Ради чего?
Подошедшая официантка прервала их разговор. Она принесла напитки, переводя взгляд с подбитой скулы Анни на лицо ее собеседника.
– Она точно плюнет тебе в рагу, – заметила Анни.
– С чего бы ей думать, что это я тебя так разукрасил? Я могу быть и шустрым адвокатом, занимающимся твоим разводом.
Анни отпила глоток вина и перевела разговор на другое:
– Ренар виновен, Эй-Джей.
– Тогда представьте доказательства, желательно, добытые законным путем.
– Как предписывают правила. Можно подумать, это игра. Джози была не так уж и не права. Я виделась с ней сегодня. Вернее, она пришла с бабушкой, чтобы навестить в тюрьме Хантера Дэвидсона.
– Эта потрясающая миссис Белла.
– Они обе в меня вцепились.
– За что же это? Ведь не ты ведешь дело.
– Да, конечно… – Анни споткнулась в середине фразы, чувствуя, что Эй-Джей не поймет ее чувства по этому поводу. Все на своем месте. Таково кредо Эй-Джея. Каждая сторона жизни должна укладываться в точно отведенное ей место в возведенном им самим шкафу. А в жизни Анни все казалось сваленным в одну большую груду, которую она постоянно разбирала, пытаясь найти смысл. – Так или иначе, я связана с этим расследованием. Я смотрю на Джози и…
На лице Эй-Джея появилось выражение тревоги, черты смягчились. Он был слишком красив. Проклятием мужчин из рода Дусе были квадратная челюсть, высокие скулы и чувственный рот. Уже в который раз Анни пожалела, что между ними не все так просто, как хотелось бы Эй-Джею.
– Это дело оказалось чертовски сложным для всех, дорогая, – сказал он. – Ты и так уже сделала больше, чем должна была.
«У нас у всех в этой жизни есть обязанности, которые выходят за привычные рамки», – сказала миссис Дэвидсон.
Она и так уже вышла за всякие рамки, привязавшись к Джози. Но даже и без малышки, Анни все равно чувствовала бы, как это дело притягивает ее, как зовет ее Памела Бишон из того ада, где находятся неуспокоенные души жертв.
– Возможно, этого дела вообще бы не было, если бы судья Эдмондс воспринял жалобу Памелы всерьез, – сказала Анни, откладывая вилку. – Зачем нужен закон о преследовании, если судьи будут отклонять все жалобы, руководствуясь принципом, что «мужик всегда останется мужиком»…
– Мы уже это обсуждали, – напомнил ей Эй-Джей. – Судья Эдмондс не сомневается, что согласно этому закону скоро нельзя будет даже просто взглянуть на женщину без того, чтобы тебя не сочли преступником. Доводы Памелы в суде никак не тянули на преследование. Ренар приглашал ее на ужин, дарил подарки…
– Он проколол покрышки на ее машине, перерезал телефонный кабель в доме и…
– Но у нее не было доказательств, что все это сделал именно он. Ренар пригласил ее на ужин, она отказалась. Он расстроился, но между плохим настроением и неадекватной реакцией – пропасть.
– Так сказал и судья Эдмондс. Он, вероятно, полагает, что мужчина и сейчас спокойно может дать женщине по голове костью мамонта и утащить ее за волосы к себе в пещеру, – с отвращением ответила Анни. – Но так ведь думает и большинство мужчин, верно?
– Возражаю, ваша честь!
Анни улыбнулась с искренним раскаянием.
– Само собой разумеется, что ты не большинство. Прости, со мной сегодня совсем невесело. Я, пожалуй, не пойду в кино, лучше отправлюсь домой, помокну в ванне, а потом лягу спать.
Эй-Джей протянул руку через стол, его пальцы проскользнули под простой золотой браслет и стали ласкать нежную кожу на внутренней стороне запястья Анни.
– Это не обязательно проделывать в одиночестве, – прошептал он, его теплый взгляд обещал многое. Иногда, когда их чувства совпадали, ему удавалось это обещание выполнить.
Анни убрала руку, притворившись, что ей что-то понадобилось в сумочке.
– Не сегодня, Ромео. Я контужена.
Они попрощались на крохотной стоянке возле ресторана. Анни подставила Эй-Джею щеку, увернувшись от поцелуя в губы. Их расставание только добавило Анни беспокойства, которое она испытывала целый день, словно все в мире пошло наперекосяк. Она уселась за руль своего джипа, включила радио.
– Вы настроились на волну радиостанции «Кейджун» и слушаете наше ток-шоу в прямом эфире. Тема нашего сегодняшнего разговора – противоречивое решение по делу Ренара. На первой линии у нас Рон из Гендерсона. Мы слушаем вас, Рон.
– Я считаю безнравственным, что преступникам в суде предоставлены все права. Ведь у него в доме нашли кольцо жертвы. Негодяя надо отправить на электрический стул!
