.. Не помнишь? И я не помню. А посмотри, как поредели наши ряды! Каково ребятам глядеть на пустые места в столовой, где еще вчера сидели их товарищи?.. Тяжело…
24 апреля, накануне взятия нашими войсками Пиллау, в воздух поднялись практически все исправные самолеты полка: 10 торпедоносцев, 10 топмачтовиков и 3 доразведчика. И на этот раз в воздухе, под прикрытием истребителей, дежурил гидросамолет, готовый спасти подбитые экипажи, если им придется совершить вынужденную посадку на воду. Мы действовали четырьмя группами. Удалось потопить 2 транспорта и 2 быстроходные артиллерийские десантные баржи.
Эти успехи приносили удовлетворение, но к нему неизменно примешивалось и чувство горечи, боль невосполнимых утрат. После возвращения групп с боевого задания несколько самолетных стоянок оставались пустыми. И техники, механики, мотористы, оружейники, опустив головы понуро брели в казарму, понимая, что с теми, кого они час назад провожали в полет, встречи уже не будет.
Исключительное мужество и силу воли проявил летчик младший лейтенант П.Е. Назаренко. При выходе из атаки его ранило осколками в голову и ногу, значительные повреждения получил и самолет. Кровь заливала глаза, управлять машиной пришлось одной рукой и одной ногой. Напрягая последние силы, летчик все же дотянул до аэродрома, но, когда перед посадкой выпустил шасси, вспыхнул пожар. Каким же должно быть самообладание, чтобы управлять горящим самолетом, который в любую минуту мог начать разваливаться в воздухе! «Одного боялся, – рассказывал потом Назаренко, – как бы не потерять сознание. Правой рукой регулировал сектор газа, а штурвал придерживал даже зубами… На земле нужно было еще нажать оба тормоза, а в голове мутнело…»
Как он сумел посадить самолет? Уму не постижимо! Назаренко пришел в себя уже в госпитале, где у него насчитали 32 осколочных ранения!
* * *
А вот для младшего лейтенанта И.Г. Дегтяря вылет в тот день стал последним. Он умело атаковал и потопил быстроходную десантную баржу, но и его «Бостон» был подбит. Летчики-истребители, обеспечивающие наше прикрытие, видели, как самолет Дегтяря перешел в крутое снижение и упал в воду. Видимо, командир экипажа был тяжело ранен или убит – это можно только предполагать.
Не вернулся с боевого задания и экипаж младшего лейтенанта М.К. Мальцева. Наши летчики, бывшие в группе вместе с ним, рассказывали потом, что Мальцев успешно отбомбился по вражескому транспорту, но при выходе из атаки был сбит огнем зенитной артиллерии с кораблей охранения. Торпедоносец взорвался в воздухе.
Героизм, несгибаемое мужество наших летчиков, доходящее до самопожертвования, в те дни никого не удивляло. Мы уже как-то привыкли к этому, это стало нормой. Но мне хочется рассказать об одном эпизоде, когда специалисты наземных служб показали себя настоящими героями.
Во время атаки немецких кораблей в базе Пиллау получил тяжелое ранение летчик младший лейтенант А.А. Бровченко. Теряя последние силы, мужественный пилот все же дотянул до своего аэродрома, но изрешеченный снарядами и пулями самолет в конце пробега загорелся. Машина не остановилась, а в ней уже начал взрываться боекомплект. С громким треском рвались патроны от крупнокалиберных пулеметов, и трассирующие пули, вычерчивая в воздухе огненные хвосты, разлетались по самым непредсказуемым траекториям… Огонь подбирался к бензобакам, нельзя было терять ни секунды. И к самолету со всех стоянок бегом устремились люди. Пренебрегая смертельной опасностью, они вытащили из кабины тяжелораненного Бровченко, раненных и обгоревших штурмана и стрелка-радиста и успели отнести их на безопасное расстояние прежде чем прозвучал взрыв…
Матерям Дегтяря, Мальцева, их штурманов и стрелков-радистов, погибших в боях за Пиллау, было решено, кроме обычных извещений, послать коллективные письма. Победа была близка, это отлично понимали и на фронте, и в тылу, тем горше воспринимались в те дни утраты. Мы отдавали себе отчет в том, что горе матерей безмерно, но надеялись, что наше участие хоть немного поможет почувствовать себя не одинокими в их горе, пережить тяжесть невосполнимой потери. «Вы по праву можете гордиться своим сыном, отдавшим жизнь за счастье нашей Отчизны, – писали летчики. – В лице Вашего сына мы потеряли лучшего боевого товарища и клянемся беспощадно мстить врагу. В наших сердцах будет вечно жить память о Вашем сыне. Его светлый образ будет вдохновлять нас на новые боевые подвиги…»
И летчики твердо держали слово.
