Затем Мюллер вспыхнул весь, целиком, и мы поспешно попятились от нестерпимого жара, который испепелил арестованного в считанные минуты.
– Черт! – ругнулся Дэррмо, когда мерзкий едкий дым улетучился.
Мюллер лежал на полу кучкой углей. Даже для опознания ничего не осталось.
– Аид, – прошептала я. – Что-то вроде встроенного самоуничтожителя. Как только Мюллер стал болтать, оно и сработало. Очень чистая работа.
– Впечатление такое, что вы чуть ли не восхищаетесь им, мисс Нонетот!
– Ничего не могу поделать, – пожала я плечами. – Ахерон – словно акула, он стал почти совершенным хищником. Я никогда не охотилась на крупную дичь и не буду, но азарт охоты мне близок. Первым делом, – сказала я, не обращая внимания на дымящуюся кучку пепла, которая недавно была Мюллером, – надо утроить охрану во всех местах, где хранятся ценные рукописи. А потом начнем искать этот самый Пендерин.
– Я займусь этим, – сказал Пшикс, наконец дождавшийся предлога, чтобы убраться отсюда.
Мы с Дэррмо переглянулись.
– Похоже, мы на одной стороне, мисс Нонетот.
– Увы, – презрительно бросила я. – Вы хотите получить Прозопортал. Я хочу вернуть дядю. Чтобы каждый из нас добился своего, Ахерон должен быть уничтожен. До тех пор мы работаем вместе.
– Полезный и счастливый союз, – ответил Дэррмо, с совершенно не выражавшим восторга лицом.
Я ткнула пальцем в его галстук.
– Усвойте одно, мистер Дэррмо. Может, за вами и сила, но за мной – правда. Поверьте мне, когда я говорю, что пойду на все ради защиты своей семьи, я это сделаю. Вы поняли?
Взгляд Дэррмо был очень, очень холоден.
– Не пытайтесь угрожать мне, мисс Нонетот. Я могу перевести вас литтективом в Леруик, в самое захолустье, а вы и глазом моргнуть не успеете. Вы здесь потому, что хорошо делаете свое дело. Кстати, я тоже. Мы похожи куда больше, чем вы думаете. До свидания, мисс Нонетот.
Краткий поиск по Уэльсу дал нам не двести, но 84 Пендерина – это если брать города и деревни. Улиц было в два раза больше, еще столько же – пабов, клубов и ассоциаций. Не удивительно, что их оказалось так много: Дик Пендерин был казнен в 1831 году за то, что якобы ранил солдата во время Мертирского восстания, – он был невиновен, а потому оказался первым мучеником валлийского возрождения и в каком-то смысле символом борьбы за республику. Даже если «Голиаф» и сможет проникнуть в Уэльс, они не будут знать, с какого Пендерина начать. А поиски займут уйму времени. Усталая, я возвращалась домой, в «Finis». Взяла из гаража машину: в ней умудрились сменить ведущий мост, втиснуть новый мотор и заделать дырки в корпусе. Я ехала, а над моей головой медленно поднимался дирижабль класса «клипер». Сгущались сумерки, сигнальные огни подсвечивали бока огромного воздушного корабля, лениво мерцавшего в вечернем небе. Элегантное зрелище. Десять винтов вращались с ритмичным гудением. Днем дирижабль мог бы затмить солнце.
Я вошла в вестибюль. Мильтоновский кон закончился, и Лиз приветствовала меня скорее как друга, а не гостя.
– Добрый вечер, мисс Нонетот. Все в порядке?
– Да не совсем, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо.
– Вечером привезли вашего дронта, – сказала Лиз. – Он в вольере номер пять. Новости расходятся быстро – суиндонские фэны дронтов тут уже побывали. Они говорят, что это очень редкая версия – один что-то там. Они просили, чтобы вы им позвонили.
– Он один-два, – рассеянно прошептала я. Сейчас мне было не до дронтов. Я молча стояла у стойки.
Лиз почувствовала мою нерешительность.
– Могу я вам помочь?
– Мистер Парк-Лейн не звонил?
– Нет. А должен был?
– Да вообще-то нет. На случай, если он позвонит, я буду у себя в комнате или в «Чеширском коте». А если вы меня не найдете, то попросите его перезвонить через полчаса, ладно?
– А почему вы просто не пошлете ему открытку с просьбой прийти?
– Господи, неужто все так очевидно?
Лиз кивнула.
– Он женится.
– Не на вас?
– Нет.
– Печально.
– И мне тоже. А вас никто никогда не просил выйти замуж?
– Просил, конечно.
– И что вы сказали?
– Я сказала: когда выйдешь, попроси еще раз.
– И попросил?
– Нет.
Я навестила Пиквика, который вроде бы уютно устроился. При виде меня он радостно защелкал клювом. Наперекор теории экспертов, дронты оказались на удивление сообразительными и разумными – неуклюжая легендарная птица была совсем другой. Я дала ему арахиса и под плащом протащила к себе в комнату. Не то чтобы вольера была грязной или неприятной, я просто не хотела оставлять его в одиночестве. Я положила в ванной его любимый коврик, чтобы он мог поспать, и постелила там газеты. Потом сказала, что хочу завтра отвезти его к моей матери, и оставила его любоваться из окна машинами на парковке.
