И тогда на горизонте появится мистер Смит? (Внимательно смотрит на экран) .
МАКС: Непременно! (Кричит в рупор) . Появится мистер Смит – и какой! (Стрелка стоит неподвижно) . Видите? Чистейшая правда.
БАРОНЕССА: Шарлатан!.. Я сейчас принесу вам чек. Проверю только, если ли сейчас эта сумма на моем счету.
МАКС (уверенно) : Есть, есть. Я знаю, что есть.
БАРОНЕССА: Но предупреждаю вас, что если чеков окажется больше, то я платить не стану (Стрелка передвигается. Баронесса не без раздражения машет рукой и выходит в спальную. Макс наливает себе виски. Напевает: «…Whether you young, whether you old"…)
Стук в дверь. Входит аптекарь Тобин.
МАКС (радостно) : Здравствуйте, доктор Тобин.
АПТЕКАРЬ (оглядывается и рассеянно поправляет) : Аптекарь Тобин.
МАКС: Садитесь. Выпьем виски.
АПТЕКАРЬ: Разве тут теперь можно пить? (Садится и оглядывается на дверь спальной) . Я лучше выпил бы не виски, а того коньяку, которым вы меня угощали прошлый раз. Это был прекрасный коньяк (Тотчас жалеет, что похвалил) . Да, недурной коньяк. Его больше нет?
МАКС (повторяет грустно) : Его больше нет. Но память о нем никогда не умрет. (Наливает виски) .
АПТЕКАРЬ (опять оглядывается) : Она там?
МАКС: Баронесса? Да, там.
АПТЕКАРЬ: Я думал, что она уже умерла.
МАКС: На зло вам, она совершенно здорова. Выпейте, чтобы утешиться.
АПТЕКАРЬ (разочарованно) : Но, вероятно, она ровно ничего не помнит?
МАКС: У нее память, как у лучшего Гарвардского профессора.
АПТЕКАРЬ (еще более разочарованно) : Мне сказали, что барон улетел куда-то в Южную Америку. Вероятно, он узнал о возникших против него подозрениях и бежал.
МАКС (все любезнее) : Помилуйте, какие подозрения! Решительно ничего не было. (Понижая голос, с таинственным видом) . Под величайшим секретом скажу вам, что барон и баронесса разводятся: не сошлись в политических взглядах. Барон сочувствует республиканцам, а баронесса старая социалистка. Он узнал, что она завещает половину своего богатства британской рабочей партии, и признал это mental cruelty. Все же они расстались друзьями. На прощанье она ему подарила богатейшие плантации индиго в Венецуэле. Он и вылетел туда их возделывать. А она скоро выходит замуж.
АПТЕКАРЬ (очень кисло) : За князя или за графа? Маркиз и барон уже были.
МАКС: Нет, за некоего мистера Смита.
АПТЕКАРЬ: Конечно, он тоже прохвост?
МАКС: Мистер Смит один из самых благородных людей, каких я когда-либо встречал в жизни… Вы зашли по делу, дорогой мой, или просто, чтобы меня повидать?
АПТЕКАРЬ: Нет, по делу. Я принес счет барона. Может быть, кто-нибудь мне заплатит?
МАКС: Наверное. (Вынимает бумажник) . Сколько это?
АПТЕКАРЬ: Тридцать девять долларов семьдесят.
МАКС: Неужели мой друг барон так много лечился?
АПТЕКАРЬ: Он покупал у меня самое дорогое в мире мыло. Во всем Нью-Йорке у меня это мыло покупали только четыре психопата из восьми миллионов, в том числе он.
МАКС: Получите деньги, мой жизнерадостный друг. Вот сорок долларов.
АПТЕКАРЬ: У меня нет сдачи.
МАКС: Тогда сегодня же, когда выйдете на улицу, отдайте эти тридцать сентов первому пьяному. Непременно пьяному. In vino Veritas. Нет, это не верно. Как по-латыни снисходительность?
АПТЕКАРЬ: Не знаю. Купите словарь.
