(Качает головой) . Ах, господин барон, женщины это такой народ! Зачем они лезут в такие дела? И зачем серьезные люди их принимают?
ЛИДДЕВАЛЬ: Ноты? (В раздумьи) . Да, в этом ничего невозможного нет. Это даже очень вероятно.
ПЮТО: Это почти несомненно, господин барон. Я конечно ни о чем не спрашиваю, но если господин барон лично знает даму, у которой письмо было выкрадено… Я хочу сказать, временно взято для просмотра, то, быть может, господин барон знает и музыкальные вкусы этой дамы? (Бросает взгляд на пианофорте и на поднос с ликерами) .
ЛИДДЕВАЛЬ (расхаживает по комнате) : Послушайте… (Берет с пианофорте ноты. Решительно) . Скорее всего, это ключ!
ПЮТО (радостно) : «Plaisir d'amour"…, слова Флориана, музыка Мартини… Три страницы… Шесть строк текста на странице. Господин барон разрешит мне унести эту вещицу? Если ключ верен, расшифровка письма дело пяти минут.
ЛИДДЕВАЛЬ: Пройдите в комнату моего секретаря. Когда будете знать, велите мне доложить. В случае успеха вы получите не пятьсот, а тысячу франков.
ПЮТО: Господин барон чрезвычайно щедр. Но мне и такая королевская плата доставляет меньше удовольствия, чем расшифровка письма. (С увлечением) . Господин барон не может себе представить, как это приятно! Это в сто раз интереснее шахматных задач! У меня интереснейшее ремесло, господин барон! Я его не променял бы ни на какое другое.
ЛИДДЕВАЛЬ: Рад за вас. У каждого человека есть свой пункт умопомешательства.
ЛИДДЕВАЛЬ. ПОТОМ ЛИНА.
ЛИДДЕВАЛЬ (кладет письмо в сумку Лины. Потом выходит и возвращается с Линой) : Так головная боль у тебя прошла, моя милая? Ты голодна? Я освобожусь минут через десять и мы поедем обедать. У меня аппетит как у волка! Что ты скажешь о буйабессе с омаром?
ЛИНА (оживляясь) : Я обожаю буйабесс с омаром.
ЛИДДЕВАЛЬ: Обожаешь ли ты также трюфли и утку с апельсинами?
ЛИНА: Обожаю! Пить будем шампанское.
ЛИДДЕВАЛЬ: Если хочешь. Но тебе лучше пить поменьше.
ЛИНА: То же самое мне говорил Марсель… А если я по-настоящему живу только выпив бутылку вина?
ЛИДДЕВАЛЬ: Милая, люди, которые по-настоящему живут только выпив бутылку вина, для сокращения называются пьяницами.
ЛИНА: Я этим и кончу… Постой, ты, однако, еще сегодня говорил, что требуешь чтобы женщины пили.
ЛИДДЕВАЛЬ: Я беспокоюсь о твоем здоровьи.
ЛИНА: Беспокойся лучше кое о чем другом… Все равно я естественной смертью не умру – и слава Богу!.. Да, да «играть своей головой». Ты шутишь, ты всегда шутишь: это у тебя болезнь. И потом где тебе это понять!
ЛИДДЕВАЛЬ: А Бернар понимает?
ЛИНА: Тоже нет. Мне с ним скучно… Еще скучнее, чем с тобой.
ЛИДДЕВАЛЬ (с неудовольствием) : Я не знал, что тебе скучно и со мной.
ЛИНА: Со всеми. Когда я не пью.
ЛИДДЕВАЛЬ: Ты не хотела бы меня поцеловать?
ЛИНА: Хотела бы. Каких только вкусов не бывает в природе! (Целует его и отходит к пианофорте, напевая) :
«L'eau coule encore, elle a change pourtant"… Что такое? (Нервно) . Где ноты?
ЛИДДЕВАЛЬ: Ноты? Какие ноты?
ЛИНА: Романс, который я пела четверть часа тому назад.
ЛИДДЕВАЛЬ: Не знаю. Почем мне знать? (Он несколько смущен. Лина смотрит на него в упор) . Может быть, их убрали?
ЛИНА: Кто убрал?
ЛИДДЕВАЛЬ: Лакей… Постой, да не играла ли ты без нот?
ЛИНА: Нет, я играла по нотам! (Замечает на стуле свою сумку и поспешно ее раскрывает. Письмо на месте) .
