Вы пользовались своей дружбой с Анной, чтобы посеять в ее душе сомнения и горе, и пытались соблазнить меня. А теперь вы подвергли мою жену и дочь смертельной опасности. Для меня не будет служить смягчающим обстоятельством то, что вы об этом не догадывались. Я полагаю, вы прекрасно знали, что делали.
Она открыла рот, но тут же закрыла его, ничего не сказав. Коутс кашлянул за спиной Люка.
– Экипаж готов, ваша светлость, – сказал он.
Люк еще на мгновение задержал взгляд на Генриетте.
– Проводите мадам в ее покои, Коутс, – сказал он. – И поставьте охрану у ее дверей. Она не должна покидать комнату ни при каких обстоятельствах.
Он не стал терять времени на то, чтобы проследить за выполнением своих указаний, и покинул дом.
Люк пообещал Эмили, что он привезет Анну и Джой домой целыми и невредимыми. Сейчас, в пути, он уже не был в этом так уверен. Он ехал в неизвестность, даже не зная точно, правильный ли выбрал маршрут.
«Анна, – думал он, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. У него кружилась голова. – Господи Боже, Анна. Джой!»
* * *
Они оказались у побережья еще до наступления темноты. В порту был пришвартован корабль, который готовился к отплытию в Америку. Но погрузку было разрешено начать лишь на рассвете следующего дня. Им пришлось устроиться на ночь в портовой гостинице – номер из одной спальни и гостиной.
Сэр Ловэтт предупредил Анну, чтобы она была хорошей девочкой. Он взял ребенка на руки, выходя из кареты, и предупредил Анну, прежде чем они вошли в гостиницу, что, если она попытается привлечь к себе внимание, ребенку непоздоровится. Это единственное, чего она добьется. Хозяину гостиницы хорошо заплатили за то, чтобы он не реагировал ни на ее слова, ни на ее действия. А слуга будет стоять снаружи у двери номера весь вечер и всю ночь.
– Ты будешь счастлива, как только мы отправимся в путь, – сказал ей сэр Ловэтт. – Это будет замечательное путешествие, моя Анна. Это вполне естественно, что ты оглядываешься назад с некоторым сожалением.
Итак, она находилась в незнакомой гостиной. Был поздний вечер, но она ходила по комнате взад и вперед, не обращая внимания на предложение ее мучителя присесть и успокоиться или пойти в спальню и прилечь.
– Утром нам рано вставать, дорогая, – сказал он.
Ее нож был на месте. И постепенно в течение вечера ей удалось раздвинуть складки платья так, что ей легко было бы в любой момент запустить руку в карман. Нож она положила рукояткой вверх, чтобы можно было быстро выхватить его.
Но сможет ли она убить? С силой вонзить нож в сердце, чтобы лезвие не застряло где-нибудь в складках сюртука или жилета, а проникло глубоко ему в тело? Мысль об убийстве ужасала ее. Ради спасения Джой. Ради своего спасения. Ради возможности снова увидеть Люка.
Да, она сможет это сделать. И она это сделает, как только представится такая возможность. Сложность заключалась и в том, что он не позволит ей взять Джой с собой в спальню, хотя девочка уже около часа как спала и, возможно, проспит всю ночь. Анна не могла рисковать и вытаскивать нож в комнате, где находилась дочка. Что, если ей не удастся убить его, тогда он накажет ее, заколов малышку ее же ножом? От этой мысли Анна содрогнулась. И так она терзалась и не могла успокоиться. Когда наступит удобный момент? Наступит ли он вообще когда-нибудь? Образуется ли все само, или что-то надо предпринять? И когда? У нее был только один шанс. Только один. Другого оружия у нее не было. Никто не придет ей на помощь. Никто не знает о том, что она здесь. Помощи она могла ждать только от себя самой. И от ножа. О Господи. Люк, Люк... Но нельзя было предаваться панике или начинать себя жалеть.
Так размышляла она, меряя комнату нервными шагами, пока какой-то посторонний звук, шедший из-за двери, не заставил ее резко остановиться и прислушаться. Звук был негромким и напоминал шум борьбы.
Она не ошиблась. Сэр Ловэтт тоже весь внезапно напрягся. Он уже начал подниматься из кресла, когда за дверью раздался удар и стон, а затем дверь резко распахнулась и со стуком ударилась о стену.
– Я очень сожалею, Блэйкли, – с ледяной вежливостью в голосе произнес Лукас Кендрик, герцог Гарндонский, обращаясь к сэру Ловэтту, – но с вашим слугой произошел несчастный случай. Я даже полагаю, если уж называть вещи своими именами, что он мертв.
Острие шпаги в его правой руке было красным от крови, и тяжелые алые капли падали с нее на вытоптанный ковер. Анна прижала дрожащие руки ко рту.
