Они — такие сволочи, надо им отомстить: ты переступаешь через законы войны, убиваешь, например, пленного, потом раненого, а потом… Вот он, результат, у меня перед глазами.
Из подземелья вылез Алекс с каким-то свёртком.
Я заглянул в кузов: молодая женщина, прижимая к себе ребенка, забилась в угол, чтобы держаться подальше от пленного капитана. Гвидо её успокаивал.
— Следи за этим, — жестко приказал я ему, мотнув головой в сторону Коллеферро.
Гвидо кивнул. Ребята забрались в кузов. И мы поехали дальше. Следующие три фермы были сожжены, а их обитатели убиты. Четвертая ферма, последняя вдоль этой дороги. Я затормозил, не доезжая по крайней мере километр: через щели в плотных шторах пробивались лучи света небольшой лампы. Хм. Ребята присоединились ко мне для очередного блиц-совещания.
— Теперь моя очередь, — заявил Лео.
Я не возражал. И он скрылся в темноте. Вернулся Лео минут через сорок.
— Там кремонцы, человек пятнадцать, — доложил он, — пьют вино из хозяйских запасов. Видите виноградник?
— Ты близко подобрался?
— В окно заглянул. Они все пьяные. И охраны не выставили.
Мы переглянулись: очень хочется испортить им оргию.
— Ладно, — сказал я. — Алекс, останешься здесь, разворачивай машину и садись за руль.
— Энрик!
— Там в кузове женщина с ребёнком, — напомнил я, — и очень ценный пленник. Ценный не сейчас, а вообще.
Тяжело вздохнув, Алекс кивнул.
— Гвидо, проверь, как там капитан, хорошо связан? Через минуту мы втроём уже шли между ажурных решёток, обвитых виноградными лозами. И через пятнадцать минут были на месте.
Ещё пару минут мы любовались картиной: пьяные солдаты орут непристойные песни и хвастают своими победами над беззащитными женщинами.
— Внутрь не заходим, — сказал я, — расфокусируем бластеры, выбиваем окно и поливаем огнем все, что шевелится.
Ребята кивнули. Лео перебрался к соседнему окошку: оно вело в ту же комнату. Они так орали, что не заметили звона выбитых стекол. А потом мы устроили им ад. Две горящие фигуры выскочили на крыльцо: не поможет. Это не моряки с той подлодки в Липари, это вообще не люди. Поэтому никаких сомнений. Прежде чем пожар начал лизать стены дома снаружи, мы в порядке отступили и вернулись к Зеленому Лису.
Я посмотрел на часы:
— Пора возвращаться, иначе нас утром заметят на дороге.
И мы поехали обратно по «фермерской дороге». Эрато выбралась наконец из-за горизонта, так что даже фары можно не включать. Отлично.
Когда мы въехали в лес, я уже почти засыпал за рулем. Надо будет остановиться и попросить Алекса меня сменить. Вот только въедем на какую-нибудь рокадную тропу.
Я зажмурился от яркого света, бьющего мне прямо в глаза: они все-таки завели дорожные патрули.
— Внимание! — крикнул я. — Прорываемся.
Я слегка притормозил, чтобы враги расслабились: нормальный свой шоферюга, — а потом рванул вперед, сметая рогатки и стреляя из бластера. Попал я, правда, только по небольшому прожектору. Ну и хорошо, остальное сделают ребята. А до подходящей дорожки всего четыре километра. А там ищи-свищи.
О чёрт! В нас все-таки попали, у Зёленого Лиса загорелся тент. Кто-то вскрикнул. Нельзя здесь останавливаться! Я прибавил скорость. Уф, тент потушили. В зеркало я увидел, как преследующая нас машина врезалась в дерево на повороте; наверное, Лео вовремя застрелил водителя: это в его стиле. Я стукнул в заднюю стенку кабины: если можно через маленькое окошко придушить капитана Коллеферро, то почему нельзя рассказать мне, что случилось? Я свернул с дороги и остановился: хвост! Иначе нас точно найдут.
— Гвидо зацепило, — сказал Лео, — всю спину обожгло.
— О чёрт! — Я выскочил из кабины и полез в кузов.
— Ты хорошо разбираешься? — спросил Алекс, он держал в руках аптечку.
— Займись хвостом, — приказал я Алексу, отбирая у него аптечку. Гвидо лежал на животе и, кажется, был без сознания. Комбинезон не горит, только плавится и прикипает к коже, защищая её от заражения, но снимают эту защитную пленку на операционном столе, под общим наркозом, и не позже чем через сутки. За такой срок мы точно не сможем доставить Гвидо к врачу. Я раскрыл аптечку: те самые два шприца — противошоковое и обезболивающее, не чаще чем раз в двенадцать часов, если, конечно, ваши мозги дороги вам. Мне мозги Гвидо дороги. Ладно, об этом мы подумаем, когда он очнётся, действие препаратов закончится, а эти двенадцать часов ещё нет.
Алекс с Лео приладили Лису хвост.
— От машины придется избавиться, — заметил Алекс.