ЛИДДЕВАЛЬ: Да в чем дело? Почему тебе понадобились ноты? Если они пропали, я пошлю купить в магазин. Теперь вся Франция поет этот романс.
ЛИНА (звонит в колокольчик. Входит лакей) : Вы не брали нот, которые были на пианофорте?
ЛАКЕЙ: Нет, сударыня. (Смотрит на инструмент) . Они были тут, когда я подавал кофе, сударыня.
ЛИНА: Вы можете идти. (Лакей уходит. Лина надевает пальто, с ужасом глядя на Лиддеваля) .
ЛИДДЕВАЛЬ (растерянно) : В чем дело? В чем дело?
ЛИНА: Как… Как ты…
ЛИДДЕВАЛЬ: Не надевай еще пальто. Я освобожусь только минут через десять, ты простудишься.
ЛИНА: Я уезжаю.
ЛИДДЕВАЛЬ: Куда!
ЛИНА: В Сомюр, к Марселю.
ЛИДДЕВАЛЬ: Лина, да в чем дело?
ЛИНА: Ты знаешь, в чем дело! (В дверях) . Я знала, что ты негодяй, но я не думала, что ты такой негодяй! (Уходит) .
ЛИДДЕВАЛЬ. ПОТОМ ПЮТО.
ЛИДДЕВАЛЬ (Ходит по кабинету с очень расстроенным видом. Стук в дверь) . – Войдите. (Входит Пюто) . Ну, что?
ПЮТО (с радостной улыбкой) : Догадка господина барона была совершенно правильна. Этот романс и был ключом к письму. Система Юлия Цезаря. Цифрами указана не настоящая буква, а следующая за ней в порядке алфавита. Если цифры указывают, например, на букву Б, то значит, надо читать А. Эта система имеет, правда, некоторые преимущества. Дело в том, что…
ЛИДДЕВАЛЬ (перебивает его) : Да вы разобрали письмо или нет?
ПЮТО (обиженно) : Разумеется, господин барон. (Протягивает ему бумагу. Лиддеваль почти вырывает ее из его рук) .
ЛИДДЕВАЛЬ (читает) : «Номер пятьдесят четыре. Сомюр двадцать четвертого декабря полночь».
ПЮТО: Для такого письма автор мог бы с гораздо лучшими результатами использовать систему графа Гронсфельда, которая…
ЛИДДЕВАЛЬ (небрежно кладет письмо в карман) : Письмо оказалось совершенно не интересным. Дело идет о пустяке.
ПЮТО: Мне всегда это говорили, господин барон. Помню, я приносил расшифрованные письма покойному Робеспьеру. Он говорил это с точно такой же интонацией, как господин барон. Впрочем, по существу это совершенно верно. Войны, революции, заговоры, казни, – что тут интересного? Так всегда было, и так всегда будет.
ЛИДДЕВАЛЬ (еще небрежнее) : На этот раз дело идет об одной замужней даме… Прошу вас никому ничего не рассказывать о письме.
ПЮТО: Это тоже мне говорили все заказчики, господин барон. А министр полиции Фуше еще обычно прибавлял: «Иначе вас могут постигнуть большие неприятности, господин Пюто, очень большие неприятности"… Разумеется, я никому никогда ничего ни о чем не говорю. Болтунам место в политике или в поэзии, господин барон, но никак не в черном кабинете. Прежде, в молодости, я еще немного интересовался содержанием писем, теперь меня интересует только шифр. Если мне удается трудная расшифровка, я позволяю себе обед в хорошем ресторане.
ЛИДДЕВАЛЬ: Вот вам тысяча франков, господин Пюто.
ПЮТО: Мне совестно, господин барон. Ведь все-таки ключ дали вы. Мне, право, совестно.
ЛИДДЕВАЛЬ (перебивая) : Без угрызений совести теперь на свете не проживешь, господин Пюто. Доброго аппетита.
ПЮТО: Я очень благодарю господина барона. Тройной шифр! Конечно, эта замужняя дама очень боится своего мужа… До свиданья, господин барон.
Уходит. Лиддеваль садится за стол в раздумьи, потом берет в руки карандаш и листок бумаги.
ЗАНАВЕС.
