— Плачет младенец второй жены вождя, — пояснил мальчик. — Они заставят ее придушить младенца, иначе все погибнут.
— Возможно, — сказал Джеймс.
Они зашли в тыл солдатам. Когда солдаты останавливались, Джеймс и Дикий Кот замирали, перекидываясь словами лишь тогда, когда белые снова трогались в путь.
— А возможно, и нет. — Джеймс спрыгнул с коня, оставив мальчика в седле. — Я переплыву озеро и постараюсь перевезти всех, кого удастся, в рощицу. Оттуда они побегут в чащу. После этого я вернусь сюда, и мы постараемся отвлечь солдат. Тогда они долго еще не встретят ни одной группы индейцев в лесу.
Дикий Кот спешился.
— Я пойду с тобой. Парень молод, но сообразителен. Он последит за солдатами до нашего возвращения.
— Дикий Кот, нам грозит смерть, если солдаты двинутся раньше…
— Мы вместе переправим людей гораздо быстрее.
Джеймс не стал возражать.
Он и Дикий Кот доплыли до полуострова и тотчас поговорили со старым вождем. Прежде всего они решили перевезти на поспешно сооруженном плоту молодую жену вождя и ее полуголодного плачущего младенца.
Джеймс поплыл назад, к лесистой долине, таща за собой плот и умоляя женщину унять плачущего ребенка.
Когда они добрались до берега, слезы катились по красивому лицу молодой индианки. Ребенок молчал, а она не сводила глаз с Джеймса. Джеймс похолодел. Неужели она задушила ребенка?
Женщина покачала головой:
— Он спит. Моя малышка спит. Джеймс с облегчением вздохнул:
— Быстро уноси ее подальше в лес и жди. Если нам удастся увести солдат, ты сможешь спокойно вернуться домой.
Кивнув, она направилась в лес. Джеймс поплыл назад. Дикий Кот позвал на помощь пятерых молодых парней. Они перевезли старого вождя, его первую жену и еще двух престарелых воинов. После четвертого рейса на плотах большая часть жителей деревни была уже на другом берегу. Индейцы, умевшие незаметно исчезать, словно растворились в лесу.
Однако, желая убедиться, что в деревне никого не забыли, Джеймс вернулся туда. Внезапно услышав шум в кустах, он стремительно укрылся за одной из хижин, потом начал передвигаться, прячась за другими. Молодой солдат все ближе и ближе подходил к хижинам.
У Джеймса сжалось сердце. Если оставить солдата в живых, тот поднимет тревогу, и лагерь обнаружат. Куда вернутся апачуа? Что будут есть? Да, их не убьют в собственных домах, но они скорее всего умрут от голода с наступлением зимы.
Сердце его ожесточилось. Стиснув зубы, Джеймс осторожно обошел хижину. Тенистые деревья укрывали его. Рота солдат остановилась неподалеку отсюда.
Джеймс увидел перед собой молодого солдата.
Этот веснушчатый парень с широко раскрытыми испуганными глазами и прыщами на подбородке, наверное, еще даже не брился.
Солдату явно хотелось вернуться к своим, выжить, но ему велели быть смелым и не бояться смерти. Двигаясь вперед, он оказался спиной к Джеймсу. Проклиная себя, Джеймс бесшумно устремился за ним. Он вытащил из-за пояса нож. Нельзя же выстрелить в солдата, когда враг рядом.
Джеймс уже занес руку для удара, но тут солдат обернулся. Он не закричал, а уставился на Джеймса, на нож, занесенный над ним, и перекрестился.
— Святый Боже! — выдохнул солдат и закрыл глаза, Поколебавшись мгновение, Джеймс опустил нож и ударил парня кулаком с такой силой, что тот рухнул на землю. Перекинув его через плечо, Джеймс стал тихо пробираться сквозь кусты.
Он приблизился к солдатам, обошел их и понес свою ношу подальше от тропы, ведущей к деревне. Только убедившись, что тропа далеко, Джеймс опустил парня на землю. Солдат зашевелился, открыл глаза и, с тревогой посмотрев на Джеймса, тихо застонал и попытался отодвинуться.
— Я не хочу убивать тебя.
— Не хотите?
Джеймс покачал головой.
— Но я снова сильно ударю тебя. Не беспокойся. До наступления темноты твои найдут тебя. Молодой солдат энергично закивал:
— Да благословит вас Господь! О, но вы ведь не верите в Бога, да? Может, я уже умер? Ведь я говорю по-английски с голубоглазым индейцем! Там, на небесах, у вас наверняка есть какой-то Бог, и он благословит вас. Моя мама будет вечно молиться за вас, клянусь!
— Сколько тебе лет, парень? — спросил Джеймс.
— В следующем месяце будет семнадцать.
— Ты слишком молод, чтобы служить в армии.
— Конечно. Но дома очень нужны деньги.
— Возвращайся домой, парень.
Размахнувшись, Джеймс нанес ему удар в челюсть. Тот упал, не пикнув. Джеймс, оставив его под дубом, вернулся к Дикому Коту и мальчику. Они стояли в лесу до тех пор, пока солдаты не прошли мимо. Безмолвную деревню, из которой вывезли всех жителей, не обнаружили. Апачуа смогут вернуться.
День прошел без кровопролития. Джеймсу следовало бы радоваться, но он чувствовал себя ужасно.
Джеймс был у форта с Диким Котом. И видел ее.
Оцеола стоял перед общинным костром для приготовления пищи, вытянув руки над огнем и закрыв глаза. Костер горел всю ночь. Огонь поддерживали рабы индейцев. Висевший над огнем котелок с едой был всегда горячим, чтобы каждый воин мог в любой момент утолить голод.
Но сейчас, в темноте, Оцеола стоял один. Это был человек среднего роста, поджарый, с мускулистым телом. Только в последнее время силы начали изменять ему. Он слишком исхудал. Его жены знали об этом, да и сам Оцеола, глядя по ночам на луну и слыша вой волков, предвидел свою судьбу, чувствовал, что его время на исходе.
Теперь он часто вспоминал прошлое, те дни, когда был мальчиком. Тогда все было совсем иначе.
Оцеола родился в племени криков, в городе верхних криков — Таллахасси. Но сначала его звали Билли Пауэлл, потому что его отец был англичанином. Бледнолицым.
Он знал, что белые сомневались, отец ли ему Пауэлл, женившийся на его матери. Впрочем, это не важно. Пауэлл был хорошим человеком, но во время крикских войн, происходивших давным-давно, вернулся в Алабаму, а Оцеола отправился на юг, во Флориду, вместе с матерью и ее кланом. Их племя придерживалось матриархата. Сын принадлежал клану матери. Оцеола многому учился у мужчин, родственников матери, и от дяди матери, Питера Маккуина, названного в честь ее деда-шотландца, узнал, что должен всю жизнь бороться, чтобы выжить. Во время крикских войн Оцеола был мальчиком, а когда Эндрю Джэксон приехал во Флориду — подростком. Начались стычки, сражения. Вспыхнула первая семинольская война. Но Оцеола еще помнил мирные времена, когда просыпался утром от теплых, ласковых лучей солнца, прислушивался к шелесту ветерка. Помнил, как охотился с луком и стрелами, учился убивать дичь. Их жизнь была тогда такой размеренной! Вождь принимал гостей, раздавал приглашения, председательствовал на всех встречах. Его помощник помогал ему во всем, а так называемые микалги управляли деревнями.
Перед началом сражений с белыми или с враждебно настроенными криками появлялся глашатай войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95