ГОСПОДИ, БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ. О ГОСПОДИ, СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЭТО НЕ ОКАЗАЛОСЬ СНОМ. ИЛИ ТОГДА УЖ ПУСТЬ ВСЕ ЭТО ВМЕСТЕ ОКАЖЕТСЯ СНОМ.
Всю дорогу Люк сходил с ума от тревоги. В стране было несколько портов, включая Лондон, откуда можно было отплыть в Америку. Что, если Блэйкли поехал не в ближайший порт? И что, если ему повезло и там был готовый к отплытию корабль? И как их найти в Саутгемптоне? Как он теперь вспоминал, Блэйкли всегда ездил в самом обычном экипаже. Люк не был уверен, что узнает его, когда увидит.
В Саутгемптон Люк добрался к вечеру. Но поиски оказались намного легче, чем он предполагал. В порту он нашел судно, готовое к отплытию в Америку. Капитан был на борту и подтвердил, что сэр Лоуэлл Блэйкли заказал на корабле места для себя, своей дочери и внучки. Они собирались взойти на борт на рассвете завтрашнего дня, и Люк понял, что они вряд ли отправились в гостиницу далеко от порта. Капитан назвал четыре гостиницы поблизости.
В «Белой лошади» их не оказалось, в «Дельфине» тоже. Хозяева обеих гостиниц жадно смотрели на золото в руке Люка, но так и не смогли ничего сообщить. В гостинице «Джордж» дело обстояло иначе. Хозяин облизнул губы при виде монет и оглянулся в направлении лестницы. Тем не менее он сказал, что не знает о таких путешественниках. Люк небрежно добавил еще две монеты.
– Ну, есть тут один господин с дамой и ребенком. Они в номере двенадцать, если это интересует вашу светлость, – произнес наконец хозяин гостиницы. – Но я не уверен, что это те, кого вы ищете.
– А есть с ними еще кто-нибудь? – спросил Люк, медленно протягивая к стойке руку с зажатыми в ней монетами.
– Один слуга, – сказал трактирщик. – Он сторожит под дверью комнаты, ваша светлость. У него пистолет. Но я надеюсь, вы оплатите любой ущерб моему заведению?
Люк пристально посмотрел ему в глаза и положил монеты в протянутую ладонь. Хозяин облизнул губы и снова стал смотреть в сторону.
– Как я уже сказал, ваша светлость, – повторил он, – они в номере двенадцать.
Человек, со скучающим видом сидевший у двери в двенадцатый номер, был тем самым, который отказался как-то утром у ворот Баденского аббатства отдать Люку письмо, адресованное Анне. Слуга, заметив Люка, тотчас утратил скучающий вид. Он вскочил и угрожающе сжал кулаки, направляясь к Люку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Она открыла рот, но тут же закрыла его, ничего не сказав. Коутс кашлянул за спиной Люка.
– Экипаж готов, ваша светлость, – сказал он.
Люк еще на мгновение задержал взгляд на Генриетте.
– Проводите мадам в ее покои, Коутс, – сказал он. – И поставьте охрану у ее дверей. Она не должна покидать комнату ни при каких обстоятельствах.
Он не стал терять времени на то, чтобы проследить за выполнением своих указаний, и покинул дом.
Люк пообещал Эмили, что он привезет Анну и Джой домой целыми и невредимыми. Сейчас, в пути, он уже не был в этом так уверен. Он ехал в неизвестность, даже не зная точно, правильный ли выбрал маршрут.
«Анна, – думал он, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. У него кружилась голова. – Господи Боже, Анна. Джой!»
* * *
Они оказались у побережья еще до наступления темноты. В порту был пришвартован корабль, который готовился к отплытию в Америку. Но погрузку было разрешено начать лишь на рассвете следующего дня. Им пришлось устроиться на ночь в портовой гостинице – номер из одной спальни и гостиной.
Сэр Ловэтт предупредил Анну, чтобы она была хорошей девочкой. Он взял ребенка на руки, выходя из кареты, и предупредил Анну, прежде чем они вошли в гостиницу, что, если она попытается привлечь к себе внимание, ребенку непоздоровится. Это единственное, чего она добьется. Хозяину гостиницы хорошо заплатили за то, чтобы он не реагировал ни на ее слова, ни на ее действия. А слуга будет стоять снаружи у двери номера весь вечер и всю ночь.
– Ты будешь счастлива, как только мы отправимся в путь, – сказал ей сэр Ловэтт. – Это будет замечательное путешествие, моя Анна. Это вполне естественно, что ты оглядываешься назад с некоторым сожалением.
Итак, она находилась в незнакомой гостиной. Был поздний вечер, но она ходила по комнате взад и вперед, не обращая внимания на предложение ее мучителя присесть и успокоиться или пойти в спальню и прилечь.
– Утром нам рано вставать, дорогая, – сказал он.
Ее нож был на месте. И постепенно в течение вечера ей удалось раздвинуть складки платья так, что ей легко было бы в любой момент запустить руку в карман. Нож она положила рукояткой вверх, чтобы можно было быстро выхватить его.