VII
– Ну, вот, теперь, пожалуй, сделаем антракт, – все так же беззаботно сказал Яценко и залпом допил виски из бокала. Настала та минута неловкого молчанья, какая обычно бывает после чтения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
ЛИДДЕВАЛЬ: Ноты? (В раздумьи) . Да, в этом ничего невозможного нет. Это даже очень вероятно.
ПЮТО: Это почти несомненно, господин барон. Я конечно ни о чем не спрашиваю, но если господин барон лично знает даму, у которой письмо было выкрадено… Я хочу сказать, временно взято для просмотра, то, быть может, господин барон знает и музыкальные вкусы этой дамы? (Бросает взгляд на пианофорте и на поднос с ликерами) .
ЛИДДЕВАЛЬ (расхаживает по комнате) : Послушайте… (Берет с пианофорте ноты. Решительно) . Скорее всего, это ключ!
ПЮТО (радостно) : «Plaisir d'amour"…, слова Флориана, музыка Мартини… Три страницы… Шесть строк текста на странице. Господин барон разрешит мне унести эту вещицу? Если ключ верен, расшифровка письма дело пяти минут.
ЛИДДЕВАЛЬ: Пройдите в комнату моего секретаря. Когда будете знать, велите мне доложить. В случае успеха вы получите не пятьсот, а тысячу франков.
ПЮТО: Господин барон чрезвычайно щедр. Но мне и такая королевская плата доставляет меньше удовольствия, чем расшифровка письма. (С увлечением) . Господин барон не может себе представить, как это приятно! Это в сто раз интереснее шахматных задач! У меня интереснейшее ремесло, господин барон! Я его не променял бы ни на какое другое.
ЛИДДЕВАЛЬ: Рад за вас. У каждого человека есть свой пункт умопомешательства.
ЛИДДЕВАЛЬ. ПОТОМ ЛИНА.
ЛИДДЕВАЛЬ (кладет письмо в сумку Лины. Потом выходит и возвращается с Линой) : Так головная боль у тебя прошла, моя милая? Ты голодна? Я освобожусь минут через десять и мы поедем обедать. У меня аппетит как у волка! Что ты скажешь о буйабессе с омаром?
ЛИНА (оживляясь) : Я обожаю буйабесс с омаром.
ЛИДДЕВАЛЬ: Обожаешь ли ты также трюфли и утку с апельсинами?
ЛИНА: Обожаю! Пить будем шампанское.
ЛИДДЕВАЛЬ: Если хочешь. Но тебе лучше пить поменьше.
ЛИНА: То же самое мне говорил Марсель… А если я по-настоящему живу только выпив бутылку вина?
ЛИДДЕВАЛЬ: Милая, люди, которые по-настоящему живут только выпив бутылку вина, для сокращения называются пьяницами.
ЛИНА: Я этим и кончу… Постой, ты, однако, еще сегодня говорил, что требуешь чтобы женщины пили.
ЛИДДЕВАЛЬ: Я беспокоюсь о твоем здоровьи.
ЛИНА: Беспокойся лучше кое о чем другом… Все равно я естественной смертью не умру – и слава Богу!.. Да, да «играть своей головой». Ты шутишь, ты всегда шутишь: это у тебя болезнь. И потом где тебе это понять!
ЛИДДЕВАЛЬ: А Бернар понимает?
ЛИНА: Тоже нет. Мне с ним скучно… Еще скучнее, чем с тобой.
ЛИДДЕВАЛЬ (с неудовольствием) : Я не знал, что тебе скучно и со мной.
ЛИНА: Со всеми. Когда я не пью.
ЛИДДЕВАЛЬ: Ты не хотела бы меня поцеловать?
ЛИНА: Хотела бы. Каких только вкусов не бывает в природе! (Целует его и отходит к пианофорте, напевая) :
«L'eau coule encore, elle a change pourtant"… Что такое? (Нервно) . Где ноты?
ЛИДДЕВАЛЬ: Ноты? Какие ноты?
ЛИНА: Романс, который я пела четверть часа тому назад.
ЛИДДЕВАЛЬ: Не знаю. Почем мне знать? (Он несколько смущен. Лина смотрит на него в упор) . Может быть, их убрали?
ЛИНА: Кто убрал?
ЛИДДЕВАЛЬ: Лакей… Постой, да не играла ли ты без нот?
ЛИНА: Нет, я играла по нотам! (Замечает на стуле свою сумку и поспешно ее раскрывает. Письмо на месте) .
