– в свою очередь повысил тон Игорь. – Ты не на Земле. Это-то до тебя доходит?
– Ну и что?
– А то… а впрочем, что с тобой говорить? Оставайся здесь, если ты так хочешь. Может быть, это даже лучше. Во всяком случае, ты не будешь портить своей постной физиономией настроение другим.
Он взял лук, колчан с десятком стрел и направился в свой посёлок, но, отойдя шагов на десять, повернулся и, кивнув на столпившихся у входа женщин, подруг Ореады, насмешливо спросил:
– Этих-то ты не обижаешь?
– Ладно, иди, иди и не беспокойся ни за меня, ни за них, – настроение у Владимира окончательно испортилось. Он понял, что это разрыв. Ему вдруг захотелось догнать и вернуть Игоря, но он не сделал ни шага. Игорь как будто чувствовал это. Он остановился, подождал немного, но, не дождавшись, медленно пошёл по тропе вдоль берега озера и вскоре исчез среди деревьев.
Владимир впервые почувствовал, что он в чем-то не прав. К нему подошла Ореада.
– Твой друг говорил правду, – тихо, как бы извиняясь, произнесла она. – Прости меня, – продолжала она, – но ты действительно обижаешь моих подруг.
– Чем? – сделал вид, что не понимает её, Владимир.
– Ты сам знаешь. Неужели тебе надо объяснять? Посмотри, это самые красивые женщины нашего племени.
– Я вижу. Не пойму только, почему они решили переселиться с нами.
– Я же тебе объясняла, что если дело дойдёт до большой жертвы, то изберут их, как самых красивых. Но если ты будешь обижать их, то после того, как будет принесена большая жертва, они вернутся в посёлок к другим. Они мне это уже говорили. Мне будет одиноко без них. Прошу тебя, не обижай моих подруг.
– О, Господи! Да не думаю я их обижать! Так и скажи им!
– Правда? – обрадовалась Ореада и, оставив его одного, направилась к женщинам.
После этого разговора мир в маленьком посёлке был восстановлен, но ненадолго.
Фавны напали рано утром. Владимир только что вышел из хижины и направился на берег озера, чтобы умыться. Бывшая с ним этой ночью женщина опередила его и, весело смеясь, побежала к берегу. У самой воды, как бы споткнувшись, упала и застыла на прибрежном песке лицом вниз. Владимир, не понимая ещё, что произошло, подбежал к ней. Все лицо у женщины было залито кровью. Увесистый камень попал ей в висок и проломил череп. Смерть наступила сразу же, не успев даже погасить на её лице улыбку. Тут же над головой Владимира просвистел ещё один камень, и следом за ним целый град камней под аккомпанемент завываний высыпавшей на берег озера толпы фавнов обрушился на посёлок.
Нападение было внезапным, и Владимир только успел заметить, что в руках у нападающих были пращи, которыми они вертели над головами, посылая в него снаряд за снарядом. Сработал выработанный на Земле инстинкт. Он упал на землю, несколько раз перекатился через себя и, вскочив, кинулся к хижине. Через секунду он уже держал в руках лук. Свистнула стрела, и один из нападавших рухнул с пронзённой насквозь шеей. Второму стрела впилась в бок, и он завертелся волчком. Фавны замешкались. В это время на них посыпался град стрел, посылаемых Ореадой и её подругами. Оставив на земле человек десять убитыми, фавны обратились в бегство.
Кроме погибшей у берега озера, две женщины были легко ранены. Одной камень повредил плечо, содрав кусок кожи, у другой на излёте попал в грудь и сломал ребро. Пока Владимир оказывал им помощь, остальные женщины, вооружившись копьями, прикончили раненых фавнов. Все это произошло так быстро, что Владимиру удалось спасти только одного из них, но и тот был близок к смерти. Он успел повернуться, когда Ореада занесла над ним копьё, и оно вместо того чтобы поразить его в сердце, вонзилось в живот. Фавн был ещё в сознании, когда Владимир подбежал к ним и вырвал у Ореады занесённое для второго удара копьё. Жестокость женщин не удивила его, так как из рассказов Ореады он знал обычаи племён лапифов убивать раненых и пленных врагов. Лапифы не знали рабства и пленников обычно уничтожали. Если пленник был лапифом, его хоронили в роще священных деревьев и во второй жизни этот лапиф становился членом племени. Если же пленником был кентавр, его труп сжигали.
– Спроси у него, откуда у них это? – он протянул Ореаде подобранную на песке пращу. Насколько знал Владимир, лапифам не было знакомо такое оружие.
Фавн молчал и в ответ на вопрос Ореады презрительно отвернулся.
– Он не хочет говорить, – заключила Ореада.
– Тогда скажи ему, что его труп я сожгу!
