В конце концов это кончилось печально. И когда случилась чернобыльская авария, я считаю, с этого времени и моя жизнь начала кончаться, и творческая жизнь».
Перед этим он рассказывал, что его силком заставили быть президентом Академии. Возможно. Нельзя было отказаться. А с должности директора института можно было уйти? От других постов отказаться можно было? Что можно делать на нивах десяти-пятнадцати постов и должностей? Только жать, где не пахал, не сеял.
Академик В.А. Легасов.
Согласен, правило о мёртвых или хорошо или ничего, надо соблюдать. Но всё же не вижу большого греха, поскольку сам академик его не придерживался. Операторы, которых он обвинял, подписывая заключение правительственной комиссии, к тому времени уже умерли. Тем же самым он занимался и в качестве главы советских специалистов – информаторов МАГАТЭ.
Не хочу говорить о работе В.А. Легасова по ликвидации последствий аварии. В последнее время появились высказывания об ошибочности некоторых принятых в то время технических решений. Ну, в сильных задним умом недостатка никогда не было, нет и сейчас. Сидя в комфортабельном кабинете, за несколько лет можно и до чего-то полезного додуматься. Ты в экстремальных условиях, за короткий срок прими решения и посмотри потом, все ли они оптимальные. И, кроме того, почему это Легасову надо приписывать неверные решения? Один он, что ли, там был? Велихов был. Или Велихова критиковать опасно? Жив и при власти.
В.А. Легасов по специальности не реакторщик, конкретно энергоблоки он не знал и, верю, конкретно в той круговерти мог не разобраться. В силу характера доверился другим. Но это ни в коей мере не оправдывает и не объясняет его подписи под заключением Правительственной комиссии и деятельности в МАГАТЭ.
Человек широкой эрудиции, он занимался вопросами безопасности производств вообще. При всей специфике химических, нефтяных или атомных предприятий вопросы безопасности имеют и много общего.
Нет, не мог академик В.А. Легасов не понимать, что обвинение персонала в таком взрыве неправомерно. Не мог он не понимать, что если реактор взорвался в самых обычных условиях, без каких-либо природных катаклизмов, следовательно, он не имел права на существование.
Не могут, не должны реакторы взрываться с выбросом громадных количеств радиоактивных веществ в окружающую среду. С сознанием этого, а не понимать он этого никак не мог, должен был естественным путём прийти к вопросу – почему же всё-таки взрыв произошёл? Даже вовсе не разобравшись и не разбираясь в ошибках персонала.
После такого вопроса прямой путь к следующим – отвечал ли реактор принятым нормам ядерной безопасности? Если да, то сами эти нормативы отвечают ли в достаточной степени критериям безопасности? Этих вопросов не возникнуть не могло. Любое расследование аварии проводится с привлечением эксплуатационной и проектной документации, паспортов оборудования. Ничего нового тут нет. И первые же усилия в этом направлении показали бы явные несоответствия реактора ПБЯ и ОПБ. Да за этим не надо было и никуда идти, они есть и в заключении Правительственной комиссии, только нет там ссылки на «Правила», а названы недостатками.
Поэтому я уверен: упоминания о нормативных документах в заключении нет сознательно. И главным ответственным лицом за это является академик Легасов, наряду с председателем комиссии Б.Е. Щербиной. Не Министр же внутренних дел – он за свои дела в комиссии отвечал, а не за технику.
В.А. Легасов никакой личной вины не несёт за реактор РБМК, вообще к его существованию до аварии не имел отношения. Своими подписями он прикрывал чужие грехи, прикрывал сознательно. И не столь уж неожиданно письмо старшего научного сотрудника института: «Легасов – яркий представитель той научной мафии, чьё политиканство вместо руководства наукой привело к Чернобыльской аварии…», о котором пишет в «Правде» В. Губарев. Видимо, не так уж неожиданно и неизбрание в Научно-технический совет института: 100 – за, 129 – против.
На что бросил свой авторитет учёного, кто на него давил? Этого мы не узнаем. Нет, не всемирную славу принёс В.А. Легасову его доклад в Вене на конференции в МАГАТЭ. И он, видимо, понял это.
Хотел бы думать, что ошибался академик, не разобрался в причинах катастрофы, потому что уж больно грустно думать противное.
До чего дожили?! Не могу, не получается. Элементарная логика не даёт. И уход из жизни В.А. Легасова именно в годовщину Чернобыля говорит о том же.
