– Не-е, – потянул я, – топить их в море мы не будем не кремонский десантный крейсер.
Алекс сдавленно хохотнул, я поддержал, через пару секунд засмеялся даже Лео.
– Эй!
Я поднял голову: черный силуэт Бовеса закрыл от мои глаз лунную дорожку. Просить сержанта передвинуться было бы невежливо.
– Не хотелось бы вас наказывать, но вы шумите.
Да уж, полсотни отжиманий моя левая ладонь, залитая по традиции, «ядом горыныча», а потом поверху заживляющим клеем, сегодня не выдержит, так что мне бы тоже не хотелось.
Мы затихли.
– Спите, умники, – почти ласково сказал Бовес.
Алекса опять обуял хохот. Он перевернулся на живот смеялся в подушку: ему тоже не хотелось отжиматься.
Убедившись, что мы заткнулись, сержант ушел. Через пару минут Лео поднял голову.
– Только тихо, – прошептал Алекс. – Тони успел заснуть.
Еще три головы поднялись с подушек.
– Ты чего ржал? – поинтересовался Роберто.
– Да, помнишь, мы говорили о сержантах, ну, когда только приехали.
– Ага. Но Бовес нам ни одного грубого слова ни разу не сказал, при чем тут это?
– Просто он так произнес «спите, умники», ну, как моя бабушка.
– Кончайте базар, – велел Лео, – речь не об этом.
– А о чем? – спросил Гвидо.
– Энрик! – обратился ко мне Лео. – Ты не хочешь спланировать военную операцию, чтобы нам не приходилось ходить толпой, а этот тип сидел тихо?
У-у-у! Нарываемся же!
– Гвидо, – спросил я проникновенно, как Алексова бабушка, – может быть, ты спать хочешь?
– Нет, – соврал простодушный Гвидо.
Что-то эти мелкие приобрели дурную привычку мне врать. И что делать? Тони я уже обещал не шлепать, Гвидо я тем более не могу треснуть.
– А чего тут планировать? – удивился Роберто. – Набить ему морду – это не проблема.
– Угу, – согласился я. – И после этого ты до конца смены будешь конвоировать Тони, куда бы он ни пошел. А по ночам мы будем раскидывать вокруг палатки сеть с колокольчиками. И каждый вечер Бовес будет об нее спотыкаться.
– Ну, это было бы неплохо, – заметил Алекс.
– Стратег! Ну придумай что-нибудь! – воззвал Лео.
– Ага! Точно, – поддержал его убежденный мною Роберто.
Что-то меня никто не поддерживает.
– Я же просил, – сказал я грустно, – не называй меня так. То, что ты сказал, еще не постановка задачи.
– Как это?
– Что является целью войны? – спросил я.
– Мир, лучший, чем довоенный, хотя бы только с вашей точки зрения. Это Клаузевиц сказал. Ты меня что, экзаменуешь?
– Не-а, я всерьез. Скажи, какого мира ты хочешь. Это во-первых, а во-вторых, синьоры, обращаю ваше внимание, что он нам еще ничего не сделал.
Лео замолчал. Вот пусть и думает до утра. Через минуту молчание прервал Роберто:
– Когда сделает – будет уже поздно.
– Старое как мир оправдание агрессора, – заметил я. – Роберто, здесь все, кроме тебя, уже немного изучали историю и прекрасно это знают.
Роберто тоже замолчал. Ффух! Слава мадонне. Я закрыл глаза и постарался заснуть.
– Раз мы не хотим его топить, – нарушил молчание Алекс, – значит, надо изменить его таким образом, чтоб нам не надо было принимать никаких мер предосторожности.
– Песталоцци доморощенный! – отреагировал я. Это не ко мне. Воспитанием мальчишек не занимаюсь.
– Куда ж ты денешься? – насмешливо возразил Лео. Он – будущий офицер твоей будущей армии.
