Что верно, то верно: Мир Полудня оказался у авторов настолько правдоподобным, что для миллионов почитателей АБС именно он и был самой убедительной иллюстрацией к тому коммунизму, наступление которого «в основном» ожидалось в 1980 году. И очень хотелось, как Славин с Кондратьевым, отправиться в рейс на каком-нибудь «Таймыре», приступить к легенным ускорениям и внезапно подвернуться сигма-деритринитации, чтобы преодолеть временной барьер и попасть в Мир Полудня. А там уже выбирать себе дело по душе: хочешь – штурмуй вместе с Горбовским на «Тариэле» планету Владислава, хочешь – наслаждайся природой на Леониде около белой звезды ЕН23, хочешь – становись китовым пастухом, хочешь – участвуй в Великом Кодировании и сохраняй навечно гениальный разум академика Окада.
С упомянутым академиком до сих пор так и связана одна из неразгаданных загадок «Полудня». Помнит ли читатель, как в главе «Свечи перед пультом» умирающему академику Окада океанолог Званцев и Акико-сан везут какую-то необычайно важную информацию, которую он ждал всю жизнь? Что же это была за информация? Увы, на мой прямой вопрос на эту тему Борис Натанович ответил: «Обычно Стругацкие ничего зря не пишут, и наверняка мы что-то имели в виду. Но вот что – я уже не помню…»
«Понедельник начинается в субботу» (1964)
Без сомнения, ПНвС – одна из «культовых» книг для моего поколения научных сотрудников младшего возраста и программистов. Проглатывалась она, как, впрочем, и все у Стругацких, в один присест, хохот вызывала безудержный, а многочисленные перлы, щедро разбросанные по тексту, запоминались сразу и навсегда.
Помните?
«Профессор Выбегалло кушал».
«Модель Человека, неудовлетворенного желудочно».
«Кадавр, желудочно неудовлетворенный».
«Просочиться на десяток лье через канализацию».
«Вы мне это прекратите».
«Так вот и возникают нездоровые сенсации».
«Назначить учеником младшего черпальщика в ассенизационном обозе при холерных бараках».
«Совершенно секретно. Перед прочтением сжечь»…
С последней фразой связана замечательная история из моей прошлой, научно-исследовательской жизни. В 1978 году, закончив институт и попав на работу в радиоэлектронный «ящик», я решил пошутить и на первом в жизни отчете о каких-то результатах математического моделирования поставил в правом верхнем углу гриф секретности: «Особой важности. Перед прочтением сжечь». Скандал был страшный: начальник первого отдела (были такие, если кто помнит), отставной полковник КГБ, в жизни не читавший «Понедельника», орал и топал на меня ногами на меня в своем кабинете больше часа. При этом более всего его возмутило даже не то, что отчет предлагалось сжечь, не прочитав, а то, что я поступил не по чину! Оказывается, гриф «Особой важности» имели право ставить на документах персоны рангом не ниже начальника отдела. Мне же, новоиспеченному инженеру-стажеру полагался только самый «низший» гриф «Секретно». Отделался я, впрочем, легко – уменьшением премии на десятку…
Комментарий БНС:
Повесть о магах, ведьмах, колдунах и волшебниках задумана была нами давно, еще в конце 50-х. Мы совершенно не представляли себе сначала, какие события будут там происходить, знали только, что героями должны быть персонажи сказок, легенд, мифов и страшилок всех времен и народов. И все это – на фоне современного научного института со всеми его онерами, хорошо известными одному соавтору из личного опыта, а другому – из рассказов многочисленных знакомых-научников. Долгое время мы собирали шуточки, прозвища, смешные характеристики будущих героев и записывали все это на отдельных клочках бумаги (которые потом, как правило, терялись). Реального же продвижения не происходило: мы никак не могли придумать ни сюжета, ни фабулы.
А практически все началось с дождливого вечера на Кисловодской Горной станции, где дружно изнывали от скуки два сотрудника Пулковской обсерватории – м.н.с. Б. Стругацкий и старший инженер Лидия Камионко. На дворе стоял октябрь 1960 года. БН только что прекратил труды свои по поискам места для Большого Телескопа в мокрых и травянистых горах Северного Кавказа и теперь ждал, пока закончатся всевозможные формальности, связанные с передачей экспедиционного имущества, списанием остатков, оформлением отчета и прочей скукотищей. А Л. Камионко, приехавшая на Горную станцию отлаживать какой-то новый прибор, отчаянно бездельничала по причине полного отсутствия погоды, пригодной для астрономических наблюдений. И вот от скуки принялись они как-то вечером сочинять рассказик без начала и конца, где был такой же вот дождь, такая же тусклая лампа на шнуре и без абажура, такая же сырая веранда, заставленная старой мебелью и ящиками с оборудованием, такая же унылая скука, но где при всем при том происходили всякие забавные и абсолютно невозможные вещи – странные и нелепые люди появлялись из ничего, совершались некие магические действия, произносились абсурдные и смешные речи, и кончалась вся эта четырехстраничная вполне сюрреалистическая абракадабра замечательными словами: «ДИВАНА НЕ БЫЛО!!!»
Домой БН возвращался через Москву с заездом к брату-соавтору и там, в кругу семьи, зачитал вслух эти брульоны, вызвавшие дружный смех и всеобщее одобрение. Впрочем, тогда все на том и закончилось, нам и в голову не пришло, что таинственно исчезнувший диван – это на самом деле сказочный диван-транслятор, а разные странные типы, описанные там же, это маги, которые за названным транслятором гоняются. Все шло своим чередом, впереди был еще не один год размышлений и самонастройки.
Замечательно, но история написания «Понедельника…» совершенно вылетела из моей памяти. Вылетела до такой степени, что сейчас, перечитывая разрозненные строчки из писем и дневников, я ловлю себя на том, что не всегда понимаю, о чем там идет речь…
Достаточно долго авторы не знали, как должны были называться части новой повести, да и сама повесть тоже. А между тем название «Понедельник начинается в субботу» к тому времени уже существовало. Это название имеет свою историю, и довольно забавную.
Надо сказать, что начало 60-х было временем повального увлечения Хемингуэем. Никого не читают сейчас с таким наслаждением и восторгом, ни о ком не говорят так много и так страстно, ни за чьими книгами не гоняются с таким азартом, причем все – вся читающая публика от старшеклассника до академика включительно. И вот однажды, когда БН сидел у себя на работе в Пулковской обсерватории, раздался вдруг звонок из города – звонила старинная его подруга Наташа Свенцицкая, великий знаток и почитатель (в те времена) Хемингуэя. «Боря, – произнесла она со сдержанным волнением. – Ты знаешь, сейчас в Доме Книги выбросили новый томик Хэма, называется „Понедельник начинается в субботу“…» Сердце БН тотчас подпрыгнуло и сладко замлело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92