ЛИДДЕВАЛЬ: Да в чем дело? Почему тебе понадобились ноты? Если они пропали, я пошлю купить в магазин. Теперь вся Франция поет этот романс.
ЛИНА (звонит в колокольчик. Входит лакей) : Вы не брали нот, которые были на пианофорте?
ЛАКЕЙ: Нет, сударыня. (Смотрит на инструмент) . Они были тут, когда я подавал кофе, сударыня.
ЛИНА: Вы можете идти. (Лакей уходит. Лина надевает пальто, с ужасом глядя на Лиддеваля) .
ЛИДДЕВАЛЬ (растерянно) : В чем дело? В чем дело?
ЛИНА: Как… Как ты…
ЛИДДЕВАЛЬ: Не надевай еще пальто. Я освобожусь только минут через десять, ты простудишься.
ЛИНА: Я уезжаю.
ЛИДДЕВАЛЬ: Куда!
ЛИНА: В Сомюр, к Марселю.
ЛИДДЕВАЛЬ: Лина, да в чем дело?
ЛИНА: Ты знаешь, в чем дело! (В дверях) . Я знала, что ты негодяй, но я не думала, что ты такой негодяй! (Уходит) .
ЛИДДЕВАЛЬ. ПОТОМ ПЮТО.
ЛИДДЕВАЛЬ (Ходит по кабинету с очень расстроенным видом. Стук в дверь) . – Войдите. (Входит Пюто) . Ну, что?
ПЮТО (с радостной улыбкой) : Догадка господина барона была совершенно правильна. Этот романс и был ключом к письму. Система Юлия Цезаря. Цифрами указана не настоящая буква, а следующая за ней в порядке алфавита. Если цифры указывают, например, на букву Б, то значит, надо читать А. Эта система имеет, правда, некоторые преимущества. Дело в том, что…
ЛИДДЕВАЛЬ (перебивает его) : Да вы разобрали письмо или нет?
ПЮТО (обиженно) : Разумеется, господин барон. (Протягивает ему бумагу. Лиддеваль почти вырывает ее из его рук) .
ЛИДДЕВАЛЬ (читает) : «Номер пятьдесят четыре. Сомюр двадцать четвертого декабря полночь».
ПЮТО: Для такого письма автор мог бы с гораздо лучшими результатами использовать систему графа Гронсфельда, которая…
ЛИДДЕВАЛЬ (небрежно кладет письмо в карман) : Письмо оказалось совершенно не интересным. Дело идет о пустяке.
ПЮТО: Мне всегда это говорили, господин барон. Помню, я приносил расшифрованные письма покойному Робеспьеру. Он говорил это с точно такой же интонацией, как господин барон. Впрочем, по существу это совершенно верно. Войны, революции, заговоры, казни, – что тут интересного? Так всегда было, и так всегда будет.
ЛИДДЕВАЛЬ (еще небрежнее) : На этот раз дело идет об одной замужней даме… Прошу вас никому ничего не рассказывать о письме.
ПЮТО: Это тоже мне говорили все заказчики, господин барон. А министр полиции Фуше еще обычно прибавлял: «Иначе вас могут постигнуть большие неприятности, господин Пюто, очень большие неприятности"… Разумеется, я никому никогда ничего ни о чем не говорю. Болтунам место в политике или в поэзии, господин барон, но никак не в черном кабинете. Прежде, в молодости, я еще немного интересовался содержанием писем, теперь меня интересует только шифр. Если мне удается трудная расшифровка, я позволяю себе обед в хорошем ресторане.
ЛИДДЕВАЛЬ: Вот вам тысяча франков, господин Пюто.
ПЮТО: Мне совестно, господин барон. Ведь все-таки ключ дали вы. Мне, право, совестно.
ЛИДДЕВАЛЬ (перебивая) : Без угрызений совести теперь на свете не проживешь, господин Пюто. Доброго аппетита.
ПЮТО: Я очень благодарю господина барона. Тройной шифр! Конечно, эта замужняя дама очень боится своего мужа… До свиданья, господин барон.
Уходит. Лиддеваль садится за стол в раздумьи, потом берет в руки карандаш и листок бумаги.
ЗАНАВЕС.
VII
– Ну, вот, теперь, пожалуй, сделаем антракт, – все так же беззаботно сказал Яценко и залпом допил виски из бокала. Настала та минута неловкого молчанья, какая обычно бывает после чтения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155