Отец оставил на столе мясо и бекон, но Чантри поел совсем немного.
— Я слегка перекусил в горах, — объяснил он.
Я-то знал, что ничего он с собой не брал. Значит, его кто-то накормил. Неужели он встретился с нею?
— Так вы нашли то место? — спросил отец.
— Я провел там большую часть дня, — спокойно ответил Чантри. — И я теперь понимаю, почему оно произвело на Доби такое впечатление. Мой брат очень любил эту землю.
— Удивляюсь, как он нашел его, — сказал отец. — Туда не так-то просто попасть.
— Может, он забрался туда во время охоты, — предположил я.
— Или специально искал, — ответил Чантри.
Тут мы оба посмотрели на него.
— Вы думаете, он знал, что там что-то есть? — спросил я.
— Мой брат знал очень много о самых разных вещах. У него был талант к языкам. Ему достаточно было только услышать новый язык, — так мне рассказывали, — и через несколько дней он уже говорил на нем. По-моему, отправившись на север, он искал место, которое ему кто-то описал. Не думаю, что это было случайно.
— Но почему? — не отставал я.
Он пожал плечами:
— Иногда человеку просто интересно, что происходит вокруг. И почему. Знаешь, Доби, это ведь земли индейцев юта, а к западу и к югу живут навахо. Но даже они пришли сюда лишь в конце первого тысячелетия. С севера. Они были такими же переселенцами, как и мы сейчас. Они отвоевали эти места у тех, кто жил здесь раньше. Всего лишь в нескольких милях к востоку от нас на краю плоскогорья стоят дома-призраки. Так говорят индейцы юта. Ни один белый не видел их, но я в это верю. Кто построил эти дома? Откуда пришли эти люди? Сколько здесь прожили? Кто был здесь самым первым? Сами ли они придумали конструкцию своих домов? Или они строили по образу и подобию других домов, стоящих неизвестно где?
— Вы задали кучу вопросов, — проворчал я. — И все они без ответов.
Он улыбнулся:
— В этом и есть прелесть, Доби. Иногда огромное удовольствие доставляет нам сама попытка найти ответ. И не важно, удастся она или нет.
Отец поставил на стол кофейник, а я сидел будто на иголках, все не решаясь спросить, видел ли он ее. Чантри явно не собирался рассказывать об этом. Я чуть с ума не сошел, глядя, как он сидит себе спокойненько с чашкой кофе и болтает обо всяких пустяках. Наконец я не вытерпел:
— А ее вы видели? Ну, ту девушку?
— И не только видел.
— Значит, вы говорили с ней?
— Примерно час или около того. Мы с ней вместе обедали. Что-то вроде пикника.
Чантри глядел на меня совершенно спокойно. Ну может быть, в его взгляде и была искорка смеха, трудно сказать.
— Ее зовут Марни.
— Она одна из них?
— Не совсем. Она падчерица старого Мака Моуэтта.
Надо было видеть, как дернулся мой отец. Он резко повернулся к Чантри:
— То есть вы хотите сказать, что это люди Мака?
— Да.
Отец выглядел так, будто увидел привидение, встающее из могилы.
— Мак Моуэтт… У него руки в крови, Чантри. Я даже и не думал, что он может оказаться здесь.
— Вы его знаете?
— Знаю. Я знал их всех еще раньше. До войны. Тогда они были грязной шайкой, а уж после войны и совсем превратились в подлых убийц. Как раз тогда, когда к ним присоединились Строун и Фрика.
— Того здоровяка звали Олли Фенелон. А того парня, которого ты, Доби, поколотил, — Уайли.
— Какая она? — невпопад спросил я, не обращая внимания на то, что они говорили о Моуэтте и обо всех них. Я думал только о девушке.
— Она не блондинка, Доби. Волосы вовсе не золотые, и глаза не голубые. Боюсь, тут тебе не повезло.
— Она… безобразна? — спросил я в отчаянии.
— Нет, она очень мила. Очень. Ростом примерно пять футов четыре дюйма, темно-русые волосы и зеленоватые глаза. Приятный цвет лица. Зовут ее Марни Фокс, и она ирландка.
— Сколько ей лет?
— Она старуха, Доби. Ей не меньше двадцати!
Двадцать лет… На четыре года старше меня.
Четыре года! Это много, просто ужасно много! Но я обязан был протестовать.
— Она совсем не старуха!
Мы поговорили еще. Наконец я ушел в свою комнату и лег спать, но заснуть все не мог. Очертания моей мечты словно бы растворялись в туманной дымке. Двадцать лет… Многие женщины выходят замуж гораздо раньше. Однако она хорошенькая. Может быть, даже красивая.
Я тут же принял решение. Я должен увидеть ее своими глазами. Я не видел ни одной женщины больше года.
Однако надо быть поосторожнее. По тому, как вел себя отец, стало ясно, что Мак Моуэтт — это нечто страшное. А о Строуне я и сам много всякого слышал. Он был настоящим убийцей, это уж точно.
Когда он жил в Канзасе, о нем много говорили. Он убил человека около Эйбилина и потом еще одного. В те дни о таких людях всякое рассказывали. Эти истории колесили по всем дорогам. Газет не было, но где бы ты ни остановился, тебе обязательно кто-нибудь да расскажет что-то новенькое. Говорили о тайных тропах, о ганфайтерах, об индейцах и все такое прочее, а еще рассказывали байки о диких мустангах навроде знаменитого Белого Иноходца. Эти истории всякий слышал не по одному разу, и все в разных вариантах. Добавьте сюда еще сказки о злобных быках с точным упоминанием длины их рогов и о тех скачках, которые выигрывал рассказчик.
Дикие лошади Запада были сильными и горячими. Они жили на просторных равнинах совершенно свободно, паслись на вольных пастбищах вдали от источников и время от времени добирались до воды, чтобы напиться и снова умчаться вдаль.
В те дни дикие табуны были огромными. Сотни лошадей паслись вместе, иногда даже тысячи, и среди них встречались неплохие скакуны. И конечно, так не могло продолжаться долго. Охотники за мустангами постоянно гонялись за лучшими лошадьми.
На следующий день я серьезно поговорил с Оуэном Чантри. Оуэн был суровым человеком, он прошел множество дорог и был закален трудностями. Однако в тот раз, когда он прострелил руку тому джентльмену, он мог бы и убить его. Вообще говоря, он и должен был это сделать.
Все это я высказал ему прямо. Он ответил пронзительным взглядом.
— Да, мне следовало сделать это. Но иногда я допускаю ужасные глупости. Мне надо было убить его, потому что кто-нибудь другой все равно это сделает.
Когда же мы остались наедине, он произнес:
— Хорошо, что ты так поступил, Доби. Я говорю о цветах в хижине.
Я залился краской. Никогда бы не подумал, что ему и это известно.
— Я нашел горшок, ну и… Мне показалось, что ей одиноко…
— Ты правильно сделал. — Он помолчал немного, глядя на запад. — Когда ты поедешь туда, Доби, обязательно возьми с собой винтовку и смотри во все глаза. Эти люди опасны.
— Может быть, — ответил я.
Он посмотрел на меня:
— Ты мне не веришь?
— Быть может, они станут поприветливее, ведь… они из ее семьи.
— Это не кровное родство.
— Не важно. Я не собираюсь в них стрелять.
Он опять взглянул на меня и отошел к другому краю веранды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41