– Добрый вечер, мисс, – сказал бармен в «Чеширском коте». – Чем ворон похож на письменный стол?
– Тем, что в слове «оба» есть буква «б».
– Отлично. Половинку «Ворчуна»?
– Шутите? Джин с тоником. Двойной.
Он улыбнулся и вернулся к своим стекляшкам.
– Полиция?
– ТИПА.
– Литтектив?
– Угу.
Я взяла свой стакан.
– А я учился на литтектива, – задумчиво сказал он. – До кадета дошел.
– Что случилось?
– Моя девушка была воинствующей марловианкой. Переделала несколько «Говорящих Уиллов» так, что они стали читать «Тамерлана» Марло. Когда она попалась, к делу приплели и меня. Вот так. Меня даже в армию не взяли.
– Как вас зовут?
– Крис.
– Четверг.
Мы пожали друг другу руки.
– Я могу говорить только за себя, Крис, но я отслужила в армии и служу в ТИПА-Сети, так что скажи своей девушке спасибо.
– Я и говорю, – поторопился уверить Крис. – Каждый день. Теперь мы женаты, и у нас двое детишек. По вечерам я работаю в баре, а днем – директором суиндонского отделения Общества Кита Марло. У нас около четырех тысяч членов. Неплохо для елизаветинского фальшивомонетчика, убийцы, игрока и безбожника.
– Есть люди, которые утверждают, будто бы он написал пьесы, приписываемые Шекспиру.
Крис растерялся. Его охватили подозрения.
– Не думаю, что имеет смысл обсуждать это с литтективом.
– Споры не противозаконны, Крис. Мы что, по-твоему, полиция мыслей?
– А разве этим не ТИПА-2 занимается?
– Так что там насчет Марло?
Крис заговорил шепотом:
– Ладно. Я считаю, что Марло мог написать эти пьесы. Он, несомненно, был блестящим драматургом, об этом свидетельствуют его «Фауст», «Тамерлан» и «Эдуард II». Он был единственным человеком своего времени, который мог бы это сделать. Забудьте о Бэконе и Оксфорде – им до Марло как до луны.
– Но Марло был убит в тысяча пятьсот девяносто третьем году, – медленно ответила я. – Большая часть пьес написана после этой даты.
Крис испытующе посмотрел на меня и заговорил еще тише:
– Конечно. Если он действительно был убит в тот день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Черт! – ругнулся Дэррмо, когда мерзкий едкий дым улетучился.
Мюллер лежал на полу кучкой углей. Даже для опознания ничего не осталось.
– Аид, – прошептала я. – Что-то вроде встроенного самоуничтожителя. Как только Мюллер стал болтать, оно и сработало. Очень чистая работа.
– Впечатление такое, что вы чуть ли не восхищаетесь им, мисс Нонетот!
– Ничего не могу поделать, – пожала я плечами. – Ахерон – словно акула, он стал почти совершенным хищником. Я никогда не охотилась на крупную дичь и не буду, но азарт охоты мне близок. Первым делом, – сказала я, не обращая внимания на дымящуюся кучку пепла, которая недавно была Мюллером, – надо утроить охрану во всех местах, где хранятся ценные рукописи. А потом начнем искать этот самый Пендерин.
– Я займусь этим, – сказал Пшикс, наконец дождавшийся предлога, чтобы убраться отсюда.
Мы с Дэррмо переглянулись.
– Похоже, мы на одной стороне, мисс Нонетот.
– Увы, – презрительно бросила я. – Вы хотите получить Прозопортал. Я хочу вернуть дядю. Чтобы каждый из нас добился своего, Ахерон должен быть уничтожен. До тех пор мы работаем вместе.
– Полезный и счастливый союз, – ответил Дэррмо, с совершенно не выражавшим восторга лицом.
Я ткнула пальцем в его галстук.
– Усвойте одно, мистер Дэррмо. Может, за вами и сила, но за мной – правда. Поверьте мне, когда я говорю, что пойду на все ради защиты своей семьи, я это сделаю. Вы поняли?
Взгляд Дэррмо был очень, очень холоден.
– Не пытайтесь угрожать мне, мисс Нонетот. Я могу перевести вас литтективом в Леруик, в самое захолустье, а вы и глазом моргнуть не успеете. Вы здесь потому, что хорошо делаете свое дело. Кстати, я тоже. Мы похожи куда больше, чем вы думаете. До свидания, мисс Нонетот.