– А что, если детектив подложил улику? Что будет, если мы не сможем верить людям, поклявшимся защищать нас? На второй линии Дженнифер из Байу-Бро.
– Полиция набросилась на этого парня, ну, Ренара, а что, если он этого не делал? Я слыхала, что у них есть доказательства, что это дело рук Душителя из Байу, только они все скрывают. Я женщина одинокая и до смерти напугана всем этим…
Анни выключила радио. Она частенько находила эту станцию, чтобы узнать общественное мнение. Но мнения по этому делу были такими разными. Одинаковыми оставались только эмоции – гнев, страх и неуверенность. Лист ожидания на установку домашней сигнализации стал очень длинным. Оружейные магазины в округе богатели, наживаясь на людском страхе.
Эти чувства были Анни хорошо знакомы. Несовершенство правосудия сводило ее с ума, как и ее собственная, незначительная роль в происходящей трагедии. Дело в том, что, хотя Анни участвовала в расследовании с самого начала, ей отвели место стороннего наблюдателя. Анни понимала, что никто не пригласит ее принять участие в игре. Она оставалась просто помощником шерифа, и к тому же еще женщиной. Чтобы попасть туда, куда ей хотелось, с того места, где она находилась, надо было преодолеть немало ступеней.
Ночь опустилась на город и принесла с собой влажную прохладу. Широкие полосы тумана поднимались с затона и, словно привидения, бродили по городу. На другой стороне улицы распахнулась черная разбухшая дверь бара «У Лаво», и на пороге появился Чез Стоукс. Голубой неоновый свет ярко очертил его фигуру. Мгновение он постоял на пустом тротуаре, дымя сигаретой и оглядываясь по сторонам, потом бросил окурок в сточную канаву, уселся в свой «Камаро», свернул на боковую улицу, ведущую к затону, и оставил пустое место у тротуара рядом с потрепанным черным пикапом. Это был «Форд» Фуркейда.
Анни это показалось очень странным. Копы Байу-Бро всегда посещали «Буду Лаундж», а не вечно пустующий бар «У Лаво».
Что-то не складывается. Именно эта мысль заставила Анни выйти из джипа. Что бы она ни говорила Эй-Джею в свое оправдание, Ник Фуркейд интересовал ее. А он обращался с ней как с чем-то неодушевленным. Детектив не обижал ее, не оскорблял и не подшучивал над ней. Анни его совершенно не интересовала.
Анни, не глядя по сторонам, перешла улицу Дюма и подошла к бару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Подошедшая официантка прервала их разговор. Она принесла напитки, переводя взгляд с подбитой скулы Анни на лицо ее собеседника.
– Она точно плюнет тебе в рагу, – заметила Анни.
– С чего бы ей думать, что это я тебя так разукрасил? Я могу быть и шустрым адвокатом, занимающимся твоим разводом.
Анни отпила глоток вина и перевела разговор на другое:
– Ренар виновен, Эй-Джей.
– Тогда представьте доказательства, желательно, добытые законным путем.
– Как предписывают правила. Можно подумать, это игра. Джози была не так уж и не права. Я виделась с ней сегодня. Вернее, она пришла с бабушкой, чтобы навестить в тюрьме Хантера Дэвидсона.
– Эта потрясающая миссис Белла.
– Они обе в меня вцепились.
– За что же это? Ведь не ты ведешь дело.
– Да, конечно… – Анни споткнулась в середине фразы, чувствуя, что Эй-Джей не поймет ее чувства по этому поводу. Все на своем месте. Таково кредо Эй-Джея. Каждая сторона жизни должна укладываться в точно отведенное ей место в возведенном им самим шкафу. А в жизни Анни все казалось сваленным в одну большую груду, которую она постоянно разбирала, пытаясь найти смысл. – Так или иначе, я связана с этим расследованием. Я смотрю на Джози и…
На лице Эй-Джея появилось выражение тревоги, черты смягчились. Он был слишком красив. Проклятием мужчин из рода Дусе были квадратная челюсть, высокие скулы и чувственный рот. Уже в который раз Анни пожалела, что между ними не все так просто, как хотелось бы Эй-Джею.
– Это дело оказалось чертовски сложным для всех, дорогая, – сказал он. – Ты и так уже сделала больше, чем должна была.
«У нас у всех в этой жизни есть обязанности, которые выходят за привычные рамки», – сказала миссис Дэвидсон.
Она и так уже вышла за всякие рамки, привязавшись к Джози. Но даже и без малышки, Анни все равно чувствовала бы, как это дело притягивает ее, как зовет ее Памела Бишон из того ада, где находятся неуспокоенные души жертв.