МАКС: И пусть этот пьяница выпьет за барона.
АПТЕКАРЬ: За здоровье этого негодяя действительно можно пить только в пьяном виде.
МАКС: Конечно, барон не такой превосходный человек, как мистер Смит, но негодяй слишком сильное слово. Повторяю мою формулу: он хуже Ганди и лучше Гитлера… (Чихает) Как вы думаете, дождь скоро пройдет?
АПТЕКАРЬ: Будет продолжаться целую неделю.
МАКС: А мне далеко возвращаться.
АПТЕКАРЬ: Нет ничего легче, как схватить воспаление легких. Это в наши годы очень опасно.
МАКС: Нам не по дороге в Бруклин? Мы могли бы пополам взять тэкси.
АПТЕКАРЬ: Нет, у меня прямой кросс в Вэст.
МАКС: Жаль… Вы смотрите на эту штуку?.. Это тот самый Lie Detector, о котором я вам говорил и в который вы не поверили. Я объяснял вам, что Гиппокампова область головного мозга испускает бэта-лучи, которые…
АПТЕКАРЬ: В прошлый раз она у вас испускала альфа-лучи. Перестаньте морочить людям голову вашим фокусом. Да мне и не надо никакого прибора для подтверждения того факта, что все люди всегда и во всем врут.
МАКС: А вот мы попробуем. (Наводит на себя рупор) . Я выражу в одном кратком афоризме вашу глубокую философию, дорогой друг. (Кричит в рупор) : «Все люди прохвосты». (Стрелка бешено передвигается) . Видите, это совершенная неправда. Скажите теперь что-нибудь вы сами.
АПТЕКАРЬ (в рупор) : В каждом так называемом честном человеке сидит потенциальный прохвост. (Стрелка отклоняется на экране, но не до конца скалы) .
МАКС: Десять процентов правды. К счастью, только десять процентов. Теперь скажу свой основной афоризм я: (Кричит в рупор) Величайшая человеческая добродетель – снисходительность. Хотя это добродетель стариков. Потому, что это добродетель стариков! (Стрелка стоит неподвижно) .
ЗАНАВЕС.
«Ну, что ж, право недурно, – подумал Норфольк, прочитав пьесу. – И диалог хорош, и характеры есть». Он тотчас догадался, что Яценко писал своего Макса отчасти с него самого, и решительно ничего против этого не имел, даже был польщен. «И недурно меня изобразил, может быть кое-что и предвосхитил? Правда, я с ним много болтал в последние дни, с моей обычной неумной откровенностью. Странные все-таки они люди, писатели. Но что-то уж очень быстро этот творит. И все-таки у него Макс, да не Макс Норфольк. Это я в преломлении среднего драматурга и приспособленный к требованиям сцены. В этой пьесе от амнезии была прямая дорога к пошлости, и он счастливо ее избежал. Во всяком случае она лучше его „Рыцарей Свободы“. Он не так молод, но, кажется, сделает карьеру. Судя по тому, что он сегодня говорил о чтении в кинематографе, он, бедный, повидимому, надеется, что ему удастся произвести переворот в искусстве. Не он первый, не он последний. Артистки ему выцарапали бы глаза, если б он настоял на том, чтобы вместо них говорили какие-то чтецы. Пемброк никогда этого не допустит: он свое пошлое дело знает. Отзыв я, конечно, дам боссу очень хороший», – благодушно думал Норфольк. Он думал также о том, что теперь несколько месяцев будет есть каждый день, и недурно есть, в этом самом маленьком ресторане, поглядывая на красивых женщин. – «По-французски это называется „полоскать глаз“, очень милое выражение… Мне давно, давно нужно пополоскать глаз"… Мысли его были приятны. Он решил было заказать четвертый коктэйль, но передумал и спросил чашку кофе: неудобно было с первого же дня создавать себе репутацию пьяницы. Теперь он сам немного играл под того Макса, которого вывел в своей пьесе Джексон. Жизнь вступила во взаимодействие с искусством.