Но сможет ли она убить? С силой вонзить нож в сердце, чтобы лезвие не застряло где-нибудь в складках сюртука или жилета, а проникло глубоко ему в тело? Мысль об убийстве ужасала ее. Ради спасения Джой. Ради своего спасения. Ради возможности снова увидеть Люка.
Да, она сможет это сделать. И она это сделает, как только представится такая возможность. Сложность заключалась и в том, что он не позволит ей взять Джой с собой в спальню, хотя девочка уже около часа как спала и, возможно, проспит всю ночь. Анна не могла рисковать и вытаскивать нож в комнате, где находилась дочка. Что, если ей не удастся убить его, тогда он накажет ее, заколов малышку ее же ножом? От этой мысли Анна содрогнулась. И так она терзалась и не могла успокоиться. Когда наступит удобный момент? Наступит ли он вообще когда-нибудь? Образуется ли все само, или что-то надо предпринять? И когда? У нее был только один шанс. Только один. Другого оружия у нее не было. Никто не придет ей на помощь. Никто не знает о том, что она здесь. Помощи она могла ждать только от себя самой. И от ножа. О Господи. Люк, Люк... Но нельзя было предаваться панике или начинать себя жалеть.
Так размышляла она, меряя комнату нервными шагами, пока какой-то посторонний звук, шедший из-за двери, не заставил ее резко остановиться и прислушаться. Звук был негромким и напоминал шум борьбы.
Она не ошиблась. Сэр Ловэтт тоже весь внезапно напрягся. Он уже начал подниматься из кресла, когда за дверью раздался удар и стон, а затем дверь резко распахнулась и со стуком ударилась о стену.
– Я очень сожалею, Блэйкли, – с ледяной вежливостью в голосе произнес Лукас Кендрик, герцог Гарндонский, обращаясь к сэру Ловэтту, – но с вашим слугой произошел несчастный случай. Я даже полагаю, если уж называть вещи своими именами, что он мертв.
Острие шпаги в его правой руке было красным от крови, и тяжелые алые капли падали с нее на вытоптанный ковер. Анна прижала дрожащие руки ко рту.
ГОСПОДИ, БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ. О ГОСПОДИ, СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЭТО НЕ ОКАЗАЛОСЬ СНОМ. ИЛИ ТОГДА УЖ ПУСТЬ ВСЕ ЭТО ВМЕСТЕ ОКАЖЕТСЯ СНОМ.
Всю дорогу Люк сходил с ума от тревоги. В стране было несколько портов, включая Лондон, откуда можно было отплыть в Америку. Что, если Блэйкли поехал не в ближайший порт? И что, если ему повезло и там был готовый к отплытию корабль? И как их найти в Саутгемптоне? Как он теперь вспоминал, Блэйкли всегда ездил в самом обычном экипаже. Люк не был уверен, что узнает его, когда увидит.
В Саутгемптон Люк добрался к вечеру. Но поиски оказались намного легче, чем он предполагал. В порту он нашел судно, готовое к отплытию в Америку. Капитан был на борту и подтвердил, что сэр Лоуэлл Блэйкли заказал на корабле места для себя, своей дочери и внучки. Они собирались взойти на борт на рассвете завтрашнего дня, и Люк понял, что они вряд ли отправились в гостиницу далеко от порта. Капитан назвал четыре гостиницы поблизости.
В «Белой лошади» их не оказалось, в «Дельфине» тоже. Хозяева обеих гостиниц жадно смотрели на золото в руке Люка, но так и не смогли ничего сообщить. В гостинице «Джордж» дело обстояло иначе. Хозяин облизнул губы при виде монет и оглянулся в направлении лестницы. Тем не менее он сказал, что не знает о таких путешественниках. Люк небрежно добавил еще две монеты.
– Ну, есть тут один господин с дамой и ребенком. Они в номере двенадцать, если это интересует вашу светлость, – произнес наконец хозяин гостиницы. – Но я не уверен, что это те, кого вы ищете.
– А есть с ними еще кто-нибудь? – спросил Люк, медленно протягивая к стойке руку с зажатыми в ней монетами.
– Один слуга, – сказал трактирщик. – Он сторожит под дверью комнаты, ваша светлость. У него пистолет. Но я надеюсь, вы оплатите любой ущерб моему заведению?
Люк пристально посмотрел ему в глаза и положил монеты в протянутую ладонь. Хозяин облизнул губы и снова стал смотреть в сторону.
– Как я уже сказал, ваша светлость, – повторил он, – они в номере двенадцать.
Человек, со скучающим видом сидевший у двери в двенадцатый номер, был тем самым, который отказался как-то утром у ворот Баденского аббатства отдать Люку письмо, адресованное Анне. Слуга, заметив Люка, тотчас утратил скучающий вид. Он вскочил и угрожающе сжал кулаки, направляясь к Люку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96