– Чего? – изумился я. – Во-первых, не факт, что я из беру военную карьеру, во-вторых, не факт, что это сделает он, в-третьих, не факт, что я буду его начальником, а не он моим. Еще имеется «в-четвертых» и так далее, но уже и так достаточно.
– Во-первых, – сказал Лео с Алексовым ехидством голосе, – ты изберешь, ты для этого просто предназначен Во-вторых, он тоже, иначе не стремился бы побеждать любой ценой, в-третьих, в такой глупой армии, где он мог бы быть твоим начальником, тебе делать нечего, в-четвертых, как я заметил, наша армия не глупая, есть еще «в-пятых» и так далее, но и этого хватит.
Вот упрямец! Чего он ко мне пристал? Сам бы и придумывал! Я помолчал пару минут.
– Ладно, я тебя понял. Но пока я не придумал, что с этим делать, не гуляй в одиночестве. И вообще, почему только я? Думайте, синьоры!
– То-то же, – проворчал Алекс, – чего ты так отбрыкивался?
– Не хочу, чтобы Лео называл меня стратегом, – обиженно заявил я.
– Ладно, – согласился Лео, – больше не буду.
– Это была скорее тактика, чем стратегия, если вы о сегодняшних соревнованиях, – раздался снаружи тихий голос сержанта Бовеса.
Как он подобрался? У нас все стенки откинуты! Но подошел он только что. И то хлеб.
– Я же вас предупреждал, – добавил он огорченно. – На выход.
Мы поднялись и выбрались наружу, я пытался удержать Гвидо (его последняя реплика была очень давно), но он дернул плечом и тоже вышел из палатки.
– Тони уже спит, – хмуро заявил Алекс.
– Тем более вам следовало помалкивать. Как всегда, по пятьдесят раз.
Всеобщий тяжелый вздох был ему ответом. А что тут скажешь, сами виноваты.
Действительно, самое лучшее снотворное, чуть не заснул прямо на песке, даже не обращая внимания на дергающую боль в левой ладони.
Лео был очень смущен.
– Ты из-за меня отжимался сто раз, – напомнил я.
Глава 13
Наутро ладонь продолжала болеть. Странно. После завтрака я отправил ребят на стрельбище, а сам, притворившись, что мне пришло письмо и я хочу прочитать его в одиночестве, вернулся в нашу палатку. С рукой надо что-то делать. Была она красная и распухшая. Я содрал слой заживляющего клея и опять залил ее «ядом горыныча». Должна вылечиться за несколько часов.
И тоже пошел стрелять. Валентино и еще двое парией, видимо из его команды, стояли у меня на дороге, придурки: да месяца еще не прошло, как я шестерых покалечил. И вас покалечу, и мне никто слова осуждения не скажет: нечего нападать втроем на одного.
– Ну и… – угрожающе проговорил я.
– Попробуй пройди, – предложил мне Валентино.
– А какие проблемы? – поинтересовался Лео из-за его спины. И Роберто стоял рядом с Лео и так улыбался… От такой улыбки мороз по коже, если она тебе предназначена.
Недруги молча посторонились, я медленно прошел мимо и присоединился к своим. Мы повернулись и пошли на стрельбище, не оглядываясь.
– Может быть, – задумчиво проговорил Лео, – эта засада была предназначена мне, но мне почему-то кажется, что все-таки тебе. Тебе тоже нельзя ходить одному.
– Да, – согласился Роберто, – теперь ты не будешь говорить, что он еще ничего не сделал.
– Он по-прежнему ничего не сделал, – заметил я.
– Энрик! – простонал Лео в отчаянии.
– Ага, уже четырнадцать лет, и все никак не переименуюсь.
Мы отстреляли все серии, Лео всех проконсультировал, Гвидо показал такой класс… я потрясен: он и раньше хорошо стрелял, но сейчас…
– А что? – изумился Гвидо моему удивлению. – В госпитале просто больше нечего делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104