Краткий поиск по Уэльсу дал нам не двести, но 84 Пендерина – это если брать города и деревни. Улиц было в два раза больше, еще столько же – пабов, клубов и ассоциаций. Не удивительно, что их оказалось так много: Дик Пендерин был казнен в 1831 году за то, что якобы ранил солдата во время Мертирского восстания, – он был невиновен, а потому оказался первым мучеником валлийского возрождения и в каком-то смысле символом борьбы за республику. Даже если «Голиаф» и сможет проникнуть в Уэльс, они не будут знать, с какого Пендерина начать. А поиски займут уйму времени. Усталая, я возвращалась домой, в «Finis». Взяла из гаража машину: в ней умудрились сменить ведущий мост, втиснуть новый мотор и заделать дырки в корпусе. Я ехала, а над моей головой медленно поднимался дирижабль класса «клипер». Сгущались сумерки, сигнальные огни подсвечивали бока огромного воздушного корабля, лениво мерцавшего в вечернем небе. Элегантное зрелище. Десять винтов вращались с ритмичным гудением. Днем дирижабль мог бы затмить солнце.
Я вошла в вестибюль. Мильтоновский кон закончился, и Лиз приветствовала меня скорее как друга, а не гостя.
– Добрый вечер, мисс Нонетот. Все в порядке?
– Да не совсем, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо.
– Вечером привезли вашего дронта, – сказала Лиз. – Он в вольере номер пять. Новости расходятся быстро – суиндонские фэны дронтов тут уже побывали. Они говорят, что это очень редкая версия – один что-то там. Они просили, чтобы вы им позвонили.
– Он один-два, – рассеянно прошептала я. Сейчас мне было не до дронтов. Я молча стояла у стойки.
Лиз почувствовала мою нерешительность.
– Могу я вам помочь?
– Мистер Парк-Лейн не звонил?
– Нет. А должен был?
– Да вообще-то нет. На случай, если он позвонит, я буду у себя в комнате или в «Чеширском коте». А если вы меня не найдете, то попросите его перезвонить через полчаса, ладно?
– А почему вы просто не пошлете ему открытку с просьбой прийти?
– Господи, неужто все так очевидно?
Лиз кивнула.
– Он женится.
– Не на вас?
– Нет.
– Печально.
– И мне тоже. А вас никто никогда не просил выйти замуж?
– Просил, конечно.
– И что вы сказали?
– Я сказала: когда выйдешь, попроси еще раз.
– И попросил?
– Нет.
Я навестила Пиквика, который вроде бы уютно устроился. При виде меня он радостно защелкал клювом. Наперекор теории экспертов, дронты оказались на удивление сообразительными и разумными – неуклюжая легендарная птица была совсем другой. Я дала ему арахиса и под плащом протащила к себе в комнату. Не то чтобы вольера была грязной или неприятной, я просто не хотела оставлять его в одиночестве. Я положила в ванной его любимый коврик, чтобы он мог поспать, и постелила там газеты. Потом сказала, что хочу завтра отвезти его к моей матери, и оставила его любоваться из окна машинами на парковке.
– Добрый вечер, мисс, – сказал бармен в «Чеширском коте». – Чем ворон похож на письменный стол?
– Тем, что в слове «оба» есть буква «б».
– Отлично. Половинку «Ворчуна»?
– Шутите? Джин с тоником. Двойной.
Он улыбнулся и вернулся к своим стекляшкам.
– Полиция?
– ТИПА.
– Литтектив?
– Угу.
Я взяла свой стакан.
– А я учился на литтектива, – задумчиво сказал он. – До кадета дошел.
– Что случилось?
– Моя девушка была воинствующей марловианкой. Переделала несколько «Говорящих Уиллов» так, что они стали читать «Тамерлана» Марло. Когда она попалась, к делу приплели и меня. Вот так. Меня даже в армию не взяли.
– Как вас зовут?
– Крис.
– Четверг.
Мы пожали друг другу руки.
– Я могу говорить только за себя, Крис, но я отслужила в армии и служу в ТИПА-Сети, так что скажи своей девушке спасибо.
– Я и говорю, – поторопился уверить Крис. – Каждый день. Теперь мы женаты, и у нас двое детишек. По вечерам я работаю в баре, а днем – директором суиндонского отделения Общества Кита Марло. У нас около четырех тысяч членов. Неплохо для елизаветинского фальшивомонетчика, убийцы, игрока и безбожника.
– Есть люди, которые утверждают, будто бы он написал пьесы, приписываемые Шекспиру.
Крис растерялся. Его охватили подозрения.
– Не думаю, что имеет смысл обсуждать это с литтективом.
– Споры не противозаконны, Крис. Мы что, по-твоему, полиция мыслей?
– А разве этим не ТИПА-2 занимается?
– Так что там насчет Марло?
Крис заговорил шепотом:
– Ладно. Я считаю, что Марло мог написать эти пьесы. Он, несомненно, был блестящим драматургом, об этом свидетельствуют его «Фауст», «Тамерлан» и «Эдуард II». Он был единственным человеком своего времени, который мог бы это сделать. Забудьте о Бэконе и Оксфорде – им до Марло как до луны.
– Но Марло был убит в тысяча пятьсот девяносто третьем году, – медленно ответила я. – Большая часть пьес написана после этой даты.
Крис испытующе посмотрел на меня и заговорил еще тише:
– Конечно. Если он действительно был убит в тот день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84