Но думаешь, людей оставит равнодушными такая проблема? Когда-нибудь они найдут дорогу к звездам и получат ответы на свои вопросы.
Она удивленно смотрела на меня:
— Ты странно говоришь. Почему ты не удовлетворен тем, что имеешь?
— В самой человеческой натуре заложено удивляться, стремиться к чему-то. И слава Богу, что это так. Через желание знать мы и приходим к знаниям.
Я замолчал, взволнованный собственным монологом. Как долго их мир оставался нетронутым, как они постепенно привыкли к тому, что имели, к тому, что их окружало. В Европе все происходило иначе. Многочисленные гавани и порты стали не только воротами для товаров, но и для совершенно новых идей. Люди знакомились, общались и изменялись. Усиление миграции жителей Европы, Азии и Африки формировало новые обычаи, новый образ жизни. Все это шло не плавно. Были войны и беспорядки, но и они несли перемены.
Мы молча стояли рядом. Я — погруженный в свои мысли, она — в свои, река бежала у наших ног. Откуда-то появились низкие серые облака, которые остановились над безмолвной долиной, окруженной холмами и горами. Медленно закружились крупные редкие снежинки, тонкая, нежная пелена повисла над утренней землей.
— Пора идти, — сказал я.
Она повернулась, какое-то мгновение смотрела на меня, но ничего не сказала. Мы пошли обратно вместе, потом она свернула в свою пещеру, а я — в свою.
Прошло несколько дней. Я охотился и обследовал горы в западном направлении. Так я нашел еще одну долину, расположенную выше нашей, куда мы могли отступить, если потребуется. Подыскав укромное местечко, я на всякий случай натаскал туда дров. Такой уж у меня характер — заранее готовиться к возможным, хотя и необязательным трудностям. Теперь, если бы нам пришлось покинуть пещеры, мы уже имели укрытие и дрова для костра. Уходя, я наметил ориентиры и сделал другие заметки, которые можно было найти даже ночью.
Мне понравилась та, верхняя долина, и я рассказал о ней Кеокотаа, сообщив и о пещере, и о топливе.
— Наверное, есть места и получше, но это, по крайней мере, вполне подходящее, — заключил я.
Где-то рядом находился Капата — я не верил, что он отступит. Неподалеку зимовали и коунджерос, но снег продолжал падать, и это вселяло надежду, что они не обнаружат наше пристанище.
В тот день я стал впервые ставить капканы на пушного зверя. Если я когда-нибудь вернусь к цивилизованной жизни, мне понадобятся деньги, а самый надежный источник денег — пушнина. Но мех нам требовался и сейчас. Я опасался, что зима будет долгой.
Кеокотаа охотился каждый день и всегда возвращался с добычей. Чаще всего он ходил один, иногда с кем-нибудь из начи.
Однажды ночью, сидя у костра, он вдруг сообщил:
— Они ищут нас.
Пораженный, я уставился на него:
— Кто?
Он пожал плечами:
— Коунджерос. Капата. Точно не знаю. Кто-то.
— Ты видел следы? В долине?
— Нет, за пределами долины. Я ходил за гору. В деревьях… Среди деревьев, — поправился он, — пять мужчин искали следы.
Похоже, объявился Капата. Едва ли коунджерос полагали, что мы еще здесь, но Капата знал наверняка.
Конечно, новость не прозвучала как гром с ясного неба. Мы понимали, что он ищет нас.
На третий день с начала снегопада я подошел к выходу из пещеры и выглянул наружу. Было бело и тихо. Снег уже не валил, но ветки деревьев опустились под его тяжестью, и, куда ни посмотришь, мир везде стал белым-белым. Я вернулся в пещеру. Кеокотаа спал.
Внезапно мне остро захотелось взять в руки книгу. Я так давно не читал! Может ли человек разучиться читать? Вопрос взволновал меня. От нечего делать я проверил наши запасы мяса. Его хватит надолго, но все равно при возможности охотиться необходимо. Вот бы повстречаться с паснутой, зверем с хоботом, о котором говорил Кеокотаа. Такой длинношерстный слон мог наверное обеспечить нас мясом до самой весны.
Эта мысль позабавила меня. Слоны, о которых я слышал, водились в Индии и Африке, то есть там, где большую часть года очень тепло. Вряд ли слон выжил бы зимой в этой стране, но вообще-то я недостаточно знал о животных, чтобы делать какие-то выводы.
Я стоял у входа в пещеру и оглядывал долину. Но снег пошел снова, и в его круговерти потонули все окрестности.
Не подняться ли нам в долину, расположенную выше? Скоро наступят холода, а топлива у нас не так уж много. Мясо можно взять с собой…
Ичакоми стояла в двух шагах от меня. Она вытянула руку и поймала снежинку. Упав на ладонь, снежинка исчезла. Девушка даже вскрикнула от удивления:
— Она пропала!