– Ты это сделаешь? – ужаснулась Ореада.
– Клянусь, что сделаю!
Ореада перевела сказанное лапифу. Тот задрожал и стал быстро говорить. Ореада выслушала и перевела Владимиру:
– Их научил Игорь.
– Игорь? – вскричал Владимир. – Не может быть! Спроси его ещё раз!
Но фавн был уже мёртв.
Итак, Игорь, его старый боевой товарищ, стал на сторону фавнов и не только стал, но и научил их делать оружие. Владимир, правда, не видел Игоря среди нападающих, но это не меняло дела.
Убитых похоронили тут же. Лапифы спокойно относились к смерти. Смерть не была смертью в обычном понимании этого слова. Она не несла за собой небытия, которое так ужасает все мыслящее, понимающее ужас НИЧТО. Для них смерть была только преддверием новой жизни, причём, в новой жизни память частично сохраняла то, что было до этого и прошлом. Никто, правда, не знал, как далеко это прошлое. Память Ореады хранила воспоминания о двух или более прошлых. В одном из них были вспышки молний, могучие воины на грохочущих колесницах, вереницы связанных пленниц. Второе осталось ещё более туманным. Она только помнила, что в панике бежала по полю, а за ней гнался кентавр. Потом все обрывалось. Какое прошлое было раньше, какое позже – она не могла сказать. Другие женщины, жившие с ним в посёлке, теперь, как и Ореада, вступившие с ним в мысленный контакт, тоже хранили в памяти смутные отрывки минувших жизней. Никто из них не мог сказать, как давно это было. Судя по рассказу Ореады, она жила во времена посещения планеты титанами. Лапифы хранили в памяти предания об этих посещениях. Титаны захватывали в плен женщин и мужчин и увозили их куда-то на грохочущих и извергающих пламя машинах. Похищенные уже никогда не возвращались к племени.
– Как вы думаете, – обратился Владимир к женщинам, – почему фавны напали на нас? – Они только что вышли из воды озера, где смывали с себя следы крови, и теперь отдыхали, лёжа на прибрежном песке. Выстиранную одежду развесили на ветках деревьев. Все как-то произошло само собой, и Владимир, сам того не замечая, перестал стесняться собственной наготы и наготы лежащих рядом с ним на песке молодых женщин. Правда, некоторым из этих «молодых» было лет по пятьсот, но, глядя на их гибкие и стройные тела, ни за что нельзя было это принимать всерьёз.
Женщины быстро заговорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Ну и что?
– А то… а впрочем, что с тобой говорить? Оставайся здесь, если ты так хочешь. Может быть, это даже лучше. Во всяком случае, ты не будешь портить своей постной физиономией настроение другим.
Он взял лук, колчан с десятком стрел и направился в свой посёлок, но, отойдя шагов на десять, повернулся и, кивнув на столпившихся у входа женщин, подруг Ореады, насмешливо спросил:
– Этих-то ты не обижаешь?
– Ладно, иди, иди и не беспокойся ни за меня, ни за них, – настроение у Владимира окончательно испортилось. Он понял, что это разрыв. Ему вдруг захотелось догнать и вернуть Игоря, но он не сделал ни шага. Игорь как будто чувствовал это. Он остановился, подождал немного, но, не дождавшись, медленно пошёл по тропе вдоль берега озера и вскоре исчез среди деревьев.
Владимир впервые почувствовал, что он в чем-то не прав. К нему подошла Ореада.
– Твой друг говорил правду, – тихо, как бы извиняясь, произнесла она. – Прости меня, – продолжала она, – но ты действительно обижаешь моих подруг.
– Чем? – сделал вид, что не понимает её, Владимир.
– Ты сам знаешь. Неужели тебе надо объяснять? Посмотри, это самые красивые женщины нашего племени.
– Я вижу. Не пойму только, почему они решили переселиться с нами.
– Я же тебе объясняла, что если дело дойдёт до большой жертвы, то изберут их, как самых красивых. Но если ты будешь обижать их, то после того, как будет принесена большая жертва, они вернутся в посёлок к другим. Они мне это уже говорили. Мне будет одиноко без них. Прошу тебя, не обижай моих подруг.
– О, Господи! Да не думаю я их обижать! Так и скажи им!
– Правда? – обрадовалась Ореада и, оставив его одного, направилась к женщинам.
После этого разговора мир в маленьком посёлке был восстановлен, но ненадолго.
Фавны напали рано утром. Владимир только что вышел из хижины и направился на берег озера, чтобы умыться. Бывшая с ним этой ночью женщина опередила его и, весело смеясь, побежала к берегу. У самой воды, как бы споткнувшись, упала и застыла на прибрежном песке лицом вниз. Владимир, не понимая ещё, что произошло, подбежал к ней. Все лицо у женщины было залито кровью. Увесистый камень попал ей в висок и проломил череп. Смерть наступила сразу же, не успев даже погасить на её лице улыбку. Тут же над головой Владимира просвистел ещё один камень, и следом за ним целый град камней под аккомпанемент завываний высыпавшей на берег озера толпы фавнов обрушился на посёлок.
