– А я – нет.
– Ах… так я имею честь разговаривать с борцом за правду. Вот оно что. Благородная Джесси. А тебе не приходило в голову, что я мог бы провести за решеткой очень много времени, да и Шелби – за дачу ложных показаний – тоже?
Ветер шумел в деревьях, окружавших ущелье. Иногда сквозь дымку пробивалось солнце, освещая сад тут и там. Лезвия ножниц, которые Джесси по-прежнему держала в руках, блестели под бледно-золотыми лучами. Джесси опустила голову, ее сердце отчаянно билось. «Лучше бы ты убила меня, Джесси. Ты очень скоро пожалеешь о том, что этого не сделала». Его слова отложились в памяти навечно. Теперь она почувствовала содержавшуюся в них угрозу беды еще более реально, чем в ту ночь, когда он произнес их.
– Шелби исчезла после окончания следствия, – продолжал Люк, как будто не замечая рассеянности Джесси. – А потом Саймон заставил меня уехать из города. У меня просто не было возможности поговорить с твоей сестрой о той ночи, и я не знал, что она была беременна. Мне всегда хотелось услышать ее версию.
– Не надо, – сказала Джесси. Если она и сомневалась – или хотела сомневаться – в том, что этот человек – ее враг, то теперь все колебания улетучились. Он уже начал свое расследование и явно собирался дергать за все ниточки, пока не докопается до правды, пока не распутает этот змеиный клубок тайн, берущий начало в той жестокой, бесконечной ночи.
– Не впутывайся в это, – хриплым голосом предупредила его Джесси. – Ты и представить себе не можешь, во что ты влез, Люк. Если ты намерен продолжать, то знай, что сделаешь больно всем нам.
– Всем нам? Что ты имеешь в виду?
Она сказала ему слишком много. Резко отвернувшись, Джесси стремительно пошла к дому. Люк следил за ней взглядом в некотором оцепенении. Если Джесси Флад по-прежнему питала какую-то ревность к своей старшей сестре, это было совершенно напрасно. Шелби с ее бирюзовыми глазами и соблазнительной улыбкой представляла для него огромный интерес, когда он был подростком, но эта женщина…
Джесси была солдатом, который пойдет на все, чтобы защитить свое кровное. Люку никогда не была присуща такая первобытная, безжалостная смелость. Из-за этого он почти простил ей то, что она стреляла в него. Кроме того, было очевидно, что она хочет что-то защитить, и Люк собирался выяснить, что именно, намереваясь пробиться сквозь запертую дверь в тайную жизнь Джесси Флад, какова бы она ни была. Он уже забрался в какие-то никому не известные закоулки этой старой и запутанной истории с Хэнком Фладом, которая должна была дать ответы на его бесчисленные вопросы. Люк вдруг понял, что наткнулся на гордиев узел, который явно ждал его, человека, который потянет за нужную ниточку.
Джесси шла к дому пружинистой походкой, свирепая, как ревнивая богиня, готовая метнуть молнию. Люк почувствовал, что его к ней неудержимо влечет. Большую часть своей взрослой жизни он был поглощен стремлением вернуть себе владения своего отца – то, что должно было принадлежать ему по праву наследования. Но теперь он спрашивал себя, удовольствуется ли он этим, или же ему захочется чего-то большего.
Глава 9
Нью-Йорк
Ресторан в Манхэттене был залит мягким, приглушенным светом. В его затененных уголках сидели романтические парочки, словно скрываясь от всего окружающего мира. Блюда здесь подавались строго континентальные, очень изящно украшенные, но простые. Мебель и посуда были черными, скатерти – безупречно белыми, а приборы – позолоченными. Каждый стол украшала одинокая элегантная белая лилия – резкое пятно, не нарушавшее, однако, общей гармонии. Украшенный безделушками из желтой латуни, литографиями и оригинальными светильниками зал напоминал бар 20-х годов, в котором незаконно торговали спиртным.
В узкой нише в стороне от общего зала сидела холеная брюнетка. Она была одна и явно скучала. Словно компенсируя отсутствие спутника, она поглаживала своими длинными пальцами тонкие стенки бокала с шампанским, как будто это была игрушка для взрослых.
В черных туфлях на высокой шпильке, мини-юбке и пиджаке, напоминавшем смокинг, она вполне могла сойти за топ-модель. Три нитки белого жемчуга украшали изящную шею, а в петлицу был вставлен бутон розы. Это была Иезавель 90-х, одетая по всем канонам современности, достаточно надменная, чтобы при одном взгляде на нее у любого мужчины потекли слюнки. И она прекрасно это знала – лучше, чем все окружающие. Она считала, что нет мужчины, который не клюнет на такую сексуальную штучку. У всех, кого она встречала на своем пути, уровень тестостерона подскакивал, как уровень нефти в скважине на западе Техаса.
