ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Анни сразу насторожилась, осторожно подняла его, »прислушалась, слегка встряхнула и только потом внесла в дом.
Красный глаз автоответчика сердито мигал. Она нажала на кнопку и стала прослушивать сообщения, одновременно разворачивая бумагу.
– Это я, – раздался голос Эй-Джея. – Где ты пропадаешь? Я думал, может, сходим сегодня вечером в кино, но, как видно, не получится. Ты все еще на меня злишься? Позвони мне, пожалуйста.
Его смущенный голос тронул Анни.
– Говорит Линдсей Фолкнер.
Руки Анни застыли, сжимая белую подарочную коробку.
– Некоторые ваши вопросы до сих пор не выходят у меня из головы. Прошу меня простить, если я показалась вам не слишком любезной. Я этого не хотела. Пожалуйста, позвоните мне, как только сможете.
Анни взглянула на настенные часы в кухне – половина одиннадцатого. Еще не слишком поздно. Она оставила коробку на столе, перелистала телефонный справочник и набрала номер Линдсей. Трубку сняли после четвертого гудка.
– Здравствуйте, миссис Фолкнер, это…
– Говорит Линдсей Фолкнер. Я не могу поговорить с вами сейчас, но, если после сигнала вы сообщите свое имя, номер телефона и кратко изложите суть дела, я перезвоню вам, как только смогу.
Услышав автоответчик, Анни в досаде закусила губу, дождалась гудка, назвала себя и оставила номер телефона. Она так ждала этого разговора, и теперь разочарование с новой силой нахлынуло «а нее. Анни с самого начала казалось, что эта женщина что-то от нее скрывает. Но когда она читала показания миссис Фолкнер, это ощущение пропадало. Стоукс нигде не оставил пометок о неискренности Фолкнер или каких-то своих подозрениях. Во время расследования Чез имел с ней дело больше, чем Фуркейд, потому что он уже познакомился с Линдсей в то время, когда работал с Памелой Бишон и ее заявлением о преследовании со стороны Ренара. Но не могла же Анни поинтересоваться его мнением теперь!
Отказавшись от мысли дождаться откровений Линдсей Фолкнер, она снова принялась прослушивать свой автоответчик. Последовал поток брани, разбавленный гнусными предложениями. Анни тяжело вздохнула и поклялась самой себе, что больше никогда не покажется перед телекамерой.
Ее внимание снова привлекла коробочка на столе. Она осторожно сняла крышку, готовясь к неприятному сюрпризу. Но на нее никто не бросился, и запаха разложения тоже не чувствовалось. В упаковке лежал изящный шелковый шарф цвета слоновой кости с рисунком из мелких голубых цветов.
Анни нахмурилась, вынула шарф, пропустила его между пальцами – холодная, скользкая ткань. На карточке было написано: «Красивый шарф для красивой женщины. С благодарностью от Маркуса».
Среди подарков, присланных Ренаром Памеле Бишон, был и шелковый шарф. Судя по всему, он проглотил наживку, которую Анни вовсе не собиралась ему бросать.
Она отложила шарф в сторону и стала звонить Фуркейду.
ГЛАВА 27
– Двойные стандарты системы правосудия – такова сегодня тема нашего ток-шоу. Вы настроились на волну радиостанции «Кейджун», где разыгрывается внушительный денежный приз. Сегодня нам стало известно, что Хантер Дэвидсон, отец погибшей от рук убийцы Памелы Бишон, был выпущен из тюрьмы после беспрецедентного закрытого слушания. Дэвидсона приговорили к общественным работам за покушение на жизнь подозреваемого в убийстве Маркуса Ренара. Что об этом думаете вы, наши радиослушатели? Вам слово, Кертис из Сент-Мартинвилла.
– Разве это двойной стандарт? То есть я хочу сказать, раз они отпустили Ренара, почему им было не отпустить и Дэвидсона?
– Но виновность Ренара еще предстоит доказать в суде. А Дэвидсон довершил свое преступление на глазах у толпы свидетелей. А мы превращаем его в героя и обращаемся с ним как со знаменитостью.
Линдсей с отвращением слушала передачу по дороге в Байу-Бро. Трудно объяснить, почему она так часто настраивалась на волну именно этого ток-шоу, когда возвращалась из Лафайетта с ежемесячных собраний Ассоциации женщин-риэлтеров. У нее сразу подскакивало давление, и это мешало ей уснуть за рулем.
После смерти Памелы Линдсей начала испытывать страх перед этими регулярными поездками. Раньше по пути домой они всегда говорили по душам. Такие разговоры лучше удавались в полумраке салона. Памела называла такие моменты «временем чистосердечных признаний».
Миссис Фолкнер взглянула на пустое место рядом, и у нее снова защемило сердце. В эти ночные часы, когда не светилось ни одно окно, когда все подчинялось только законам природы, молодая женщина не могла, не думать о Памеле, оставшейся наедине с убийцей в заброшенном доме.
Линдсей было просто необходимо выплеснуть свой гнев, и она нажала кнопку быстрого набора на телефоне в машине.
– Радиостанция «Кейджун». Ток-шоу в прямом эфире.
– Это Линдсей из Байу-Бро.
– Линдсей из Байу-Бро, что вы нам хотите сказать?
– Я хотела бы напомнить, что между психопатом, совершившим жестокое убийство на сексуальной почве ради удовлетворения своих животных инстинктов, и законопослушным человеком, доведенным до отчаяния несовершенством нашей системы правосудия и решившимся на отчаянный шаг, существует большая разница.
– Следовательно, вы недовольны бдительностью правоохранительных органов?
– Нет, это не так. Я просто пытаюсь объяснить, что эти два преступления нельзя сравнивать. Было бы смехотворно, если не сказать жестоко, отправить Хантера Дэвидсона в тюрьму. Ведь ему не удалось убить Маркуса Ренара. И разве отец Памелы недостаточно выстрадал? Он и так осужден пожизненно вспоминать об ужасной гибели своей дочери.
– Над этим стоит подумать. Спасибо за звонок, Линдсей.
Линдсей повесила трубку и переключилась на другую волну. Она свое слово сказала, еще раз защитив Памелу. Ей оставалось только гадать, когда это кончится, когда ее оставят боль и гнев, пропадет желание ответить ударом на удар. Линдсей думала о том, как долго еще будет она считать подобное состояние нормальным, сколько еще времени будет за него цепляться. Она боялась, что без страданий и возмущения в ее душе останется лишь пустота. Такое будущее ее пугало.
Возможно, ей следовало бы продать свой бизнес, переехать в Новый Орлеан и начать все сначала. Что держит ее в этом городке, кроме воспоминаний и гнева? Воспоминания и друзья. И еще Джози, ее крестница. Она не смогла бы с ней расстаться.
Когда Линдсей Фолкнер подъехала к дому, часы показывали 0:24. Не стоило ей так долго задерживаться после собрания. Линдсей все равно было не до радостного щебета и светских любезностей, и все-таки она никак не могла встать и уйти, все откладывая долгое одинокое возвращение домой. Она подумала, что теперь уже слишком поздно еще раз звонить помощнику шерифа Бруссар. Но, впрочем, торопиться и незачем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122