III
От Нади пришла русская телеграмма, написанная французскими буквами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
МАКС: Непременно! (Кричит в рупор) . Появится мистер Смит – и какой! (Стрелка стоит неподвижно) . Видите? Чистейшая правда.
БАРОНЕССА: Шарлатан!.. Я сейчас принесу вам чек. Проверю только, если ли сейчас эта сумма на моем счету.
МАКС (уверенно) : Есть, есть. Я знаю, что есть.
БАРОНЕССА: Но предупреждаю вас, что если чеков окажется больше, то я платить не стану (Стрелка передвигается. Баронесса не без раздражения машет рукой и выходит в спальную. Макс наливает себе виски. Напевает: «…Whether you young, whether you old"…)
Стук в дверь. Входит аптекарь Тобин.
МАКС (радостно) : Здравствуйте, доктор Тобин.
АПТЕКАРЬ (оглядывается и рассеянно поправляет) : Аптекарь Тобин.
МАКС: Садитесь. Выпьем виски.
АПТЕКАРЬ: Разве тут теперь можно пить? (Садится и оглядывается на дверь спальной) . Я лучше выпил бы не виски, а того коньяку, которым вы меня угощали прошлый раз. Это был прекрасный коньяк (Тотчас жалеет, что похвалил) . Да, недурной коньяк. Его больше нет?
МАКС (повторяет грустно) : Его больше нет. Но память о нем никогда не умрет. (Наливает виски) .
АПТЕКАРЬ (опять оглядывается) : Она там?
МАКС: Баронесса? Да, там.
АПТЕКАРЬ: Я думал, что она уже умерла.
МАКС: На зло вам, она совершенно здорова. Выпейте, чтобы утешиться.
АПТЕКАРЬ (разочарованно) : Но, вероятно, она ровно ничего не помнит?
МАКС: У нее память, как у лучшего Гарвардского профессора.
АПТЕКАРЬ (еще более разочарованно) : Мне сказали, что барон улетел куда-то в Южную Америку. Вероятно, он узнал о возникших против него подозрениях и бежал.
МАКС (все любезнее) : Помилуйте, какие подозрения! Решительно ничего не было. (Понижая голос, с таинственным видом) . Под величайшим секретом скажу вам, что барон и баронесса разводятся: не сошлись в политических взглядах. Барон сочувствует республиканцам, а баронесса старая социалистка. Он узнал, что она завещает половину своего богатства британской рабочей партии, и признал это mental cruelty. Все же они расстались друзьями. На прощанье она ему подарила богатейшие плантации индиго в Венецуэле. Он и вылетел туда их возделывать. А она скоро выходит замуж.
АПТЕКАРЬ (очень кисло) : За князя или за графа? Маркиз и барон уже были.
МАКС: Нет, за некоего мистера Смита.
АПТЕКАРЬ: Конечно, он тоже прохвост?
МАКС: Мистер Смит один из самых благородных людей, каких я когда-либо встречал в жизни… Вы зашли по делу, дорогой мой, или просто, чтобы меня повидать?
АПТЕКАРЬ: Нет, по делу. Я принес счет барона. Может быть, кто-нибудь мне заплатит?
МАКС: Наверное. (Вынимает бумажник) . Сколько это?
АПТЕКАРЬ: Тридцать девять долларов семьдесят.
МАКС: Неужели мой друг барон так много лечился?
АПТЕКАРЬ: Он покупал у меня самое дорогое в мире мыло. Во всем Нью-Йорке у меня это мыло покупали только четыре психопата из восьми миллионов, в том числе он.
МАКС: Получите деньги, мой жизнерадостный друг. Вот сорок долларов.
АПТЕКАРЬ: У меня нет сдачи.
МАКС: Тогда сегодня же, когда выйдете на улицу, отдайте эти тридцать сентов первому пьяному. Непременно пьяному. In vino Veritas. Нет, это не верно. Как по-латыни снисходительность?
АПТЕКАРЬ: Не знаю. Купите словарь.
МАКС: И пусть этот пьяница выпьет за барона.