Часть 14
Завершающие бои
К концу апреля 1945 года на Балтике оставалось два важных стратегических направления действий советских войск. Одно из них Кольберг – Свинемюнде – Росток. На этом направлении наступали войска 2-го Белорусского фронта, уже занявшие Штеттин и готовившиеся к штурму военно-морской базы врага Свинемюнде. Вторым направлением был Курляндский полуостров, где продолжала упорно сопротивляться группа немецких армий, с питающими ее портами Либава и Виндава. Ей противостояли войска Ленинградского фронта.
Командующие обоими фронтами требовали от командования Краснознаменного Балтийского флота обеспечения флангов своих войск и содействия в ликвидации блокированной группировки.
Народный комиссар Военно-Морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов считал главным первое направление и приказал большую часть авиации и кораблей сосредоточить именно на нем.
С этой целью 29 апреля на аэродром у города Кольберг (ныне город Колобжег в Польской Народной республике) перебазировался и наш 51-й МТАП. Вместе с нами, что называется крыло в крыло, перелетели и наши постоянные спутники в последних боевых атаках летчики 21-го Краснознаменного истребительного авиаполка, которым командовал Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Несколько раньше сюда передислоцировался 7-ой штурмовой авиаполк под командованием дважды Героя Советского Союза подполковник А.Е. Мазуренко, с которым мы тоже очень быстро нашли общий язык.
Аэродром располагался в непосредственной близости от береговой черты, имел две параллельные бетонированные взлетно-посадочные полосы и был в хорошем состоянии. Поспешно отступая, немцы оставили нетронутыми все жилые помещения и успели взорвать лишь ангары. Но это уже не имело для нас существенного значения. Разместились мы на аэродроме с большими удобствами и вскоре Грабштейн с его тесными и сырыми землянками, со слякотью под ногами, с его металлической, фонтанирующей грязью взлетной полосой, возникал в памяти лишь как видение из страшного сна.
Здесь, на немецкой земле, мы могли наблюдать потрясающие картины: все дороги и автострады были забиты беженцами. Измученные женщины и старики везли в детских колясках малышей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
24 апреля, накануне взятия нашими войсками Пиллау, в воздух поднялись практически все исправные самолеты полка: 10 торпедоносцев, 10 топмачтовиков и 3 доразведчика. И на этот раз в воздухе, под прикрытием истребителей, дежурил гидросамолет, готовый спасти подбитые экипажи, если им придется совершить вынужденную посадку на воду. Мы действовали четырьмя группами. Удалось потопить 2 транспорта и 2 быстроходные артиллерийские десантные баржи.
Эти успехи приносили удовлетворение, но к нему неизменно примешивалось и чувство горечи, боль невосполнимых утрат. После возвращения групп с боевого задания несколько самолетных стоянок оставались пустыми. И техники, механики, мотористы, оружейники, опустив головы понуро брели в казарму, понимая, что с теми, кого они час назад провожали в полет, встречи уже не будет.
Исключительное мужество и силу воли проявил летчик младший лейтенант П.Е. Назаренко. При выходе из атаки его ранило осколками в голову и ногу, значительные повреждения получил и самолет. Кровь заливала глаза, управлять машиной пришлось одной рукой и одной ногой. Напрягая последние силы, летчик все же дотянул до аэродрома, но, когда перед посадкой выпустил шасси, вспыхнул пожар. Каким же должно быть самообладание, чтобы управлять горящим самолетом, который в любую минуту мог начать разваливаться в воздухе! «Одного боялся, – рассказывал потом Назаренко, – как бы не потерять сознание. Правой рукой регулировал сектор газа, а штурвал придерживал даже зубами… На земле нужно было еще нажать оба тормоза, а в голове мутнело…»
Как он сумел посадить самолет? Уму не постижимо! Назаренко пришел в себя уже в госпитале, где у него насчитали 32 осколочных ранения!
* * *
А вот для младшего лейтенанта И.Г. Дегтяря вылет в тот день стал последним. Он умело атаковал и потопил быстроходную десантную баржу, но и его «Бостон» был подбит. Летчики-истребители, обеспечивающие наше прикрытие, видели, как самолет Дегтяря перешел в крутое снижение и упал в воду. Видимо, командир экипажа был тяжело ранен или убит – это можно только предполагать.
