– Ты ничего лучше не придумал, чем подкрадываться к женщине, когда насильник разгуливает на свободе? – поинтересовалась Анни. – Я могла тебя пристрелить. – Это заявление Ник оставил без комментариев. – Я просто встала, чтобы размяться, – пояснила Анни, отходя от кровати, не желая давать Нику повод догадаться, что она думала о нем. – Где ты был? У Ренаров?
– С какой стати мне туда ехать? – бесстрастно спросил он.
– Зачем ты там вообще появился? Господи, о чем ты только думал? Тебя могли упечь обратно в тюрьму.
– Каким это образом? Ты же не на дежурстве.
Анни покачала головой:
– Не надо со мной так, я все равно не отступлю. Ты и так знаешь, что я ни в чем не раскаиваюсь, хотя после того, как я тебя арестовала, моя жизнь превратилась в ад. Вчера ты явился сюда прямо от Ренара и не сказал мне ни слова.
– Нечего было рассказывать. Я был в лодке. Просто оказался неподалеку. Я до него не дотрагивался, не угрожал ему. Если честно, то он сам подошел ко мне.
– И ты полагаешь, что это все неинтересно, партнер?
– Эта тема к делу не относится.
– Это имеет отношение к делу в том смысле, что ты со мной не поделился. – Анни прошла за Фуркейдом к длинному столу, за которым она работала. – Если мы партнеры, то партнеры во всем. Это предполагает доверие, а ты меня обманываешь.
Ответом ей стал тяжелый вздох.
– Ладно. Договорились. Я должен был тебе сказать. Мы можем двигаться дальше?
Все внимание Ника сосредоточилось на бумагах, лежащих на столе. Он выудил из кучи документов обертку от шоколадного батончика, нахмурился и выбросил ее в корзину для мусора.
– Что ты сегодня узнала, Туанетта?
– Что мне, вероятно, нужны очки для чтения, но я слишком тщеславна, чтобы пойти к окулисту, – сухо ответила Анни.
Фуркейд покосился на нее.
– Шутка, – пояснила она. – Неловкая попытка скрасить обстановку.
Ник снова взялся за отчеты лаборатории и показания свидетелей. Анни тяжело вздохнула и обеими руками потерла поясницу.
– Я узнала, что десять человек поклялись, что Донни был очень пьян в ночь убийства. Кто-то из них его друзья, кто-то нет. Но это не снимает с него подозрения. Я выяснила, что при вскрытии не обнаружили спермы. Тело было так изуродовано, что невозможно оказалось выяснить, была ли Памела изнасилована. Это заставляет меня нервничать.
– Почему это?
– Все из-за этого парня, который совершил последние два преступления. Я ответила на первый вызов, когда была изнасилована Дженнифер Нолан. Не было спермы, и насильник был в карнавальной маске. Как и в случае с Памелой Бишон – никакой спермы и оставленная на ней маскарадная маска.
– Имитатор, – сказал Фуркейд. – Об этой маске благодаря журналистам знали все.
– И он знал о том, что не следует кончать?
– Насильники часто страдают сексуальными расстройствами. Может быть, он не может кончить. Или просто воспользовался презервативом. Эти случаи никак между собой не связаны. Не давай незначительному внешнему сходству сбить тебя с пути.
– Незначительному? Ты называешь незначительным серийного насильника?
– Насколько я слышал, между этими делами намного больше различий, чем сходства. Один убийца, другой насильник. Жертв изнасилования преступник привязывал. А Памеле прибили гвоздями руки к полу. Слава богу, что нам удалось скрыть это от прессы. Жертвы изнасилования пострадали в собственных домах, а Памелу специально привезли в пустой дом. Памелу преследовали, делали ей гадости. С новыми жертвами ничего подобного не происходило. Все просто, Туанетта. Маркус Ренар убил Памелу Бишон, а кто-то другой изнасиловал этих женщин. Тебе лучше сосредоточиться на том, что ты ищешь.
– Я ищу правду, – ответила Анни. – Не мне делать выводы, да и не тебе тоже… детектив.
– Ты сегодня видела Ренара. – Ник снова никак не отреагировал на ее слова.
От досады Анни даже скрипнула зубами:
– Да. Он оставил мне сообщение на автоответчике накануне вечером и попросил встретиться.
– Где пленка?
Анна вынула кассетник из сумки, прибавила громкость и включила магнитофон, поставив его на стол. Фуркейд впился глазами в пластмассовый прямоугольник, словно мог увидеть перед собой Ренара. Казалось, он слушал затаив дыхание, не моргая. Когда пленка закончилась, Ник кивнул и повернулся к Анни:
– Твои впечатления?
– Архитектор убедил самого себя, что невиновен. Ре-нар к тому же внушил себе, что я его друг.
– Хорошо. Именно это нам и нужно.
– Это то, что нужно тебе, – пробормотала Анни ему в спину. – Если говорить обо всей семье, то они очень напоминают героев фильма «Сумеречная зона».
– Он ненавидит свою мать, презирает брата. Считает, что они оба повисли на нем тяжелым грузом. Голова этого парня с психологической точки зрения напоминает скороварку со змеями.
Анни не могла спорить с диагнозом Фуркейда, но ее беспокоила горячность Ника.
– А что касается этого грузовика, – напомнила она. – Вы это проверяли?
– Прогнали те данные, что он нам дал, через компьютер. Получили список из семидесяти двух темных грузовиков. Никто из шоферов в ту ночь не помогал водителю сломавшейся машины. – Взгляд Фуркейда не таил ничего приятного. – Ты что же думаешь, Туанетта, что я не выполняю свою работу?
Анни постаралась поаккуратнее подобрать слова:
– Я думаю, что ты хотел доказать вину Ренара, а не найти ему алиби.
– Я делаю свою работу, – напряженно сказал Ник. – Я не просто считаю Ренара виновным, он на самом деле виновен.
– А как насчет Нового Орлеана? – Слова сорвались у нее с языка раньше, чем Анни успела сообразить, насколько неразумно выводить Ника из себя.
– Ты это о чем?
– Тебе казалось, что ты знал, кто именно убил Кенди Пармантэл…
– Я знал.
– Обвинения против Аллана Зандера суд отклонил.
– Но это не значит, что он невиновен. – Ник подошел к аккуратной стопке папок, сложенных на углу стола, и вынул одну из них. – Держи, – он кинул ее Анни. – Список, который нам выдал компьютер. Позвони им сама, если сомневаешься в моих словах.
– Я никогда не сомневалась в твоем профессионализме, – промямлила Анни, заглядывая в папку. – Мне просто необходимо знать, что у тебя не было шор на глазах, вот и все.
– Ренар тебя переубедил? – Голос Ника был полон сарказма. – Может, в этом все дело, а? Он считает тебя хорошенькой. Думает, что ты умная. Надеется, что ты ему поможешь. Отлично. Я хотел, чтобы он именно так и думал. Только сама не поверь в это.
«Она на самом деле хорошенькая, – подумал Ник, позволяя этой простой истине укротить вспышку гнева. – Даже с этими спутанными волосами и в этом мешковатом пиджаке, просто поглотившем ее». В Анни было кое-что, что обязательно уничтожит ее работа. Не наивность, нет, скорее идеализм. Из-за идеализма хороший полицейский старается изо всех сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122