И сейчас она стреляла глазками направо и налево. Ее внимание явно привлекал джентльмен лет пятидесяти, который сидел за столиком в противоположном углу ниши. Он был занят тем, что намазывал икру на хлеб, что вызывало сомнения в его гормональном уровне, поскольку женщина в черном сверлила его глазами с момента его появления. Если он случайно смотрел в ее сторону, она немедленно начинала кокетничать с ним, но он, казалось, не замечал ее ленивых, искушающих улыбок, подрагивающих ступней и непрестанно движущихся пальцев. Некоторые мужчины не реагируют на утонченность, напомнила она себе. Настало время взорвать его безмятежность.
В самом дальнем углу ниши сидели юноша и девушка, целиком поглощенные друг другом. Больше в этой части ресторана никого не было. Брюнетка задумалась. Конечно, было бы заманчиво устроить какую-нибудь проделку, но, хоть она и обожала скандалы, рисковать все-таки не хотела. Ей вовсе не улыбалось быть выставленной из ресторана за недостойное поведение, особенно учитывая то, чего она ждала от этого вечера возрождения своей увядающей карьеры.
Но тут ее осенило. Разве есть на свете мужчина, который устоит перед коленопреклоненной женщиной?
Проделав некоторые манипуляции с крупной серьгой из черного янтаря, брюнетка взяла сумочку и встала из-за стола, как будто собираясь пойти в туалет. Проходя мимо столика немолодого джентльмена, она махнула головой, и сережка упала на пол. Женщина встала на колени, чтобы поднять ее, огляделась, не видит ли ее кто, и нырнула под свисающую до пола скатерть.
Довольная своей проделкой, она расположилась между ног джентльмена и достала из кармана жакета коробочку со швейными принадлежностями. Ей казалось, что его широко разведенные бедра и хорошо сшитые брюки словно бы зовут ее мягким шепотом: «Иди к папочке, детка».
Дуглас Астербаум, президент одной из крупнейших брокерских контор Уолл-стрит, как раз положил полную чайную ложку сверкающей черной белужьей икры на поджаренный хлеб, собираясь увенчать свое произведение сметаной и мелко нарезанным луком, а потом отправить все это великолепие прямо в рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Ах… так я имею честь разговаривать с борцом за правду. Вот оно что. Благородная Джесси. А тебе не приходило в голову, что я мог бы провести за решеткой очень много времени, да и Шелби – за дачу ложных показаний – тоже?
Ветер шумел в деревьях, окружавших ущелье. Иногда сквозь дымку пробивалось солнце, освещая сад тут и там. Лезвия ножниц, которые Джесси по-прежнему держала в руках, блестели под бледно-золотыми лучами. Джесси опустила голову, ее сердце отчаянно билось. «Лучше бы ты убила меня, Джесси. Ты очень скоро пожалеешь о том, что этого не сделала». Его слова отложились в памяти навечно. Теперь она почувствовала содержавшуюся в них угрозу беды еще более реально, чем в ту ночь, когда он произнес их.
– Шелби исчезла после окончания следствия, – продолжал Люк, как будто не замечая рассеянности Джесси. – А потом Саймон заставил меня уехать из города. У меня просто не было возможности поговорить с твоей сестрой о той ночи, и я не знал, что она была беременна. Мне всегда хотелось услышать ее версию.
– Не надо, – сказала Джесси. Если она и сомневалась – или хотела сомневаться – в том, что этот человек – ее враг, то теперь все колебания улетучились. Он уже начал свое расследование и явно собирался дергать за все ниточки, пока не докопается до правды, пока не распутает этот змеиный клубок тайн, берущий начало в той жестокой, бесконечной ночи.
– Не впутывайся в это, – хриплым голосом предупредила его Джесси. – Ты и представить себе не можешь, во что ты влез, Люк. Если ты намерен продолжать, то знай, что сделаешь больно всем нам.
– Всем нам? Что ты имеешь в виду?
Она сказала ему слишком много. Резко отвернувшись, Джесси стремительно пошла к дому. Люк следил за ней взглядом в некотором оцепенении. Если Джесси Флад по-прежнему питала какую-то ревность к своей старшей сестре, это было совершенно напрасно. Шелби с ее бирюзовыми глазами и соблазнительной улыбкой представляла для него огромный интерес, когда он был подростком, но эта женщина…
Джесси была солдатом, который пойдет на все, чтобы защитить свое кровное. Люку никогда не была присуща такая первобытная, безжалостная смелость. Из-за этого он почти простил ей то, что она стреляла в него. Кроме того, было очевидно, что она хочет что-то защитить, и Люк собирался выяснить, что именно, намереваясь пробиться сквозь запертую дверь в тайную жизнь Джесси Флад, какова бы она ни была. Он уже забрался в какие-то никому не известные закоулки этой старой и запутанной истории с Хэнком Фладом, которая должна была дать ответы на его бесчисленные вопросы. Люк вдруг понял, что наткнулся на гордиев узел, который явно ждал его, человека, который потянет за нужную ниточку.
