Оно и понятно. За восемь лет, что наша группа вела расследование дела о коррупции, домашние попривыкли ко всяческим неприятностям.
Вместе с охранниками я вышел на улицу. Там нас ждал «жигулёнок» с госномером 60-33 ММЗ. Перед тем как сесть в машину, я увидел пенсионерку из нашего подъезда. Она поняла всё без слов. Вижу нервно задрожали губы, по щекам потекли слёзы. Чтобы хоть как-то разрядить гнетущее безмолвие, морально поддержать её, а может и себя тоже, я подчёркнуто уверенно и бодро сказал соседке, что ничего особенного не происходит, просто пришли новоявленные фашисты, наводят свой порядок, который долго не продержится. Мне предложили сесть на заднее сиденье, по бокам устроились оперативники. Всё делалось по правилам, предусмотренным в соответствующих инструкциях. Сопровождающий нас молодой участковый инспектор милиции, понурив голову, остался стоять на тротуаре.
За рулём сидел четвёртый оперативник, участия в аресте не принимавший. Он что-то нервничал, время от времени меряя меня презрительным взглядом. Чувствую, как закипает злость:
– Ну, что смотришь, непонятно кого поймали? Главаря. Вы же сегодня одних главарей берёте, пытаясь таким образом обезглавить всё демократическое движение страны.
– А вы что, считаете себя главарём?
– Не только я, но и ваше ведомство тоже, раз приехали арестовывать.
После этого обмена «любезностями» я поинтересовался, куда всё-таки меня везут. Ответили: в военную комендатуру Москвы. Однако через некоторое время мы оказались на окраине города. Дорога вела в сторону Балашихи. Я заявил, что не знаю, с кем имею дело, куда и зачем меня везут. А ,может, рядом со мной какие-нибудь рэкетиры, хотя очень подозреваю, что так беспардонно могут вести себя только люди с Лубянки. Не желая накалять и без того гнетущую ситуацию, старший оперативник сообщил, что вскоре меня доставят в штаб, сдадут начальству, которому я буду обязан давать соответствующие пояснения. На вопросы о том, что за штаб и с каким начальством предстоит объясняться, ответа не последовало. Я замолчал и уставился в окно.
Политбеседа в солдатской казарме
День 19 августа выдался солнечным. Если бы не усиленные наряды милиции и военные патрули на перекрёстках, ничего особенного вроде бы и не происходило. По обе стороны шоссейной дороги спешили куда-то по своим делам сельские жители. Чувствовалось, что они далеки от происходящих событий и заняты своими повседневными проблемами. Вскоре мы проехали Медвежьи озёра и свернули влево на просёлок. Проехав два-три километра в сторону от главной шоссейной дороги, оказались у ворот какой-то воинской части. Сидящий рядом с водителем охранник вышел из машины, поговорил с дежурным КПП и с недовольным видом вернулся. Явно произошло какое-то замешательство. По всему видно было, что конвоиры озабочены вопросом, что делать и куда дальше ехать. Кто-то из них в сердцах бросил: «Давай дальше, может там». «Так-так,– подумал я,– значит у путчистов не всё ладится, если не отработаны даже мелкие организационные моменты». По опыту я знал, что если чекисты за что-то берутся, то, как правило, проводят скрупулёзную предварительную подготовку акции, не упуская даже мельчайших деталей. А сейчас, как-никак, совершается государственный переворот, и такие ляпсусы. Взяли живьём «врага народа» и не знают, куда его упрятать. Есть над чем подумать. И сделать первый утешительный вывод: закрутившаяся машина переворота буксует.
Мы проехали километра два и остановились у проходной ещё одной воинской части. Всё опять началось с переговоров, но на этот раз открылись железные ворота, и мы въехали на территорию военного городка. Проехали плац и остановились у входа в штаб воздушно-десантной бригады. Вышли армейские офицеры и с ними человек в штатском. Воспользовавшись паузой, решил выкурить сигарету и заодно выяснить, куда меня поместят:
– Ну, господа офицеры, позвольте перед заходом в камеру покурить на свежем воздухе.
Старший офицер с погонами полковника смутился, вынул из кармана пачку сигарет и закурил первым. Поговорили о том, о сём и направились ко второму подъезду. На лестничной клетке первого этажа нас встретили два автоматчика. Та же картина на втором и третьем этажах. Значит дело серьёзное, если только в одном подъезде выставлено шесть автоматчиков. Меня провели через пустую, коек на пятьдесят, солдатскую казарму в ленинскую комнату, где стояло с десяток таких же аккуратно заправленных коек. На стенах наскоро переоборудованной в казарму ленинской комнаты все атрибуты коммунистической пропаганды: стенды, красные флажки, вымпелы, обязательства по социалистическому соревнованию и прочий идеологический хлам.
