Когда Оливер уходил в запой, Эрик составлял ему компанию, извиняясь за то, что годы не позволяют ему поглощать спиртное с той же скоростью. Если возникала такая необходимость, Эрик приводил Оливера в свою квартиру, где жил с молодым парикмахером, которого звали Сэнди, и раскладывал диван в гостиной, чтобы Оливер мог хорошенько выспаться, а на завтрак кормил его тушеной фасолью.
— Как дела у тебя с фокусами, Эрик? — спросил Оливер, и Эрик картинно вскинул кустистые клоунские брови, которые красил «Греческой формулой».
— Я же впитал их с молоком матери, сын мой, куда им деться. Сейчас, правда, спрос на них невелик. Но, думаю, все наладится.
На страничке, вырванной из ежедневника, Оливер расписал свои выступления на несколько последующих дней.
— Дело в том, что у моего опекуна инфаркт и он хочет меня видеть, — объяснил он. — А это тебе премия, — и он передал Эрику двести фунтов.
— Береги себя, сын мой, — посоветовал Эрик, убирая деньги во внутренний карман яркого клетчатого пиджака.
— Не ты изобрел смерть. Бог. Богу есть за что ответить, спроси у Сэнди.
Миссис Уотмор дожидалась его. Бледная и испуганная. Точно так же она выглядела, когда их посетил Кэдгуит.
— Следующий его звонок будет десятым по счету, — выпалила она. — «Где же Олли? Скажите ему, что бегать от меня незачем». А потом он появился у моей двери, позвонил, потом начал барабанить по ящику для писем, пошел к соседям. — Только тут до него дошло, что говорит она о Тугуде. — Скандалы мне не нужны, Олли. Я по уши в долгах, у меня соседи, у меня жильцы, у меня Сэмми. Ты не такой, как все, Оливер, и я не знаю, почему.
Она думала, что Оливер ее не слышал, потому что он, наклонившись над столом в холле, читал ее «Дейли телеграф», чего отродясь не бывало. Он ненавидел газеты, не просто не брал в руки, а обходил стороной. И уже подумала, что ему просто не хочется говорить с ней, и даже решила прикрикнуть на него, чтобы он не валял дурака и повернулся к ней лицом, но, приглядевшись, вдруг поняла, что дело серьезное, а интуиция подсказала ей, что та часть его жизни, в которой нашлось место и ей, и Сэмми, окончена. Откуда бы он ни пришел в Абботс-Ки, настала пора возвращаться обратно. Ибо она знала, пусть и не могла выразить это знание словами, что все это время он от чего-то прятался, не столько от жены и ребенка, как от себя самого. И то, от чего он бежал, вот-вот могло его найти.
«ЗАСТРЕЛЕН АДВОКАТ, ОТПРАВИВШИЙСЯ ОТДОХНУТЬ В ТУРЦИЮ», — прочитал Оливер. Под заголовком красовалась фотография Альфреда Уинзера, директора юридического департамента, расположенного в Уэст-Энде финансового дома «Сингл и Сингл». В очках с роговой оправой он выглядел классическим адвокатом, хотя надевал их лишь на собеседование с новым секретарем. Опознание тела не удалось провести сразу, потому что немало времени ушло на поиски вдовы, которая, по словам ее матери, воспользовалась отсутствием мужа, чтобы устроить себе небольшой отпуск. Причину смерти все еще не установили, не исключалось убийство, не обошлось без намека на возрождение в регионе курдского терроризма.
В дверном проеме возник Сэмми в отцовском пуловере, надетом поверх пижамы.
— Как насчет бильярда? — спросил он.
— Мне надо съездить в Лондон, — ответил Оливер, не отрываясь от газеты.
— Надолго?
— На несколько дней.
Сэмми исчез. А мгновением позже сверху донесся голос Бурла Ивса: «Надоело мне быть бродягой…»
Глава 6
По случаю воссоединения с Оливером после нескольких лет разлуки Брок принял стандартные меры предосторожности и другие, не столь обычные, продиктованные кризисом в его департаменте и уникальностью позиции Оливера. В том деле, которому посвятил себя Брок, два информатора никогда не бывали на одной явочной квартире, это считалось аксиомой, но тут Брок настоял на том, чтобы дом, в котором он намеревался встретиться с Оливером, вообще не использовался в оперативной деятельности. И остановил свой выбор на вилле с тремя спальнями в глухомани Камдена, по одну сторону которой находился работавший круглосуточно азиатский продовольственный магазин, а по другую — шумный греческий ресторан. Никого не интересовало, кто входил в неприметную дверь дома номер семь или выходил из нее. Но Брок этим не ограничился. Конечно, работа с Оливером требовала немалых усилий, но при этом он оставался сокровищем, наиболее ценным приобретением, Бенджамином Брока, о чем прекрасно знали все члены его команды. На вокзале Ватерлоо Оливера встречал не простой агент, а сам Тэнби. Поэтому и в Камден Оливер ехал не на минивэне, а в лондонском кебе. Тэнби устроился рядом, а потом расплатился за проезд, как и любой добропорядочный гражданин. В Камдене Дерек и Агги и еще одна пара молодых агентов расположились на улице, чтобы убедиться, что Оливер, сознательно или нет, не привез хвоста. «В нашем мире, — любил проповедовать Брок, — оптимальный вариант — ожидать худшего, а еще лучше — самого худшего». Но с Оливером намеченные поначалу меры предосторожности при исполнении следовало удвоить.