Джесси шла к дому пружинистой походкой, свирепая, как ревнивая богиня, готовая метнуть молнию. Люк почувствовал, что его к ней неудержимо влечет. Большую часть своей взрослой жизни он был поглощен стремлением вернуть себе владения своего отца – то, что должно было принадлежать ему по праву наследования. Но теперь он спрашивал себя, удовольствуется ли он этим, или же ему захочется чего-то большего.
Глава 9
Нью-Йорк
Ресторан в Манхэттене был залит мягким, приглушенным светом. В его затененных уголках сидели романтические парочки, словно скрываясь от всего окружающего мира. Блюда здесь подавались строго континентальные, очень изящно украшенные, но простые. Мебель и посуда были черными, скатерти – безупречно белыми, а приборы – позолоченными. Каждый стол украшала одинокая элегантная белая лилия – резкое пятно, не нарушавшее, однако, общей гармонии. Украшенный безделушками из желтой латуни, литографиями и оригинальными светильниками зал напоминал бар 20-х годов, в котором незаконно торговали спиртным.
В узкой нише в стороне от общего зала сидела холеная брюнетка. Она была одна и явно скучала. Словно компенсируя отсутствие спутника, она поглаживала своими длинными пальцами тонкие стенки бокала с шампанским, как будто это была игрушка для взрослых.
В черных туфлях на высокой шпильке, мини-юбке и пиджаке, напоминавшем смокинг, она вполне могла сойти за топ-модель. Три нитки белого жемчуга украшали изящную шею, а в петлицу был вставлен бутон розы. Это была Иезавель 90-х, одетая по всем канонам современности, достаточно надменная, чтобы при одном взгляде на нее у любого мужчины потекли слюнки. И она прекрасно это знала – лучше, чем все окружающие. Она считала, что нет мужчины, который не клюнет на такую сексуальную штучку. У всех, кого она встречала на своем пути, уровень тестостерона подскакивал, как уровень нефти в скважине на западе Техаса.
И сейчас она стреляла глазками направо и налево. Ее внимание явно привлекал джентльмен лет пятидесяти, который сидел за столиком в противоположном углу ниши. Он был занят тем, что намазывал икру на хлеб, что вызывало сомнения в его гормональном уровне, поскольку женщина в черном сверлила его глазами с момента его появления. Если он случайно смотрел в ее сторону, она немедленно начинала кокетничать с ним, но он, казалось, не замечал ее ленивых, искушающих улыбок, подрагивающих ступней и непрестанно движущихся пальцев. Некоторые мужчины не реагируют на утонченность, напомнила она себе. Настало время взорвать его безмятежность.
В самом дальнем углу ниши сидели юноша и девушка, целиком поглощенные друг другом. Больше в этой части ресторана никого не было. Брюнетка задумалась. Конечно, было бы заманчиво устроить какую-нибудь проделку, но, хоть она и обожала скандалы, рисковать все-таки не хотела. Ей вовсе не улыбалось быть выставленной из ресторана за недостойное поведение, особенно учитывая то, чего она ждала от этого вечера возрождения своей увядающей карьеры.
Но тут ее осенило. Разве есть на свете мужчина, который устоит перед коленопреклоненной женщиной?
Проделав некоторые манипуляции с крупной серьгой из черного янтаря, брюнетка взяла сумочку и встала из-за стола, как будто собираясь пойти в туалет. Проходя мимо столика немолодого джентльмена, она махнула головой, и сережка упала на пол. Женщина встала на колени, чтобы поднять ее, огляделась, не видит ли ее кто, и нырнула под свисающую до пола скатерть.
Довольная своей проделкой, она расположилась между ног джентльмена и достала из кармана жакета коробочку со швейными принадлежностями. Ей казалось, что его широко разведенные бедра и хорошо сшитые брюки словно бы зовут ее мягким шепотом: «Иди к папочке, детка».
Дуглас Астербаум, президент одной из крупнейших брокерских контор Уолл-стрит, как раз положил полную чайную ложку сверкающей черной белужьей икры на поджаренный хлеб, собираясь увенчать свое произведение сметаной и мелко нарезанным луком, а потом отправить все это великолепие прямо в рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103