АПТЕКАРЬ: За здоровье этого негодяя действительно можно пить только в пьяном виде.
МАКС: Конечно, барон не такой превосходный человек, как мистер Смит, но негодяй слишком сильное слово. Повторяю мою формулу: он хуже Ганди и лучше Гитлера… (Чихает) Как вы думаете, дождь скоро пройдет?
АПТЕКАРЬ: Будет продолжаться целую неделю.
МАКС: А мне далеко возвращаться.
АПТЕКАРЬ: Нет ничего легче, как схватить воспаление легких. Это в наши годы очень опасно.
МАКС: Нам не по дороге в Бруклин? Мы могли бы пополам взять тэкси.
АПТЕКАРЬ: Нет, у меня прямой кросс в Вэст.
МАКС: Жаль… Вы смотрите на эту штуку?.. Это тот самый Lie Detector, о котором я вам говорил и в который вы не поверили. Я объяснял вам, что Гиппокампова область головного мозга испускает бэта-лучи, которые…
АПТЕКАРЬ: В прошлый раз она у вас испускала альфа-лучи. Перестаньте морочить людям голову вашим фокусом. Да мне и не надо никакого прибора для подтверждения того факта, что все люди всегда и во всем врут.
МАКС: А вот мы попробуем. (Наводит на себя рупор) . Я выражу в одном кратком афоризме вашу глубокую философию, дорогой друг. (Кричит в рупор) : «Все люди прохвосты». (Стрелка бешено передвигается) . Видите, это совершенная неправда. Скажите теперь что-нибудь вы сами.
АПТЕКАРЬ (в рупор) : В каждом так называемом честном человеке сидит потенциальный прохвост. (Стрелка отклоняется на экране, но не до конца скалы) .
МАКС: Десять процентов правды. К счастью, только десять процентов. Теперь скажу свой основной афоризм я: (Кричит в рупор) Величайшая человеческая добродетель – снисходительность. Хотя это добродетель стариков. Потому, что это добродетель стариков! (Стрелка стоит неподвижно) .
ЗАНАВЕС.
«Ну, что ж, право недурно, – подумал Норфольк, прочитав пьесу. – И диалог хорош, и характеры есть». Он тотчас догадался, что Яценко писал своего Макса отчасти с него самого, и решительно ничего против этого не имел, даже был польщен. «И недурно меня изобразил, может быть кое-что и предвосхитил? Правда, я с ним много болтал в последние дни, с моей обычной неумной откровенностью. Странные все-таки они люди, писатели. Но что-то уж очень быстро этот творит. И все-таки у него Макс, да не Макс Норфольк. Это я в преломлении среднего драматурга и приспособленный к требованиям сцены. В этой пьесе от амнезии была прямая дорога к пошлости, и он счастливо ее избежал. Во всяком случае она лучше его „Рыцарей Свободы“. Он не так молод, но, кажется, сделает карьеру. Судя по тому, что он сегодня говорил о чтении в кинематографе, он, бедный, повидимому, надеется, что ему удастся произвести переворот в искусстве. Не он первый, не он последний. Артистки ему выцарапали бы глаза, если б он настоял на том, чтобы вместо них говорили какие-то чтецы. Пемброк никогда этого не допустит: он свое пошлое дело знает. Отзыв я, конечно, дам боссу очень хороший», – благодушно думал Норфольк. Он думал также о том, что теперь несколько месяцев будет есть каждый день, и недурно есть, в этом самом маленьком ресторане, поглядывая на красивых женщин. – «По-французски это называется „полоскать глаз“, очень милое выражение… Мне давно, давно нужно пополоскать глаз"… Мысли его были приятны. Он решил было заказать четвертый коктэйль, но передумал и спросил чашку кофе: неудобно было с первого же дня создавать себе репутацию пьяницы. Теперь он сам немного играл под того Макса, которого вывел в своей пьесе Джексон. Жизнь вступила во взаимодействие с искусством.
III
От Нади пришла русская телеграмма, написанная французскими буквами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155