Но я его не к мафии отношу. Этот человек имел совесть. При каких-то обстоятельствах пошёл на жестокий компромисс с совестью и не выдержал. Отбор продолжается. Выбиваются так или этак последние, имеющие человеческие качества.
Доктор А.А. Абагян.
Директор ВНИИАЭС – другие его должности нас не интересуют.
Также был в составе первой комиссии по расследованию причин Чернобыльской аварии. Вместе с заместителем Министра Г.А. Шашариным отказался подписывать акт в составе группы работников Минэнерго, участвовал в написании куда более реалистичного дополнения к акту расследования. Включённый в состав советских специалистов, информировавших мировое сообщество в МАГАТЭ, резко изменил свою позицию. Не знаю уж, по какой причине он это сделал: то ли потому, что Шашарин был к тому времени отстранён от должности и, следовательно, теперь не начальник; то ли «прозрел» и присоединился к большинству. Чего не знаю, того не знаю.
Просто констатирую, что мнение доктора А.А. Абагяна в течение двух месяцев изменилось на противоположное без появления каких-либо дополнительных материалов исследований. За это время только вышел доклад Правительственной комиссии, который А.А. Абагяну новых технических сведений не сообщил, и решение Политбюро, которое никаких технических сведений, естественно, не содержало.
Не стану сопоставлять полностью два документа, приведу лишь один конкретный пример.
– Из дополнения к акту расследования:
п.8. «Вывод из работы А3 по останову двух ТГ не противоречит Техническому Регламенту и Инструкциям, а срабатывание этой защиты не могло предотвратить аварию, … она произошли бы на 35 с раньше».
– Из отчёта в МАГАТЭ (таблица нарушений, допущенных оперативным персоналом):
«Нарушение. Блокировка защиты реактора по сигналу остановки двух ТГ.
Последствия. Потеря возможности автоматической остановки реактора».
Оба документа подписаны А.А. Абагяном: один в мае, другой в июле 1986 г. Предположим, изменилось мнение по данному вопросу, выводы сделаны другие. Как-то можно понять. Но как прикажете, доктор Абагян, понимать два Ваших мнения по блокировке защиты? В регламенте чётко указано, когда она выводится, и никаких кривотолков быть не может.
В журнале, кажется, «Наш современник» доктор сообщает, что они по пять часов в день отвечали на вопросы специалистов и корреспондентов, понемногу проясняется, как они отвечали, как постарались представить персонал мировому сообществу (выражение А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Перед этим он рассказывал, что его силком заставили быть президентом Академии. Возможно. Нельзя было отказаться. А с должности директора института можно было уйти? От других постов отказаться можно было? Что можно делать на нивах десяти-пятнадцати постов и должностей? Только жать, где не пахал, не сеял.
Академик В.А. Легасов.
Согласен, правило о мёртвых или хорошо или ничего, надо соблюдать. Но всё же не вижу большого греха, поскольку сам академик его не придерживался. Операторы, которых он обвинял, подписывая заключение правительственной комиссии, к тому времени уже умерли. Тем же самым он занимался и в качестве главы советских специалистов – информаторов МАГАТЭ.
Не хочу говорить о работе В.А. Легасова по ликвидации последствий аварии. В последнее время появились высказывания об ошибочности некоторых принятых в то время технических решений. Ну, в сильных задним умом недостатка никогда не было, нет и сейчас. Сидя в комфортабельном кабинете, за несколько лет можно и до чего-то полезного додуматься. Ты в экстремальных условиях, за короткий срок прими решения и посмотри потом, все ли они оптимальные. И, кроме того, почему это Легасову надо приписывать неверные решения? Один он, что ли, там был? Велихов был. Или Велихова критиковать опасно? Жив и при власти.
В.А. Легасов по специальности не реакторщик, конкретно энергоблоки он не знал и, верю, конкретно в той круговерти мог не разобраться. В силу характера доверился другим. Но это ни в коей мере не оправдывает и не объясняет его подписи под заключением Правительственной комиссии и деятельности в МАГАТЭ.
Человек широкой эрудиции, он занимался вопросами безопасности производств вообще. При всей специфике химических, нефтяных или атомных предприятий вопросы безопасности имеют и много общего.
Нет, не мог академик В.А. Легасов не понимать, что обвинение персонала в таком взрыве неправомерно. Не мог он не понимать, что если реактор взорвался в самых обычных условиях, без каких-либо природных катаклизмов, следовательно, он не имел права на существование.
Не могут, не должны реакторы взрываться с выбросом громадных количеств радиоактивных веществ в окружающую среду. С сознанием этого, а не понимать он этого никак не мог, должен был естественным путём прийти к вопросу – почему же всё-таки взрыв произошёл? Даже вовсе не разобравшись и не разбираясь в ошибках персонала.