Не вернулся с боевого задания и экипаж младшего лейтенанта М.К. Мальцева. Наши летчики, бывшие в группе вместе с ним, рассказывали потом, что Мальцев успешно отбомбился по вражескому транспорту, но при выходе из атаки был сбит огнем зенитной артиллерии с кораблей охранения. Торпедоносец взорвался в воздухе.
Героизм, несгибаемое мужество наших летчиков, доходящее до самопожертвования, в те дни никого не удивляло. Мы уже как-то привыкли к этому, это стало нормой. Но мне хочется рассказать об одном эпизоде, когда специалисты наземных служб показали себя настоящими героями.
Во время атаки немецких кораблей в базе Пиллау получил тяжелое ранение летчик младший лейтенант А.А. Бровченко. Теряя последние силы, мужественный пилот все же дотянул до своего аэродрома, но изрешеченный снарядами и пулями самолет в конце пробега загорелся. Машина не остановилась, а в ней уже начал взрываться боекомплект. С громким треском рвались патроны от крупнокалиберных пулеметов, и трассирующие пули, вычерчивая в воздухе огненные хвосты, разлетались по самым непредсказуемым траекториям… Огонь подбирался к бензобакам, нельзя было терять ни секунды. И к самолету со всех стоянок бегом устремились люди. Пренебрегая смертельной опасностью, они вытащили из кабины тяжелораненного Бровченко, раненных и обгоревших штурмана и стрелка-радиста и успели отнести их на безопасное расстояние прежде чем прозвучал взрыв…
Матерям Дегтяря, Мальцева, их штурманов и стрелков-радистов, погибших в боях за Пиллау, было решено, кроме обычных извещений, послать коллективные письма. Победа была близка, это отлично понимали и на фронте, и в тылу, тем горше воспринимались в те дни утраты. Мы отдавали себе отчет в том, что горе матерей безмерно, но надеялись, что наше участие хоть немного поможет почувствовать себя не одинокими в их горе, пережить тяжесть невосполнимой потери. «Вы по праву можете гордиться своим сыном, отдавшим жизнь за счастье нашей Отчизны, – писали летчики. – В лице Вашего сына мы потеряли лучшего боевого товарища и клянемся беспощадно мстить врагу. В наших сердцах будет вечно жить память о Вашем сыне. Его светлый образ будет вдохновлять нас на новые боевые подвиги…»
И летчики твердо держали слово.
Часть 14
Завершающие бои
К концу апреля 1945 года на Балтике оставалось два важных стратегических направления действий советских войск. Одно из них Кольберг – Свинемюнде – Росток. На этом направлении наступали войска 2-го Белорусского фронта, уже занявшие Штеттин и готовившиеся к штурму военно-морской базы врага Свинемюнде. Вторым направлением был Курляндский полуостров, где продолжала упорно сопротивляться группа немецких армий, с питающими ее портами Либава и Виндава. Ей противостояли войска Ленинградского фронта.
Командующие обоими фронтами требовали от командования Краснознаменного Балтийского флота обеспечения флангов своих войск и содействия в ликвидации блокированной группировки.
Народный комиссар Военно-Морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов считал главным первое направление и приказал большую часть авиации и кораблей сосредоточить именно на нем.
С этой целью 29 апреля на аэродром у города Кольберг (ныне город Колобжег в Польской Народной республике) перебазировался и наш 51-й МТАП. Вместе с нами, что называется крыло в крыло, перелетели и наши постоянные спутники в последних боевых атаках летчики 21-го Краснознаменного истребительного авиаполка, которым командовал Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Несколько раньше сюда передислоцировался 7-ой штурмовой авиаполк под командованием дважды Героя Советского Союза подполковник А.Е. Мазуренко, с которым мы тоже очень быстро нашли общий язык.
Аэродром располагался в непосредственной близости от береговой черты, имел две параллельные бетонированные взлетно-посадочные полосы и был в хорошем состоянии. Поспешно отступая, немцы оставили нетронутыми все жилые помещения и успели взорвать лишь ангары. Но это уже не имело для нас существенного значения. Разместились мы на аэродроме с большими удобствами и вскоре Грабштейн с его тесными и сырыми землянками, со слякотью под ногами, с его металлической, фонтанирующей грязью взлетной полосой, возникал в памяти лишь как видение из страшного сна.
Здесь, на немецкой земле, мы могли наблюдать потрясающие картины: все дороги и автострады были забиты беженцами. Измученные женщины и старики везли в детских колясках малышей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47