День уже клонился к вечеру. Прибыв прошлой ночью в аэропорт Гатуик, Брок сразу поехал в конспиративный офис на Странд, откуда позвонил Айдену Беллу по закрытой линии связи. Белл возглавлял оперативную группу, объединяющую специалистов разных департаментов службы, в которую входил и Брок.
— Там все куплено,
— заключил Брок, изложив версию капитана Али о самоубийстве. — Отцов города поставили перед выбором: или вы богатеете вместе с нами, или мы вас убиваем. Город предпочел богатеть.
— Мудрые ребята, — ответил Белл, бывший солдат. — Встречаемся завтра после молитв. В конторе.
Потом, как заботливый пастух, Брок обзвонил все дозоры, угловую квартиру на Керзон-стрит, минивэн ремонтников из «Бритиш телеком», припаркованный на углу Гайд-парка, связной автомобиль мобильной команды, упрятанной в самой пустынной части Дорсета. «Что нового?» — спрашивал он всякий раз, не называя себя. «Ничего, сэр, — разочарованно отвечали ему. — Абсолютно ничего». У Брока отлегло от сердца. «Дайте мне время, — думал он. — Дайте мне Оливера». Успокоенный, он принялся заполнять бланк расходов, который после каждой командировки полагалось сдавать в бухгалтерию. От этого важного занятия его оторвал звонок телефона прямой связи с Уайтхоллом и бойкий голос очень высокопоставленного лысого чина столичной полиции по фамилии Порлок. Брок тут же нажал зеленую кнопку, включив магнитофон.
— Где тебя носило, мастер Брок? — пожелал знать Порлок. Перед мысленным взором Брока возникло ухмыляющееся, без тени веселья, лицо Порлока, и он задался вопросом, как задавался всегда, откуда такая смелость у человека, продажность которого стала притчей во языцех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Как дела у тебя с фокусами, Эрик? — спросил Оливер, и Эрик картинно вскинул кустистые клоунские брови, которые красил «Греческой формулой».
— Я же впитал их с молоком матери, сын мой, куда им деться. Сейчас, правда, спрос на них невелик. Но, думаю, все наладится.
На страничке, вырванной из ежедневника, Оливер расписал свои выступления на несколько последующих дней.
— Дело в том, что у моего опекуна инфаркт и он хочет меня видеть, — объяснил он. — А это тебе премия, — и он передал Эрику двести фунтов.
— Береги себя, сын мой, — посоветовал Эрик, убирая деньги во внутренний карман яркого клетчатого пиджака.
— Не ты изобрел смерть. Бог. Богу есть за что ответить, спроси у Сэнди.
Миссис Уотмор дожидалась его. Бледная и испуганная. Точно так же она выглядела, когда их посетил Кэдгуит.
— Следующий его звонок будет десятым по счету, — выпалила она. — «Где же Олли? Скажите ему, что бегать от меня незачем». А потом он появился у моей двери, позвонил, потом начал барабанить по ящику для писем, пошел к соседям. — Только тут до него дошло, что говорит она о Тугуде. — Скандалы мне не нужны, Олли. Я по уши в долгах, у меня соседи, у меня жильцы, у меня Сэмми. Ты не такой, как все, Оливер, и я не знаю, почему.
Она думала, что Оливер ее не слышал, потому что он, наклонившись над столом в холле, читал ее «Дейли телеграф», чего отродясь не бывало. Он ненавидел газеты, не просто не брал в руки, а обходил стороной. И уже подумала, что ему просто не хочется говорить с ней, и даже решила прикрикнуть на него, чтобы он не валял дурака и повернулся к ней лицом, но, приглядевшись, вдруг поняла, что дело серьезное, а интуиция подсказала ей, что та часть его жизни, в которой нашлось место и ей, и Сэмми, окончена. Откуда бы он ни пришел в Абботс-Ки, настала пора возвращаться обратно. Ибо она знала, пусть и не могла выразить это знание словами, что все это время он от чего-то прятался, не столько от жены и ребенка, как от себя самого. И то, от чего он бежал, вот-вот могло его найти.