После такого вопроса прямой путь к следующим – отвечал ли реактор принятым нормам ядерной безопасности? Если да, то сами эти нормативы отвечают ли в достаточной степени критериям безопасности? Этих вопросов не возникнуть не могло. Любое расследование аварии проводится с привлечением эксплуатационной и проектной документации, паспортов оборудования. Ничего нового тут нет. И первые же усилия в этом направлении показали бы явные несоответствия реактора ПБЯ и ОПБ. Да за этим не надо было и никуда идти, они есть и в заключении Правительственной комиссии, только нет там ссылки на «Правила», а названы недостатками.
Поэтому я уверен: упоминания о нормативных документах в заключении нет сознательно. И главным ответственным лицом за это является академик Легасов, наряду с председателем комиссии Б.Е. Щербиной. Не Министр же внутренних дел – он за свои дела в комиссии отвечал, а не за технику.
В.А. Легасов никакой личной вины не несёт за реактор РБМК, вообще к его существованию до аварии не имел отношения. Своими подписями он прикрывал чужие грехи, прикрывал сознательно. И не столь уж неожиданно письмо старшего научного сотрудника института: «Легасов – яркий представитель той научной мафии, чьё политиканство вместо руководства наукой привело к Чернобыльской аварии…», о котором пишет в «Правде» В. Губарев. Видимо, не так уж неожиданно и неизбрание в Научно-технический совет института: 100 – за, 129 – против.
На что бросил свой авторитет учёного, кто на него давил? Этого мы не узнаем. Нет, не всемирную славу принёс В.А. Легасову его доклад в Вене на конференции в МАГАТЭ. И он, видимо, понял это.
Хотел бы думать, что ошибался академик, не разобрался в причинах катастрофы, потому что уж больно грустно думать противное.
До чего дожили?! Не могу, не получается. Элементарная логика не даёт. И уход из жизни В.А. Легасова именно в годовщину Чернобыля говорит о том же.
Но я его не к мафии отношу. Этот человек имел совесть. При каких-то обстоятельствах пошёл на жестокий компромисс с совестью и не выдержал. Отбор продолжается. Выбиваются так или этак последние, имеющие человеческие качества.
Доктор А.А. Абагян.
Директор ВНИИАЭС – другие его должности нас не интересуют.
Также был в составе первой комиссии по расследованию причин Чернобыльской аварии. Вместе с заместителем Министра Г.А. Шашариным отказался подписывать акт в составе группы работников Минэнерго, участвовал в написании куда более реалистичного дополнения к акту расследования. Включённый в состав советских специалистов, информировавших мировое сообщество в МАГАТЭ, резко изменил свою позицию. Не знаю уж, по какой причине он это сделал: то ли потому, что Шашарин был к тому времени отстранён от должности и, следовательно, теперь не начальник; то ли «прозрел» и присоединился к большинству. Чего не знаю, того не знаю.
Просто констатирую, что мнение доктора А.А. Абагяна в течение двух месяцев изменилось на противоположное без появления каких-либо дополнительных материалов исследований. За это время только вышел доклад Правительственной комиссии, который А.А. Абагяну новых технических сведений не сообщил, и решение Политбюро, которое никаких технических сведений, естественно, не содержало.
Не стану сопоставлять полностью два документа, приведу лишь один конкретный пример.
– Из дополнения к акту расследования:
п.8. «Вывод из работы А3 по останову двух ТГ не противоречит Техническому Регламенту и Инструкциям, а срабатывание этой защиты не могло предотвратить аварию, … она произошли бы на 35 с раньше».
– Из отчёта в МАГАТЭ (таблица нарушений, допущенных оперативным персоналом):
«Нарушение. Блокировка защиты реактора по сигналу остановки двух ТГ.
Последствия. Потеря возможности автоматической остановки реактора».
Оба документа подписаны А.А. Абагяном: один в мае, другой в июле 1986 г. Предположим, изменилось мнение по данному вопросу, выводы сделаны другие. Как-то можно понять. Но как прикажете, доктор Абагян, понимать два Ваших мнения по блокировке защиты? В регламенте чётко указано, когда она выводится, и никаких кривотолков быть не может.
В журнале, кажется, «Наш современник» доктор сообщает, что они по пять часов в день отвечали на вопросы специалистов и корреспондентов, понемногу проясняется, как они отвечали, как постарались представить персонал мировому сообществу (выражение А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89