Нападение было внезапным, и Владимир только успел заметить, что в руках у нападающих были пращи, которыми они вертели над головами, посылая в него снаряд за снарядом. Сработал выработанный на Земле инстинкт. Он упал на землю, несколько раз перекатился через себя и, вскочив, кинулся к хижине. Через секунду он уже держал в руках лук. Свистнула стрела, и один из нападавших рухнул с пронзённой насквозь шеей. Второму стрела впилась в бок, и он завертелся волчком. Фавны замешкались. В это время на них посыпался град стрел, посылаемых Ореадой и её подругами. Оставив на земле человек десять убитыми, фавны обратились в бегство.
Кроме погибшей у берега озера, две женщины были легко ранены. Одной камень повредил плечо, содрав кусок кожи, у другой на излёте попал в грудь и сломал ребро. Пока Владимир оказывал им помощь, остальные женщины, вооружившись копьями, прикончили раненых фавнов. Все это произошло так быстро, что Владимиру удалось спасти только одного из них, но и тот был близок к смерти. Он успел повернуться, когда Ореада занесла над ним копьё, и оно вместо того чтобы поразить его в сердце, вонзилось в живот. Фавн был ещё в сознании, когда Владимир подбежал к ним и вырвал у Ореады занесённое для второго удара копьё. Жестокость женщин не удивила его, так как из рассказов Ореады он знал обычаи племён лапифов убивать раненых и пленных врагов. Лапифы не знали рабства и пленников обычно уничтожали. Если пленник был лапифом, его хоронили в роще священных деревьев и во второй жизни этот лапиф становился членом племени. Если же пленником был кентавр, его труп сжигали.
– Спроси у него, откуда у них это? – он протянул Ореаде подобранную на песке пращу. Насколько знал Владимир, лапифам не было знакомо такое оружие.
Фавн молчал и в ответ на вопрос Ореады презрительно отвернулся.
– Он не хочет говорить, – заключила Ореада.
– Тогда скажи ему, что его труп я сожгу!
– Ты это сделаешь? – ужаснулась Ореада.
– Клянусь, что сделаю!
Ореада перевела сказанное лапифу. Тот задрожал и стал быстро говорить. Ореада выслушала и перевела Владимиру:
– Их научил Игорь.
– Игорь? – вскричал Владимир. – Не может быть! Спроси его ещё раз!
Но фавн был уже мёртв.
Итак, Игорь, его старый боевой товарищ, стал на сторону фавнов и не только стал, но и научил их делать оружие. Владимир, правда, не видел Игоря среди нападающих, но это не меняло дела.
Убитых похоронили тут же. Лапифы спокойно относились к смерти. Смерть не была смертью в обычном понимании этого слова. Она не несла за собой небытия, которое так ужасает все мыслящее, понимающее ужас НИЧТО. Для них смерть была только преддверием новой жизни, причём, в новой жизни память частично сохраняла то, что было до этого и прошлом. Никто, правда, не знал, как далеко это прошлое. Память Ореады хранила воспоминания о двух или более прошлых. В одном из них были вспышки молний, могучие воины на грохочущих колесницах, вереницы связанных пленниц. Второе осталось ещё более туманным. Она только помнила, что в панике бежала по полю, а за ней гнался кентавр. Потом все обрывалось. Какое прошлое было раньше, какое позже – она не могла сказать. Другие женщины, жившие с ним в посёлке, теперь, как и Ореада, вступившие с ним в мысленный контакт, тоже хранили в памяти смутные отрывки минувших жизней. Никто из них не мог сказать, как давно это было. Судя по рассказу Ореады, она жила во времена посещения планеты титанами. Лапифы хранили в памяти предания об этих посещениях. Титаны захватывали в плен женщин и мужчин и увозили их куда-то на грохочущих и извергающих пламя машинах. Похищенные уже никогда не возвращались к племени.
– Как вы думаете, – обратился Владимир к женщинам, – почему фавны напали на нас? – Они только что вышли из воды озера, где смывали с себя следы крови, и теперь отдыхали, лёжа на прибрежном песке. Выстиранную одежду развесили на ветках деревьев. Все как-то произошло само собой, и Владимир, сам того не замечая, перестал стесняться собственной наготы и наготы лежащих рядом с ним на песке молодых женщин. Правда, некоторым из этих «молодых» было лет по пятьсот, но, глядя на их гибкие и стройные тела, ни за что нельзя было это принимать всерьёз.
Женщины быстро заговорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114