— Угу, — согласился я, — довезем всех, а потом вытащим её на какую-нибудь дорогу, с подарочком.
Мы доехали до болота на рассвете. Как и обещал, я просигналил фарами и увидел ответный сигнал из форта: там всё в порядке.
— Выгружаемся.
Мы развязали капитану ноги и позволили ему попрыгать: «жестокое обращение с пленными является тяжким воинским преступлением…»
Вытащили Гвидо и положили его на плащ-палатку. Я забрался обратно в кабину.
— Эй, Энрик, так нечестно, — остановил меня Лео, — доставай монетку.
Я покачал головой:
— Нет, пойду я.
Поединок взглядов я, как всегда, выиграл: никогда ещё это не было так важно (и так тяжело). Лео вздохнул и отвернулся.
— Вы ещё не успеете переправиться, как я вернусь.
— Алекс, топай туда, нам понадобятся носилки. — Лео смирился и занялся делом.
Я прихлопнул дверь и повел Зелёного Лиса навстречу его погибели.
Через час я уже был на шоссе. Ох, а обратно мне пешком, километров двадцать пять, и приду я на остров не с той стороны, а это значит — пять километров по болоту. Я поставил у обочины и заминировал свой фузовичок, протянул от него провод и затаился в лесу. Долго ждать не пришлось: тяжелый грузовик в сторону города, почти наверняка боеприпасы. Вот это «бум», я даже оглох. И воронка на шоссе — любо-дорого посмотреть, скоро тут будет такой затор… Это вам за Гвидо!
Я быстро перебрался через шоссе и побежал в сторону родного болота. Через два часа за моей спиной осталось только пятнадцать километров: плохо, надо бы восемнадцать. Привал полчаса, и опять бегом. У края болота я был в половине одиннадцатого: опоздал к завтраку.
К острову я пришел почти в полдень и остановился, прислонившись к сосне, не в силах сделать больше ни шагу. Лео с Анджело втащили меня наверх. Лариса обняла меня, но на шее не повисла. Неужели я так плохо выгляжу?
— Большой взрыв? — спросил Лео.
— Большой, — прохрипел я. Слава тебе, Мадонна, он на меня не сердится.
— Тогда я пошел спать, — заявил самый флегматичный друг на свете. Лео — железный человек, Алекс небось уже десятый сон видит.
В этот момент Алекс выкатился из палатки:
— Ты уже здесь?
— Нет, я ещё там. Как Гвидо?
— Спит, — ответил Анджело. — Когда ты ему укол сделал?
— В полшестого.
— Значит, вечером, как сделаем ещё один, надо будет заняться его спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Из подземелья вылез Алекс с каким-то свёртком.
Я заглянул в кузов: молодая женщина, прижимая к себе ребенка, забилась в угол, чтобы держаться подальше от пленного капитана. Гвидо её успокаивал.
— Следи за этим, — жестко приказал я ему, мотнув головой в сторону Коллеферро.
Гвидо кивнул. Ребята забрались в кузов. И мы поехали дальше. Следующие три фермы были сожжены, а их обитатели убиты. Четвертая ферма, последняя вдоль этой дороги. Я затормозил, не доезжая по крайней мере километр: через щели в плотных шторах пробивались лучи света небольшой лампы. Хм. Ребята присоединились ко мне для очередного блиц-совещания.
— Теперь моя очередь, — заявил Лео.
Я не возражал. И он скрылся в темноте. Вернулся Лео минут через сорок.
— Там кремонцы, человек пятнадцать, — доложил он, — пьют вино из хозяйских запасов. Видите виноградник?
— Ты близко подобрался?
— В окно заглянул. Они все пьяные. И охраны не выставили.
Мы переглянулись: очень хочется испортить им оргию.
— Ладно, — сказал я. — Алекс, останешься здесь, разворачивай машину и садись за руль.
— Энрик!
— Там в кузове женщина с ребёнком, — напомнил я, — и очень ценный пленник. Ценный не сейчас, а вообще.
Тяжело вздохнув, Алекс кивнул.
— Гвидо, проверь, как там капитан, хорошо связан? Через минуту мы втроём уже шли между ажурных решёток, обвитых виноградными лозами. И через пятнадцать минут были на месте.
Ещё пару минут мы любовались картиной: пьяные солдаты орут непристойные песни и хвастают своими победами над беззащитными женщинами.
— Внутрь не заходим, — сказал я, — расфокусируем бластеры, выбиваем окно и поливаем огнем все, что шевелится.
Ребята кивнули. Лео перебрался к соседнему окошку: оно вело в ту же комнату. Они так орали, что не заметили звона выбитых стекол. А потом мы устроили им ад. Две горящие фигуры выскочили на крыльцо: не поможет. Это не моряки с той подлодки в Липари, это вообще не люди. Поэтому никаких сомнений. Прежде чем пожар начал лизать стены дома снаружи, мы в порядке отступили и вернулись к Зеленому Лису.
Я посмотрел на часы:
— Пора возвращаться, иначе нас утром заметят на дороге.
