Тьорл увидел: его друг, побледневшее лицо которого в обрамлении черной бороды казалось совсем белым, наклонился и убрал меч в ножны.
– Точно в центре, Кив.
Кив снова закрыл глаза, даже не взглянув на поднос. Затем медленно вытер капли пота с лица.
Тьорл смахнул со стола себе в карман три кошелька.
– Иди извинись перед девушкой, Хаук. Теперь-то наши друзья оставят нас в покое.
Кив покачал головой.
– А мне уже некуда сейчас идти.
– Где-нибудь да найдешь себе место. – Тьорл большим пальцем правой руки провел по рукоятке ножа. – Ты уже достаточно выпил сегодня, и в ножи ты уже сыграл; все равно в твоем кошельке ничего нет.
Кив перевел взгляд с ножа Тьорла на руку Хаука, лежавшую на рукояти вложенного в ножны меча. Он готов был начать драку, но его друзья не захотели связываться с Хауком и Тьорлом.
– Пойдем, – сказал один из них мрачно. – Ты проиграл наши деньги, Кив, оставь нам хотя бы головы, а?
Кив облизал губы и осторожно почесал бороду.
– Я думаю, здесь было какое-то мошенничество. Наверняка твоя работа, эльф.
– Нет, – просто ответил Тьорл.
Сапфиры блестели на мече Хаука, словно холодные голубые глаза.
Кив двинулся было к Хауку, но рука его товарища легла на плечо драчуна.
– Плюнь ты на все это, Кив, пойдем отсюда.
Тьорл улыбнулся.
Кив отпихнул стоявший перед ним стул и вышел из таверны. Хаук разжал пальцы, сжимавшие рукоять меча, и пошел через зал вытащить из подноса свой нож.
Гомон в общем зале то затихал, то вновь усиливался. Тьорл снова уселся у стены. Теперь надо было поскорее уходить из города.
Запах пролитого эля смешивался с вонью тряпок, валявшихся под стойкой бара. Сидевшая на стуле Кельда стиснула зубы, с трудом проглотила комок в горле. Она закрыла глаза и снова увидела сверкающее лезвие летящего ножа. Она услышала стон и вдруг осознала: это ее собственный стон. Ее только что чуть не убили! Шум в зале затихал. Тенни, хозяин таверны, что-то сказал мальчишке-уборщику. В чью-то кружку полилась из бочонка струя эля.
Кельда работала в таверне всего две недели, но уже усвоила: нужно сторониться ножей, если они не в ножнах. Тенни не видел ничего особенного в том, что посетители таверны тешат себя игрой в ножи, так же как не увидел ничего из ряда вон выходящего в том, что несколько мгновений назад его помощница сама стала, можно сказать, мишенью.
Наконец она пришла в себя полностью. Кто-то сел рядом, брызнул ей в лицо водой. Обернувшись, она увидела молодого человека – того человека, что метнул в нее нож.
У него на поясе в ножнах был меч. Лицо обветренное, загоревшее; он упал на колени рядом с ней, и Кельда увидела: все лицо его в испарине.
– Прости меня, – сказал он хриплым голосом.
– Но ведь ты рисковал моей жизнью, – ответила она.
Он кивнул:
– Да.
Когда он протянул к ней руку – большую, тяжелую, мозолистую, – Кельда отшатнулась. Он был похож на медведя – приземистый, широкогрудый, с черной бородой. И голубоглазый. Она посмотрела на него, внезапно встревожилась: он заслонял дверь, и она не видела, что творится в общем, зале таверны; будто почувствовав это, парень встал, отошел в сторону.
– Прости меня, – повторил он хрипло.
Кельда прислонилась к двери.
– Оставь же меня, наконец, в покое!
– Вот все и прошло. – Он улыбнулся, губы его слегка дрожали. – Я виноват, что метнул нож в твой поднос.
Кельда вдруг резко повернулась к нему, руки ее сами сжались в кулаки.
– Ты бы так же извинился, если бы я уже была мертва?
Он стоял не двигаясь.
– Но я не промахнулся!
– Но ты рисковал моей жизнью!
Вспыхнув от ярости, она вдруг бросилась на него, стала царапаться; по его щекам потекла кровь. Своими большими руками он схватил ее за запястья, отодвинул се руки подальше от своего лица. И тогда она плюнула ему в глаза.
Он перехватил одной рукой оба ее запястья, свободной рукой вытер лицо, затем вынул меч из ножен. Кельда совсем близко от своих глаз увидела его голубые глаза. Он выпустил ее руки.
– Я еще раз прошу простить меня, Я действительно рисковал твоей жизнью. – Он держал меч обеими руками, как при жертвоприношении; в темной кладовке сапфиры на рукояти мерцали тускло, а клинок отливал кроваво-красным светом.
Кельда испуганно отпрянула.
– Возьми его.
– Я? Нет! Нет, не хочу, мне он не нужен.
– Это мой тебе подарок. – Он ободряюще улыбнулся. – Он был сегодня ставкой в игре. Меч твой: он честно выигран с опасностью для жизни. Для твоей жизни.
– Ты пьян.
Он повернул к ней голову:
– Пьян? Ну разве что немного. Но пьяный или трезвый – я дарю тебе этот меч.
От растерянности она не могла и руку протянуть к оружию, и он положил меч на пол к ее ногам; затем отстегнул от пояса кожаные ножны и положил их рядом с мечом. Не сказав больше ни слова, повернулся и ушел.
Кельда долго смотрела на драгоценные камни, золото и сталь, затем очень осторожно, как будто это был не мертвый металл, а живая змея, обошла меч и вышла в пропахший элем и потом общий зал.
Молодой человек уже ушел из таверны. Его товарищ, эльф, уютно устроившийся у стены, внимательно посмотрел на Кельду и поднял свою. кружку в молчаливом приветствии. Кельда отвела глаза.
Сидевшие за ближайшим к эльфу столом горожане поднялись и вышли – в зал вновь ворвался свежий ветер. За освободившийся стол тут же сел бородатый гном, бросил на пол сумку, снял перевязь с ножнами и положил на стол поближе к себе; затем знаком потребовал кружку эля. Кельда встала за стойку.
Притаившийся около таверны Тенни одноглазый гном был изгоем – он был лишен клана. Он жил в Тейваре, а для всех тейварцев, и прежде всего для гномов Торбардина, гном, лишившийся клана, – это просто пустое место, нечто еще менее значимое, нежели привидение, и, встречаясь с ним, все смотрели на него так, словно вообще не видят его. Без особой необходимости с ним не заговаривали даже его сотоварищи, другие телохранители Рилгара; для них он как бы вовсе не существовал.
Никто не знал, за что этот гном лишился клана, все только строили догадки.
Некоторые полагали, что когда-то он не выполнил какой-то приказ тана, другие – что он в каком-то деле стал действовать исключительно в собственных интересах. Но в чем на самом деле заключалось преступление одноглазого гнома – Рилгар держал это в тайне.
В жилах одноглазого текла кровь магов, и хотя он и не прошел полного курса обучения, но все же знал многое и умел произносить несложные заклинания, и, когда было нужно, Рилгар мог видеть и слышать то, что видит и слышит одноглазый, а его голосом передавать свои приказания.
Одноглазого гнома звали Агус. Среди тейварцев он был известен как Серый Вестник. По Торбардину ходили слухи: Серый Вестник может, ласково улыбаясь в глаза жертве, спокойно перерезать горло кому угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83