- Потому-то я и не
упомянул ни разу, что знаю об идентичности коллекции Эдуарда гардеробу
графини. Кстати, Ваше Высочество, если хороший целитель, вроде отца
Брайта, был осведомлен об этих платьях-дубликатах, он, конечно же,
понимал, что у графа сексуальная одержимость собственной сестрой. И он,
наверное, догадывался, что все прочие женщины, за которыми гоняется граф,
- просто этакие суррогаты, заменители его сестры.
- Да, конечно. И ни одна из них не выдерживала сравнения.
Герцог поставил бокал на стол.
- Я сообщу своему брату королю, что всем сердцем рекомендую ему новую
графиню. Разумеется, ни одно слово об этих событиях не будет доверено
бумаге. Вы знаете, я знаю, и король тоже должен знать. Но больше - никто.
- Знает еще один человек, - сказал лорд Дарси.
- Кто?
На лице герцога было удивление.
- Отец Брайт.
Удивление сменилось облегчением.
- Естественно. Но ведь он не скажет ей, что мы тоже знаем?
- Думаю, мы вполне можем положиться на благоразумие отца Брайта.

В полумраке исповедальни Элис, графиня д'Эвро, стоя на коленях,
вслушивалась в голос отца Брайта.
- Я не буду накладывать на тебя епитимью, дитя мое, так как ты не
содеяла греха - в том, что касается смерти твоего брата. А за остальные
свои грехи прочитай и выучи наизусть третью главу из "Души и мира" святого
Джеймса Хантингтона.
Отец Брайт начал было уже произносить слова отпущения, но графиня
прервала его:
- Но я не могу понять одного. Это изображение, это же совсем не я. Я
в жизни своей не видела столь поразительно прекрасной девушки. А ведь я
такая некрасивая. Я ничего не понимаю.
- Если бы ты присмотрелась получше, дитя мое, ты бы заметила, что
лицо сходно с твоим - только оно идеализировано. При переводе субъективной
реальности в вещественную форму неизбежно возникают подобные искажения;
именно поэтому такие улики и не принимаются судом в качестве реальных
вещественных доказательств.
Он помолчал.
- Говоря иными словами, дитя мое: вся красота - в глазах смотрящего.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15