И мы поехали обратно по «фермерской дороге». Эрато выбралась наконец из-за горизонта, так что даже фары можно не включать. Отлично.
Когда мы въехали в лес, я уже почти засыпал за рулем. Надо будет остановиться и попросить Алекса меня сменить. Вот только въедем на какую-нибудь рокадную тропу.
Я зажмурился от яркого света, бьющего мне прямо в глаза: они все-таки завели дорожные патрули.
— Внимание! — крикнул я. — Прорываемся.
Я слегка притормозил, чтобы враги расслабились: нормальный свой шоферюга, — а потом рванул вперед, сметая рогатки и стреляя из бластера. Попал я, правда, только по небольшому прожектору. Ну и хорошо, остальное сделают ребята. А до подходящей дорожки всего четыре километра. А там ищи-свищи.
О чёрт! В нас все-таки попали, у Зёленого Лиса загорелся тент. Кто-то вскрикнул. Нельзя здесь останавливаться! Я прибавил скорость. Уф, тент потушили. В зеркало я увидел, как преследующая нас машина врезалась в дерево на повороте; наверное, Лео вовремя застрелил водителя: это в его стиле. Я стукнул в заднюю стенку кабины: если можно через маленькое окошко придушить капитана Коллеферро, то почему нельзя рассказать мне, что случилось? Я свернул с дороги и остановился: хвост! Иначе нас точно найдут.
— Гвидо зацепило, — сказал Лео, — всю спину обожгло.
— О чёрт! — Я выскочил из кабины и полез в кузов.
— Ты хорошо разбираешься? — спросил Алекс, он держал в руках аптечку.
— Займись хвостом, — приказал я Алексу, отбирая у него аптечку. Гвидо лежал на животе и, кажется, был без сознания. Комбинезон не горит, только плавится и прикипает к коже, защищая её от заражения, но снимают эту защитную пленку на операционном столе, под общим наркозом, и не позже чем через сутки. За такой срок мы точно не сможем доставить Гвидо к врачу. Я раскрыл аптечку: те самые два шприца — противошоковое и обезболивающее, не чаще чем раз в двенадцать часов, если, конечно, ваши мозги дороги вам. Мне мозги Гвидо дороги. Ладно, об этом мы подумаем, когда он очнётся, действие препаратов закончится, а эти двенадцать часов ещё нет.
Алекс с Лео приладили Лису хвост.
— От машины придется избавиться, — заметил Алекс.
— Угу, — согласился я, — довезем всех, а потом вытащим её на какую-нибудь дорогу, с подарочком.
Мы доехали до болота на рассвете. Как и обещал, я просигналил фарами и увидел ответный сигнал из форта: там всё в порядке.
— Выгружаемся.
Мы развязали капитану ноги и позволили ему попрыгать: «жестокое обращение с пленными является тяжким воинским преступлением…»
Вытащили Гвидо и положили его на плащ-палатку. Я забрался обратно в кабину.
— Эй, Энрик, так нечестно, — остановил меня Лео, — доставай монетку.
Я покачал головой:
— Нет, пойду я.
Поединок взглядов я, как всегда, выиграл: никогда ещё это не было так важно (и так тяжело). Лео вздохнул и отвернулся.
— Вы ещё не успеете переправиться, как я вернусь.
— Алекс, топай туда, нам понадобятся носилки. — Лео смирился и занялся делом.
Я прихлопнул дверь и повел Зелёного Лиса навстречу его погибели.
Через час я уже был на шоссе. Ох, а обратно мне пешком, километров двадцать пять, и приду я на остров не с той стороны, а это значит — пять километров по болоту. Я поставил у обочины и заминировал свой фузовичок, протянул от него провод и затаился в лесу. Долго ждать не пришлось: тяжелый грузовик в сторону города, почти наверняка боеприпасы. Вот это «бум», я даже оглох. И воронка на шоссе — любо-дорого посмотреть, скоро тут будет такой затор… Это вам за Гвидо!
Я быстро перебрался через шоссе и побежал в сторону родного болота. Через два часа за моей спиной осталось только пятнадцать километров: плохо, надо бы восемнадцать. Привал полчаса, и опять бегом. У края болота я был в половине одиннадцатого: опоздал к завтраку.
К острову я пришел почти в полдень и остановился, прислонившись к сосне, не в силах сделать больше ни шагу. Лео с Анджело втащили меня наверх. Лариса обняла меня, но на шее не повисла. Неужели я так плохо выгляжу?
— Большой взрыв? — спросил Лео.
— Большой, — прохрипел я. Слава тебе, Мадонна, он на меня не сердится.
— Тогда я пошел спать, — заявил самый флегматичный друг на свете. Лео — железный человек, Алекс небось уже десятый сон видит.
В этот момент Алекс выкатился из палатки:
— Ты уже здесь?
— Нет, я ещё там. Как Гвидо?
— Спит, — ответил Анджело. — Когда ты ему укол сделал?
— В полшестого.
— Значит, вечером, как сделаем ещё один, надо будет заняться его спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96