догорающие дома. Пока огня было достаточно, но местами мокрое дерево уже просто неохотно тлело. И с каждой минутой таких тлеющих участков будет все больше. Когда их станет слишком много, придет он, монстр в дождевике.
«Господи, ну почему все время нужно спешить? – подумал Виктор. – От этого устаешь больше всего. От этой чертовой спешки, будь она неладна».
– Ладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83