— Вы говорили о Мигеле, — сказала она. — Спасибо вам за защиту, иначе его убили бы.
— Ерунда.
— Мы не ожидали этого. Мигель не думал, что ему помогут… потому что он мексиканец.
— Для кого-то это имеет значение, но только не для нас. Когда мы впервые приехали сюда, то есть отец приехал, ему приходилось тяжело, он просто не выжил бы, если бы не помощь соседей — мексиканцев.
— Мы говорили о вас. Мы знаем очень хорошее место. Правда, существует угроза набегов индейцев, но где ее нет?
— Где находится это место?
— Мы вам покажем. Оно лежит на старой тропе наших отцов. И торговцев тоже. Там есть вода, сочная трава, и, по-моему, там можно устроиться без особых затруднений.
— А куда поедете вы?
— Домой. К матери Мигеля и его жене.
— Он не говорил о жене. Я думал, может, вы с Мигелем…
— Нет, сеньор, он женат. Мы вместе выросли и остались друзьями. Он очень хороший брат, сеньор.
— Как мы с Тэпом, — сказал я. — В детстве мы хорошо ладили между собой.
Весь день мы ехали вместе, разговаривая на разные темы. Стадо уверенно шло вперед. К заходу солнца у нас за спиной осталось двенадцать миль.
Возможно, песчаная буря скрыла наши следы. Это могло нам помочь, но ненадолго, потому что в засушливых землях человек привязан к воде, и его следы так же легко найти, как и потерять.
Айра Тилтон подстрелил антилопу, когда мы приближались к нашей последней ночевке на Пекосе. Отсюда мы повернем к ручью Делавэр. Айра привез антилопу в лагерь, и, хотя мяса каждому досталось понемногу, все были довольны.
Нам не хотелось резать своих коров: они понадобятся, когда мы обоснуемся на новом месте. Скот надо будет разводить, часть придется продать, чтобы получить деньги на муку и другое пропитание, необходимое, чтобы продержаться первый год. Ведь мы были небогаты. Все наше имущество — это стадо.
Пламя костра заставило трепетать тени, отбрасываемые фургонами. К костру подошла тетушка Фоули и села рядом с нами. Отблески огня зажгли волосы Кончиты рыжевато-золотистым светом, переливающимся всякий раз, когда она поворачивала голову.
Необычно спокойная в последнее время Роза Сэнди села поближе к Тому. Никто из нас не обвинял ее, потому что все мы хорошо знали, что плоть слаба и грешна.
Отец тоже сидел у костра, тихо переговариваясь с ребятами, его красивое лицо выглядело помолодевшим.
— Мы найдем себе землю, — сказал он, — и устроимся на ней. Мы построим ранчо, которым будем гордиться.
Во всех нас жила надежда, но и страх тоже.
Наконец я поднялся и посмотрел на Кончиту, и она тоже встала. Мы вместе шагнули в темноту. Мигель стоял рядом с фургоном и, когда мы проходили мимо, произнес по-испански: «Vaya con Dios». Идите с Богом.
Меня растолкал Фримен Сквайре, я сел и стал нащупывать шляпу. Было тихо… Звезды скрыли облака, в воздухе чувствовалась сырость. Натянув сапоги, я застегнул оружейный пояс с револьверами.
Не успел я протянуть руку за «паттерсоном», как вдруг вдали на равнине раздался пронзительный вопль, затем целый хор боевых криков команчей и топот коней.
Стадо понесло. Я видел, как Фри Сквайре рванулся наперерез, чтобы завернуть первый ряд бешено мчавшихся животных, но его конь споткнулся, упал, и несущаяся волна обезумевшего скота перехлестнула через него.
А я уже стоял на колене и стрелял.
Индеец на лошади ворвался в лагерь, но я первым же выстрелом снял его с седла и заметил, как выкатился из-под одеял отец и, сидя, выстрелил из ружья.
Через мгновение лагерь озарился вспышками выстрелов, сопровождаемых непрерывным грохотом.
Из-за фургона выскочил Зебони Ламберт, поливая нападающих револьверным свинцом. Какой-то команч попытался смять его лошадью, но Зеб ухватился за индейца, запрыгнул позади него в седло, и они унеслись прочь в темноту.
Человек крупного сложения на серой лошади прыжком прорвался в лагерь — тот самый блондин, который был с Уэббом Холтом в день его смерти. Лошадь задела меня, я покатился, голову засыпало землей, когда в дюйме от меня ударила пуля.
Я снова вскочил и увидел, что отец с окровавленным лицом стреляет с колена так же спокойно, как если бы стрелял на заднем дворе нашего дома. Бен Коул неподвижно лежал на земле. Джим Пур короткими перебежками кинулся к фургонам — вокруг него пули яростно вздымали пыль.
Вдруг я заметил Бада Колдуэлла, который ворвался в центр, развернул коня и готов был напасть на отца. Я выхватил шестизарядник и первой же пулей пробил ему грудь. Он отшатнулся назад, конь его понес, а я развернулся и снова выстрелил с бедра. Бад Колдуэлл упал на землю лицом вниз и медленно перевернулся на спину.
Атака закончилась так же, как началась — неожиданно в тишине.
Крыша одного фургона пылала. Я схватил ведро с водой и выплеснул ее на огонь, затем прыгнул на борт, содрал горящий брезент с рамы и швырнул его на землю. Рядом со мной сухо щелкнула о дерево пуля, и я снова упал на землю.
Стадо пропало. Фримен Сквайре был мертв, Бен Коул тоже.
Все вокруг замерло. Лежа в темноте, я перезарядил револьверы и постарался взглядом отыскать «паттерсон».
Где-то за пределами лагеря послышался тихий стон, затем — тишина. Рукоятка шестизарядника в ладони внушала спокойную уверенность. Позади, в редких береговых зарослях, едва слышно журчала вода.
Но враг еще скрывался в близкой темноте. Я знал это, поэтому не шевелился.
Что случилось с Кончитой? С тетушкой Фоули? Где отец?
Вдалеке прогрохотал гром. Вокруг царила тишина. Вдруг резкий порыв холодного ветра обшарил лагерь, раскидал угли в костре, загремел по земле пустой кружкой.
С величайшей осторожностью я оперся рукой о землю и начал медленно отползать от круга света, отбрасываемого костром.
Опять прокатились раскаты грома, зигзагом сверкнула молния и хлынул дождь — сплошная, подгоняемая ветром завеса воды, моментально затопившая пыльную землю.
В свете следующей молнии я увидел лежащего на спине с широко открытыми глазами отца, затем снова наступила темнота, и слышался лишь гром да плотный шум ливня.
Глава 5
Задыхаясь, я подбежал к отцу. На теле у него виднелись две раны, под ним растекалась лужа крови.
Схватив лежащую рядом с ним винтовку, я вскочил, подбежал к ближайшему фургону и укрылся под ним. Я не знал, выжил ли еще кто-нибудь, но отец умер, а стадо угнали. Все наши надежды пошли прахом, и вдруг я почувствовал ненависть.
Лежа под сомнительной защитой фургона, я попытался продумать свои будущие действия. Что предпримет Сото и его банда? Инстинкт подсказывал побыстрее убираться отсюда, потому что они, конечно же, вернутся и попытаются разграбить фургоны.
Сколько человек погибло? Может быть, там, в темноте, лежит кто-то из наших, тяжело раненный, и не может добраться до лагеря? Если так, я должен найти их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27