Вместе со мной в ленинскую комнату вошли полковник и человек в штатском.
– Господа, пардон, товарищи, – обратился я к ним, – вы хотя бы представились. Любопытно всё-таки узнать, кто будет решать мою участь.
Первым представился военный, сообщив, что он является командиром воздушно-десантной бригады. Внешне полковник производил благоприятное впечатление: высокого роста, крупного телосложения, подтянутый, бравый офицер, который всем своим уверенным видом подчёркивал, что он – профессионал и дело своё любит.
В разговор вступил молчавший до того штатский, и начался спектакль. Для начала он предложил мне сесть. Я ответил старой, всем известной шуткой:
– Сесть ещё успею.
– Тогда сяду я.
– А вот это непременно случится. Но всё-таки хотелось бы знать, с кем приходится иметь дело. Взглянуть хотя бы на документ, удостоверяющий вашу личность.
– Ну что вы, что вы, Тельман Хоренович, это не секрет, я вам представлюсь: заместитель начальника управления контрразведки, полковник КГБ Чайка Геннадий Павлович.
Собеседник нехотя вынул из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение и передал мне.
Я повторил свои претензии и спросил, кто же будет нести ответственность за незаконный арест союзного и республиканского депутата. На что кагэбешник без тени смущения заявил, что впервые слышит о моём аресте. Что касается его появления на территории войсковой части, то это чистая случайность: был в отпуске и заглянул в часть.
– Полковник, кончайте валять дурака. Ваши люди привели меня сюда,сдали вам, а вы талдычите, что оказались здесь случайно.
– Уверяю вас, что КГБ к вашему аресту не имеет никакого отношения.
– Вы напоминаете своих подчинённых, которые, арестовывая меня, тряслись как осиновый лист, ибо ведали, что творят беззаконие.
– Тельман Хоренович, вас арестовали военные, они же будут заниматься вами.
От такой наглости командира войсковой части аж передёрнуло. Но виду он не подал и лишь спокойно заметил, что военные не принимали участия в моём аресте и не намерены заниматься моими делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Вместе с охранниками я вышел на улицу. Там нас ждал «жигулёнок» с госномером 60-33 ММЗ. Перед тем как сесть в машину, я увидел пенсионерку из нашего подъезда. Она поняла всё без слов. Вижу нервно задрожали губы, по щекам потекли слёзы. Чтобы хоть как-то разрядить гнетущее безмолвие, морально поддержать её, а может и себя тоже, я подчёркнуто уверенно и бодро сказал соседке, что ничего особенного не происходит, просто пришли новоявленные фашисты, наводят свой порядок, который долго не продержится. Мне предложили сесть на заднее сиденье, по бокам устроились оперативники. Всё делалось по правилам, предусмотренным в соответствующих инструкциях. Сопровождающий нас молодой участковый инспектор милиции, понурив голову, остался стоять на тротуаре.
За рулём сидел четвёртый оперативник, участия в аресте не принимавший. Он что-то нервничал, время от времени меряя меня презрительным взглядом. Чувствую, как закипает злость:
– Ну, что смотришь, непонятно кого поймали? Главаря. Вы же сегодня одних главарей берёте, пытаясь таким образом обезглавить всё демократическое движение страны.
– А вы что, считаете себя главарём?
– Не только я, но и ваше ведомство тоже, раз приехали арестовывать.
После этого обмена «любезностями» я поинтересовался, куда всё-таки меня везут. Ответили: в военную комендатуру Москвы. Однако через некоторое время мы оказались на окраине города. Дорога вела в сторону Балашихи. Я заявил, что не знаю, с кем имею дело, куда и зачем меня везут. А ,может, рядом со мной какие-нибудь рэкетиры, хотя очень подозреваю, что так беспардонно могут вести себя только люди с Лубянки. Не желая накалять и без того гнетущую ситуацию, старший оперативник сообщил, что вскоре меня доставят в штаб, сдадут начальству, которому я буду обязан давать соответствующие пояснения. На вопросы о том, что за штаб и с каким начальством предстоит объясняться, ответа не последовало. Я замолчал и уставился в окно.