— Снежинки иногда быстро тают.
Она взглянула на меня:
— Ты видел снег?
— Его много в горах, а однажды мы охотились далеко на севере. Там снег. Мы вернулись домой.
— Он будет лежать?
— Несколько месяцев. Пять или шесть, — предположил я. — Одни годы холоднее других.
— Это место не подходит для моего народа, — сказала она, — он не примет его.
— Они научатся жить здесь, к тому же тут много дичи. — Я указал на холмы, расположенные на западе. — Они могут затеряться в горах. Там очень красиво.
— Я пойду назад, — решила она.
— А я, вероятно, пойду на запад. А то останусь здесь, на краю равнины.
До сих пор такой вариант мне даже не приходил в голову, но тут я решил, что останусь. Найду место где-то у подножия гор и останусь.
Для меня, который всегда мечтал путешествовать, такой поворот получался странным. Глупая мысль! Она, конечно, уйдет. Я не сомневался в этом. Однако мысль не покидала меня.
— Здесь? — Она посмотрела вокруг. — Но ты один! Здесь никого не будет!
Я пожал плечами:
— Мне часто приходится жить одному. Это в моем характере.
— Но тебе понадобится женщина!
— В свое время найду. — Я улыбнулся. — Может, даже из племени коунджерос. Или ачо, как у Кеокотаа. — Глаза ее стали холодны. Она взглянула на меня и отвернулась. — Мужчинам-индейцам женщины нужны для того, чтобы обрабатывать шкуры. После охоты у них много работы, но я привык все делать сам. Во время этого путешествия я сам шил себе мокасины, а потребуется — сошью и гетры, и куртку. А женюсь я только ради любви.
— Любовь? Что такое любовь?
Это было то, о чем я ничего не знал, но о чем много думал.
Слишком много для мужчины, который не собирался иметь дело с женщиной… пока.
— Понимаешь, между мужчиной и женщиной бывает что-то такое, что трудно объяснить… чувства… Общие интересы… совместные путешествия… это…
Внезапно объявился Кеокотаа.
— Кто-то идет! — сказал он.
Встав между деревьями, я увидел их.
Двое мужчин стояли у ручья и смотрели в нашу сторону.
Глава 18
Мы замерли, зная, что малейшее движение выдаст нас, и надеялись, что дым из пещер не виден. Они несколько минут озирались, потом пересекли реку и исчезли в том направлении, откуда появились.
— Коунджерос, — констатировал Кеокотаа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Она удивленно смотрела на меня:
— Ты странно говоришь. Почему ты не удовлетворен тем, что имеешь?
— В самой человеческой натуре заложено удивляться, стремиться к чему-то. И слава Богу, что это так. Через желание знать мы и приходим к знаниям.
Я замолчал, взволнованный собственным монологом. Как долго их мир оставался нетронутым, как они постепенно привыкли к тому, что имели, к тому, что их окружало. В Европе все происходило иначе. Многочисленные гавани и порты стали не только воротами для товаров, но и для совершенно новых идей. Люди знакомились, общались и изменялись. Усиление миграции жителей Европы, Азии и Африки формировало новые обычаи, новый образ жизни. Все это шло не плавно. Были войны и беспорядки, но и они несли перемены.
Мы молча стояли рядом. Я — погруженный в свои мысли, она — в свои, река бежала у наших ног. Откуда-то появились низкие серые облака, которые остановились над безмолвной долиной, окруженной холмами и горами. Медленно закружились крупные редкие снежинки, тонкая, нежная пелена повисла над утренней землей.
— Пора идти, — сказал я.
Она повернулась, какое-то мгновение смотрела на меня, но ничего не сказала. Мы пошли обратно вместе, потом она свернула в свою пещеру, а я — в свою.
Прошло несколько дней. Я охотился и обследовал горы в западном направлении. Так я нашел еще одну долину, расположенную выше нашей, куда мы могли отступить, если потребуется. Подыскав укромное местечко, я на всякий случай натаскал туда дров. Такой уж у меня характер — заранее готовиться к возможным, хотя и необязательным трудностям. Теперь, если бы нам пришлось покинуть пещеры, мы уже имели укрытие и дрова для костра. Уходя, я наметил ориентиры и сделал другие заметки, которые можно было найти даже ночью.
Мне понравилась та, верхняя долина, и я рассказал о ней Кеокотаа, сообщив и о пещере, и о топливе.
— Наверное, есть места и получше, но это, по крайней мере, вполне подходящее, — заключил я.
Где-то рядом находился Капата — я не верил, что он отступит. Неподалеку зимовали и коунджерос, но снег продолжал падать, и это вселяло надежду, что они не обнаружат наше пристанище.