«ЗАСТРЕЛЕН АДВОКАТ, ОТПРАВИВШИЙСЯ ОТДОХНУТЬ В ТУРЦИЮ», — прочитал Оливер. Под заголовком красовалась фотография Альфреда Уинзера, директора юридического департамента, расположенного в Уэст-Энде финансового дома «Сингл и Сингл». В очках с роговой оправой он выглядел классическим адвокатом, хотя надевал их лишь на собеседование с новым секретарем. Опознание тела не удалось провести сразу, потому что немало времени ушло на поиски вдовы, которая, по словам ее матери, воспользовалась отсутствием мужа, чтобы устроить себе небольшой отпуск. Причину смерти все еще не установили, не исключалось убийство, не обошлось без намека на возрождение в регионе курдского терроризма.
В дверном проеме возник Сэмми в отцовском пуловере, надетом поверх пижамы.
— Как насчет бильярда? — спросил он.
— Мне надо съездить в Лондон, — ответил Оливер, не отрываясь от газеты.
— Надолго?
— На несколько дней.
Сэмми исчез. А мгновением позже сверху донесся голос Бурла Ивса: «Надоело мне быть бродягой…»
Глава 6
По случаю воссоединения с Оливером после нескольких лет разлуки Брок принял стандартные меры предосторожности и другие, не столь обычные, продиктованные кризисом в его департаменте и уникальностью позиции Оливера. В том деле, которому посвятил себя Брок, два информатора никогда не бывали на одной явочной квартире, это считалось аксиомой, но тут Брок настоял на том, чтобы дом, в котором он намеревался встретиться с Оливером, вообще не использовался в оперативной деятельности. И остановил свой выбор на вилле с тремя спальнями в глухомани Камдена, по одну сторону которой находился работавший круглосуточно азиатский продовольственный магазин, а по другую — шумный греческий ресторан. Никого не интересовало, кто входил в неприметную дверь дома номер семь или выходил из нее. Но Брок этим не ограничился. Конечно, работа с Оливером требовала немалых усилий, но при этом он оставался сокровищем, наиболее ценным приобретением, Бенджамином Брока, о чем прекрасно знали все члены его команды. На вокзале Ватерлоо Оливера встречал не простой агент, а сам Тэнби. Поэтому и в Камден Оливер ехал не на минивэне, а в лондонском кебе. Тэнби устроился рядом, а потом расплатился за проезд, как и любой добропорядочный гражданин. В Камдене Дерек и Агги и еще одна пара молодых агентов расположились на улице, чтобы убедиться, что Оливер, сознательно или нет, не привез хвоста. «В нашем мире, — любил проповедовать Брок, — оптимальный вариант — ожидать худшего, а еще лучше — самого худшего». Но с Оливером намеченные поначалу меры предосторожности при исполнении следовало удвоить.
День уже клонился к вечеру. Прибыв прошлой ночью в аэропорт Гатуик, Брок сразу поехал в конспиративный офис на Странд, откуда позвонил Айдену Беллу по закрытой линии связи. Белл возглавлял оперативную группу, объединяющую специалистов разных департаментов службы, в которую входил и Брок.
— Там все куплено,
— заключил Брок, изложив версию капитана Али о самоубийстве. — Отцов города поставили перед выбором: или вы богатеете вместе с нами, или мы вас убиваем. Город предпочел богатеть.
— Мудрые ребята, — ответил Белл, бывший солдат. — Встречаемся завтра после молитв. В конторе.
Потом, как заботливый пастух, Брок обзвонил все дозоры, угловую квартиру на Керзон-стрит, минивэн ремонтников из «Бритиш телеком», припаркованный на углу Гайд-парка, связной автомобиль мобильной команды, упрятанной в самой пустынной части Дорсета. «Что нового?» — спрашивал он всякий раз, не называя себя. «Ничего, сэр, — разочарованно отвечали ему. — Абсолютно ничего». У Брока отлегло от сердца. «Дайте мне время, — думал он. — Дайте мне Оливера». Успокоенный, он принялся заполнять бланк расходов, который после каждой командировки полагалось сдавать в бухгалтерию. От этого важного занятия его оторвал звонок телефона прямой связи с Уайтхоллом и бойкий голос очень высокопоставленного лысого чина столичной полиции по фамилии Порлок. Брок тут же нажал зеленую кнопку, включив магнитофон.
— Где тебя носило, мастер Брок? — пожелал знать Порлок. Перед мысленным взором Брока возникло ухмыляющееся, без тени веселья, лицо Порлока, и он задался вопросом, как задавался всегда, откуда такая смелость у человека, продажность которого стала притчей во языцех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96