Политбеседа в солдатской казарме
День 19 августа выдался солнечным. Если бы не усиленные наряды милиции и военные патрули на перекрёстках, ничего особенного вроде бы и не происходило. По обе стороны шоссейной дороги спешили куда-то по своим делам сельские жители. Чувствовалось, что они далеки от происходящих событий и заняты своими повседневными проблемами. Вскоре мы проехали Медвежьи озёра и свернули влево на просёлок. Проехав два-три километра в сторону от главной шоссейной дороги, оказались у ворот какой-то воинской части. Сидящий рядом с водителем охранник вышел из машины, поговорил с дежурным КПП и с недовольным видом вернулся. Явно произошло какое-то замешательство. По всему видно было, что конвоиры озабочены вопросом, что делать и куда дальше ехать. Кто-то из них в сердцах бросил: «Давай дальше, может там». «Так-так,– подумал я,– значит у путчистов не всё ладится, если не отработаны даже мелкие организационные моменты». По опыту я знал, что если чекисты за что-то берутся, то, как правило, проводят скрупулёзную предварительную подготовку акции, не упуская даже мельчайших деталей. А сейчас, как-никак, совершается государственный переворот, и такие ляпсусы. Взяли живьём «врага народа» и не знают, куда его упрятать. Есть над чем подумать. И сделать первый утешительный вывод: закрутившаяся машина переворота буксует.
Мы проехали километра два и остановились у проходной ещё одной воинской части. Всё опять началось с переговоров, но на этот раз открылись железные ворота, и мы въехали на территорию военного городка. Проехали плац и остановились у входа в штаб воздушно-десантной бригады. Вышли армейские офицеры и с ними человек в штатском. Воспользовавшись паузой, решил выкурить сигарету и заодно выяснить, куда меня поместят:
– Ну, господа офицеры, позвольте перед заходом в камеру покурить на свежем воздухе.
Старший офицер с погонами полковника смутился, вынул из кармана пачку сигарет и закурил первым. Поговорили о том, о сём и направились ко второму подъезду. На лестничной клетке первого этажа нас встретили два автоматчика. Та же картина на втором и третьем этажах. Значит дело серьёзное, если только в одном подъезде выставлено шесть автоматчиков. Меня провели через пустую, коек на пятьдесят, солдатскую казарму в ленинскую комнату, где стояло с десяток таких же аккуратно заправленных коек. На стенах наскоро переоборудованной в казарму ленинской комнаты все атрибуты коммунистической пропаганды: стенды, красные флажки, вымпелы, обязательства по социалистическому соревнованию и прочий идеологический хлам.
Вместе со мной в ленинскую комнату вошли полковник и человек в штатском.
– Господа, пардон, товарищи, – обратился я к ним, – вы хотя бы представились. Любопытно всё-таки узнать, кто будет решать мою участь.
Первым представился военный, сообщив, что он является командиром воздушно-десантной бригады. Внешне полковник производил благоприятное впечатление: высокого роста, крупного телосложения, подтянутый, бравый офицер, который всем своим уверенным видом подчёркивал, что он – профессионал и дело своё любит.
В разговор вступил молчавший до того штатский, и начался спектакль. Для начала он предложил мне сесть. Я ответил старой, всем известной шуткой:
– Сесть ещё успею.
– Тогда сяду я.
– А вот это непременно случится. Но всё-таки хотелось бы знать, с кем приходится иметь дело. Взглянуть хотя бы на документ, удостоверяющий вашу личность.
– Ну что вы, что вы, Тельман Хоренович, это не секрет, я вам представлюсь: заместитель начальника управления контрразведки, полковник КГБ Чайка Геннадий Павлович.
Собеседник нехотя вынул из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение и передал мне.
Я повторил свои претензии и спросил, кто же будет нести ответственность за незаконный арест союзного и республиканского депутата. На что кагэбешник без тени смущения заявил, что впервые слышит о моём аресте. Что касается его появления на территории войсковой части, то это чистая случайность: был в отпуске и заглянул в часть.
– Полковник, кончайте валять дурака. Ваши люди привели меня сюда,сдали вам, а вы талдычите, что оказались здесь случайно.
– Уверяю вас, что КГБ к вашему аресту не имеет никакого отношения.
– Вы напоминаете своих подчинённых, которые, арестовывая меня, тряслись как осиновый лист, ибо ведали, что творят беззаконие.
– Тельман Хоренович, вас арестовали военные, они же будут заниматься вами.
От такой наглости командира войсковой части аж передёрнуло. Но виду он не подал и лишь спокойно заметил, что военные не принимали участия в моём аресте и не намерены заниматься моими делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104