«Я проснулся переполненный тобой. Твой портрет и воспоминания о вчерашнем опьяняющем вечере не дают моим чувствам покоя. Милая, несравненная Жозефина! Какую странную власть ты имеешь над моим сердцем. Ты огорчена? Я вижу в твоих глазах грусть. Ты в тревоге? Тогда моя душа разрывается от горя, и друг твой лишается покоя. Но я теряю покой и тогда, когда движимый страстью, извлекаю из твоего сердца пламя, сжигающее меня. Ах, прошлой ночью я ясно понял, что твой портрет, хранящийся у меня, совсем не похож на тебя настоящую! Ты выезжаешь в полдень, и через три часа я увижу тебя. А до тех пор, mio dolce amor, целую тебя тысячу раз; но не целуй ты меня, ибо твои поцелуи испепеляют мое сердце».
Рози слушала, не сводя глаз с Гэвина, не в силах произнести ни слова. Его проникновенное чтение заворожило ее. Никто другой в мире не смог бы прочитать так. Ей даже показалось, что на эти несколько мгновений он превратился в Наполеона. Теперь Рози не терпелось увидеть его в этой роли.
Слегка сдвинув брови, Гэвин спросил:
– Ну что скажешь? Ты все молчишь... А я думаю, это прекрасное любовное послание человека, которого принято считать лишь честолюбивым генералом, стремившимся завоевать мир. Но он вовсе не был таким. Или во всяком случае не только таким.
– Я очень растрогана. Поэтому и молчу.– Она в упор посмотрела на Гэвина.– У тебя уже готов сценарий, верно?
– Ох, какая ты догадливая, Прекрасный Ангел! От тебя ничего не скроешь. Да, у меня есть сценарий, и он уже более или менее закончен. Нужно только еще немножко подшлифовать.
– Его написала Вивьен Ситрин?
– И тут в точку.
– Я рада, что она автор сценария. Никто так хорошо не пишет. И вы с ней отлично сработались.
– Ты получишь наслаждение от работы над этим фильмом. Во-первых, я собираюсь снимать его во Франции, твоей любимой стране. В основном" на парижской студии «Бийанкур», но будет много и натурных съемок в самом Париже и его окрестностях, и в Мальмезоне. Разумеется, если французские власти дадут мне разрешение на съемки.
– Да, этот дом в Мальмезоне такой красивый, Гэвин. Я уверена, они разрешат тебе снимать его не только снаружи, но, может быть, и внутри. Французское правительство обычно идет навстречу, когда дело касается исторических фильмов.
– Я знаю. И мои люди уже этим занимаются. Я надеюсь, после рождественских праздников ты сможешь начать подготовительную работу. Согласна?
– Еще бы!
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя,– засмеялся Гэвин.– Кстати, тебе, конечно, захочется придумывать изысканные туалеты для Жозефины и других женщин. Я хочу тебе напомнить, что Наполеон их отнюдь не одобрял.
– Ты уверен?
– Вполне. Однажды он приказал так жарко натопить дом в Мальмезоне, что пот градом катился с его обитателей. Все здание раскалилось, как огромная печь. А он при этом язвил, что только хотел согреть слишком обнаженных женщин.
– Вероятно, он был остроумен,– рассмеялась Рози.– А в общем это волнующий проект. Мне не терпится засесть за костюмы.
– Я ждал, что ты это скажешь.
– Когда ты мне сможешь дать сценарий?
– В начале января. Я сам привезу его. В конце года я собираюсь лететь в Париж: к этому времени послесъемочные работы над «Делателем королей» будут закончены.
– Хорошо. Мне хочется поскорее прочитать его.
В этот момент зазвонил телефон на дальнем углу стола, и Гэвин поднялся, чтобы взять трубку. Взгляд Рози скользнул по столу. На нем громоздились стопки книг, папок и карт. Среди них она заметила много томов, посвященных Жозефине, Наполеону и его военным кампаниям, французской политике того периода. Были также книги о современниках императора от Барраса до Талейрана. Оба, как она знала, стали потом его врагами. Было ясно, что Гэвин, как обычно, основательно поработал готовясь к съемкам.
Повесив трубку, Гэвин сказал:
– Пойдем перекусим, Прекрасный Ангел. Мэри подаст нам ленч на террасу.
Проводив Рози, Гэвин еще долго работал в кабинете над будущим сценарием. Вдруг дверь распахнулась. Досадуя, что ему помешали, он поднял голову и увидел стоящую в дверях свою жену Луизу.
Какое-то время Гэвин смотрел на нее, с трудом сдерживая раздражение.
Луиза была миниатюрной привлекательной брюнеткой, неизменно блистающей элегантными туалетами от лучших модельеров. Научившись тонко распознавать настроения мужа, Луиза мгновенно ощутила его недовольство и ответила ему таким же ненавидящим взглядом.
– Я уезжаю,– объявила она бесцветным голосом. Убедившись, что никакого ответа не последовало, добавила:
– В Вашингтон.
– Естественно,– проговорил Гэвин язвительным тоном,– куда еще ты ездишь все последнее время.
Луиза, не желая, чтобы их разговор слушала прислуга, пинком элегантно обутой ножки захлопнула за собой дверь и прошла в комнату, все так же свирепо глядя на Гэвина. Краска гнева разлилась по ее лицу.
– По крайней мере мне там рады. Чего я никак не могу сказать об этом доме! – воскликнула она.
– «Этот дом», как ты его называешь,– твой дом, в котором ты живешь. И перестань разыгрывать трагедии. Они меня уже давно не впечатляют. Не забывай, что я сам актер. Ну и когда же ты собираешься вернуться?
– Наконец-то, хоть какой-то интерес к моей персоне. Я не знаю, когда вернусь.
– А как же День Благодарения? – нахмурился Гэвин.
– Что День Благодарения?
– Ты не будешь здесь в этот день? – А почему я должна быть здесь?
– Ради Дэвида.
– Ты прекрасно знаешь, что Дэвиду нужен только его отец. Ты ведь сам настроил его против меня.
– Ты говоришь глупости, Луиза! – гневно воскликнул Гэвин, повысив голос почти до крика.– Черт знает что! Зачем мне настраивать своего сына против его собственной матери, ответь мне, ради бога!
Гэвин недоуменно покачал головой. Неужели она в самом деле считает, что он хочет поссорить ее с сыном? В это просто невозможно поверить!
Понимая, что сдает позиции, Луиза сменила тему.
– А как долго ты здесь пробудешь? Сколько еще мы сможем наслаждаться твоим обществом в Лос-Анджелесе?
– Мне нужно вернуться в Лондон в конце ноября. Тебе отлично известно, что я сейчас занят послесъемочными работами над «Делателем королей».
– А ты вернешься на Рождество?
– Да, почему бы мне не вернуться?
– Я подумала, что ты, возможно, сразу примешься за свою новую картину. В последнее время ты только тем и занимаешься, что беспрерывно снимаешь свои фильмы. И, следует заметить, все за границей. За эти годы ты отлично продемонстрировал, что твои картины для тебя важнее, чем я и Дэвид.
– Это неправда, Луиза, и ты сама это знаешь. И хотя ты кричишь на каждом углу, что якобы ненавидишь мои фильмы, к деньгам, которые они приносят, ты относишься куда более доброжелательно.
Луиза холодно посмотрела на него, но от комментария воздержалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94