– Возможно, этого дела вообще бы не было, если бы судья Эдмондс воспринял жалобу Памелы всерьез, – сказала Анни, откладывая вилку. – Зачем нужен закон о преследовании, если судьи будут отклонять все жалобы, руководствуясь принципом, что «мужик всегда останется мужиком»…
– Мы уже это обсуждали, – напомнил ей Эй-Джей. – Судья Эдмондс не сомневается, что согласно этому закону скоро нельзя будет даже просто взглянуть на женщину без того, чтобы тебя не сочли преступником. Доводы Памелы в суде никак не тянули на преследование. Ренар приглашал ее на ужин, дарил подарки…
– Он проколол покрышки на ее машине, перерезал телефонный кабель в доме и…
– Но у нее не было доказательств, что все это сделал именно он. Ренар пригласил ее на ужин, она отказалась. Он расстроился, но между плохим настроением и неадекватной реакцией – пропасть.
– Так сказал и судья Эдмондс. Он, вероятно, полагает, что мужчина и сейчас спокойно может дать женщине по голове костью мамонта и утащить ее за волосы к себе в пещеру, – с отвращением ответила Анни. – Но так ведь думает и большинство мужчин, верно?
– Возражаю, ваша честь!
Анни улыбнулась с искренним раскаянием.
– Само собой разумеется, что ты не большинство. Прости, со мной сегодня совсем невесело. Я, пожалуй, не пойду в кино, лучше отправлюсь домой, помокну в ванне, а потом лягу спать.
Эй-Джей протянул руку через стол, его пальцы проскользнули под простой золотой браслет и стали ласкать нежную кожу на внутренней стороне запястья Анни.
– Это не обязательно проделывать в одиночестве, – прошептал он, его теплый взгляд обещал многое. Иногда, когда их чувства совпадали, ему удавалось это обещание выполнить.
Анни убрала руку, притворившись, что ей что-то понадобилось в сумочке.
– Не сегодня, Ромео. Я контужена.
Они попрощались на крохотной стоянке возле ресторана. Анни подставила Эй-Джею щеку, увернувшись от поцелуя в губы. Их расставание только добавило Анни беспокойства, которое она испытывала целый день, словно все в мире пошло наперекосяк. Она уселась за руль своего джипа, включила радио.
– Вы настроились на волну радиостанции «Кейджун» и слушаете наше ток-шоу в прямом эфире. Тема нашего сегодняшнего разговора – противоречивое решение по делу Ренара. На первой линии у нас Рон из Гендерсона. Мы слушаем вас, Рон.
– Я считаю безнравственным, что преступникам в суде предоставлены все права. Ведь у него в доме нашли кольцо жертвы. Негодяя надо отправить на электрический стул!
– А что, если детектив подложил улику? Что будет, если мы не сможем верить людям, поклявшимся защищать нас? На второй линии Дженнифер из Байу-Бро.
– Полиция набросилась на этого парня, ну, Ренара, а что, если он этого не делал? Я слыхала, что у них есть доказательства, что это дело рук Душителя из Байу, только они все скрывают. Я женщина одинокая и до смерти напугана всем этим…
Анни выключила радио. Она частенько находила эту станцию, чтобы узнать общественное мнение. Но мнения по этому делу были такими разными. Одинаковыми оставались только эмоции – гнев, страх и неуверенность. Лист ожидания на установку домашней сигнализации стал очень длинным. Оружейные магазины в округе богатели, наживаясь на людском страхе.
Эти чувства были Анни хорошо знакомы. Несовершенство правосудия сводило ее с ума, как и ее собственная, незначительная роль в происходящей трагедии. Дело в том, что, хотя Анни участвовала в расследовании с самого начала, ей отвели место стороннего наблюдателя. Анни понимала, что никто не пригласит ее принять участие в игре. Она оставалась просто помощником шерифа, и к тому же еще женщиной. Чтобы попасть туда, куда ей хотелось, с того места, где она находилась, надо было преодолеть немало ступеней.
Ночь опустилась на город и принесла с собой влажную прохладу. Широкие полосы тумана поднимались с затона и, словно привидения, бродили по городу. На другой стороне улицы распахнулась черная разбухшая дверь бара «У Лаво», и на пороге появился Чез Стоукс. Голубой неоновый свет ярко очертил его фигуру. Мгновение он постоял на пустом тротуаре, дымя сигаретой и оглядываясь по сторонам, потом бросил окурок в сточную канаву, уселся в свой «Камаро», свернул на боковую улицу, ведущую к затону, и оставил пустое место у тротуара рядом с потрепанным черным пикапом. Это был «Форд» Фуркейда.
Анни это показалось очень странным. Копы Байу-Бро всегда посещали «Буду Лаундж», а не вечно пустующий бар «У Лаво».
Что-то не складывается. Именно эта мысль заставила Анни выйти из джипа. Что бы она ни говорила Эй-Джею в свое оправдание, Ник Фуркейд интересовал ее. А он обращался с ней как с чем-то неодушевленным. Детектив не обижал ее, не оскорблял и не подшучивал над ней. Анни его совершенно не интересовала.
Анни, не глядя по сторонам, перешла улицу Дюма и подошла к бару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122