В тот день я стал впервые ставить капканы на пушного зверя. Если я когда-нибудь вернусь к цивилизованной жизни, мне понадобятся деньги, а самый надежный источник денег — пушнина. Но мех нам требовался и сейчас. Я опасался, что зима будет долгой.
Кеокотаа охотился каждый день и всегда возвращался с добычей. Чаще всего он ходил один, иногда с кем-нибудь из начи.
Однажды ночью, сидя у костра, он вдруг сообщил:
— Они ищут нас.
Пораженный, я уставился на него:
— Кто?
Он пожал плечами:
— Коунджерос. Капата. Точно не знаю. Кто-то.
— Ты видел следы? В долине?
— Нет, за пределами долины. Я ходил за гору. В деревьях… Среди деревьев, — поправился он, — пять мужчин искали следы.
Похоже, объявился Капата. Едва ли коунджерос полагали, что мы еще здесь, но Капата знал наверняка.
Конечно, новость не прозвучала как гром с ясного неба. Мы понимали, что он ищет нас.
На третий день с начала снегопада я подошел к выходу из пещеры и выглянул наружу. Было бело и тихо. Снег уже не валил, но ветки деревьев опустились под его тяжестью, и, куда ни посмотришь, мир везде стал белым-белым. Я вернулся в пещеру. Кеокотаа спал.
Внезапно мне остро захотелось взять в руки книгу. Я так давно не читал! Может ли человек разучиться читать? Вопрос взволновал меня. От нечего делать я проверил наши запасы мяса. Его хватит надолго, но все равно при возможности охотиться необходимо. Вот бы повстречаться с паснутой, зверем с хоботом, о котором говорил Кеокотаа. Такой длинношерстный слон мог наверное обеспечить нас мясом до самой весны.
Эта мысль позабавила меня. Слоны, о которых я слышал, водились в Индии и Африке, то есть там, где большую часть года очень тепло. Вряд ли слон выжил бы зимой в этой стране, но вообще-то я недостаточно знал о животных, чтобы делать какие-то выводы.
Я стоял у входа в пещеру и оглядывал долину. Но снег пошел снова, и в его круговерти потонули все окрестности.
Не подняться ли нам в долину, расположенную выше? Скоро наступят холода, а топлива у нас не так уж много. Мясо можно взять с собой…
Ичакоми стояла в двух шагах от меня. Она вытянула руку и поймала снежинку. Упав на ладонь, снежинка исчезла. Девушка даже вскрикнула от удивления:
— Она пропала!
— Снежинки иногда быстро тают.
Она взглянула на меня:
— Ты видел снег?
— Его много в горах, а однажды мы охотились далеко на севере. Там снег. Мы вернулись домой.
— Он будет лежать?
— Несколько месяцев. Пять или шесть, — предположил я. — Одни годы холоднее других.
— Это место не подходит для моего народа, — сказала она, — он не примет его.
— Они научатся жить здесь, к тому же тут много дичи. — Я указал на холмы, расположенные на западе. — Они могут затеряться в горах. Там очень красиво.
— Я пойду назад, — решила она.
— А я, вероятно, пойду на запад. А то останусь здесь, на краю равнины.
До сих пор такой вариант мне даже не приходил в голову, но тут я решил, что останусь. Найду место где-то у подножия гор и останусь.
Для меня, который всегда мечтал путешествовать, такой поворот получался странным. Глупая мысль! Она, конечно, уйдет. Я не сомневался в этом. Однако мысль не покидала меня.
— Здесь? — Она посмотрела вокруг. — Но ты один! Здесь никого не будет!
Я пожал плечами:
— Мне часто приходится жить одному. Это в моем характере.
— Но тебе понадобится женщина!
— В свое время найду. — Я улыбнулся. — Может, даже из племени коунджерос. Или ачо, как у Кеокотаа. — Глаза ее стали холодны. Она взглянула на меня и отвернулась. — Мужчинам-индейцам женщины нужны для того, чтобы обрабатывать шкуры. После охоты у них много работы, но я привык все делать сам. Во время этого путешествия я сам шил себе мокасины, а потребуется — сошью и гетры, и куртку. А женюсь я только ради любви.
— Любовь? Что такое любовь?
Это было то, о чем я ничего не знал, но о чем много думал.
Слишком много для мужчины, который не собирался иметь дело с женщиной… пока.
— Понимаешь, между мужчиной и женщиной бывает что-то такое, что трудно объяснить… чувства… Общие интересы… совместные путешествия… это…
Внезапно объявился Кеокотаа.
— Кто-то идет! — сказал он.
Встав между деревьями, я увидел их.
Двое мужчин стояли у ручья и смотрели в нашу сторону.
Глава 18
Мы замерли, зная, что малейшее движение выдаст нас, и надеялись, что дым из пещер не виден. Они несколько минут озирались, потом пересекли реку и исчезли в том направлении, откуда появились.
— Коунджерос, — констатировал Кеокотаа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81