Вообще-то правая рука сейчас уже не должна была бы чувствовать никакой боли. И дело тут не в чудесных мазях Кембала – просто эта рука больше никогда ничего не почувствует. Сломанные кости можно срастить. Разорванные мышцы уже никогда не срастутся.
Станах увидел: в глазах дракона вспыхнул злобный желтый свет. Дыхание чудовища участилось, оно напомнило Станаху работу кузнечных мехов. Станах почувствовал: дракон голоден – и это испугало его. Но затем он ощутил: зверь не решается их съесть. Очевидно, Рилгар приказал ему только сторожить пленников, но ни в коем случае не убивать их; вот он и ждет…
Рилгар называл его Темная Ночь. Какое-то время назад сюда приносили для дракона двух козлов и теленка. Станах и сейчас еще ощущал густой запах крови. Среди костей животных на полу валялись и останки тейварского стражника.
Кельда задрожала, чуть шевельнула рукой и снова затихла.
Что-то уж слишком долго лежит она без сознания. Сколько же времени они здесь? Он смутно припомнил, как слуги Тейвара тащили их с Кельдой сюда. А потом провал в памяти – это из-за сонного заклинания Рилгара, ну а во сне время летит быстро. Станах стал вспоминать то, что мог вспомнить…
Рилгар и с ним шесть тейварцев появились из пещеры, как летучие мыши. У стражников в руках были арбалеты, они ждали только одного приказа: стрелять. Но Рилгар не отдал такого приказа. Он велел Станаху и Кельде сойти со спины дракона на землю. Ежесекундно ожидая получить стрелу в грудь, они слезли с драконьей спины.
Три стражника окружили Станаха, едва его нога коснулась земли. Они разоружили кузнеца, затем двое подхватили его под руки и потащили в пещеру, третий шел сзади, наставив арбалет в спину. У входа Станах оглянулся на Кельду, которая еще стояла возле дракона; ее также окружили три стражника.
Вот к ней вплотную подошел Рилгар. Его глаза ярко горели, руки непрестанно двигались, как бы в предвкушении: наконец-то вот сейчас он прикоснется к холодной рукояти Меча Бури.
Стражи крепко заломили Станаху руки за спину. Он застонал, потом снова обернулся – Кельда была уже без Меча.
А Рилгар медленно вынул Меч из ножен, посмотрел на украшенную сапфирами рукоять, затем убрал Меч обратно в ножны.
Станах попытался вычеркнуть из памяти глухой стон Кельды, попытался не услышать снова – в мыслях – свой горестный крик, когда увидел: Рилгар надел на себя пояс с Мечом и улыбнулся. Вспоминать это было невыносимо тяжело…
Словно услышав его мысли, Кельда застонала, ее дыхание на мгновение прервалось. Станах накрыл ее ладонь своей и придвинулся к ней как можно ближе.
– Лит хваер, – прошептал он так тихо, что и сам едва услышал свой голос, – не пугайся. Я здесь, я с тобой.
В пещере было темнее, чем на земле в самую темную ночь, а она, человек, в темноте видеть не умеет. Станах почувствовал, как дрожит ее рука.
Темная Ночь рявкнул и повернул к ним голову: едва он увидел пленников – глаза его блеснули желтым смертоносным светом. Затем дракон с видом полнейшего безразличия отвернулся от них. Когда Кельда услышала скрежет драконьих клыков, она похолодела.
Медленно и осторожно Станах снял свою ладонь с ладони Кельды, но она тотчас снова схватила его за руку. Ее голос был слаб и полон страха:
– Я не… Я ничего не вижу.
– Ничего странного. Здесь совсем темно. Но я рядом. Попробуй-ка сядь.
С трудом, но она смогла сесть, прислонилась к каменной стене и выпрямила ноги.
– Так лучше? Как твоя голова? Готов спорить, болит. – Он старался говорить как можно более беззаботно. – Это от сонного заклинания. Голова болит, как после доброй фляжки гномской водки, верно?
Вновь заворчал в своем логове черный дракон, его чешуя опять зашелестела о камни. Кельда снова задрожала.
– Это дракон, – сказал Станах. Сказал с беззаботностью зайца в волчьей норе. – Но ты не бойся, пока что он не решается нас съесть.
– Где… Где мы?
Станах пожал плечами, хоть Кельда и не могла этого видеть.
– В логове дракона, а он играет роль сторожевой собаки. – Пока ему удавалось сохранять спокойный тон. – Не бойся, мы его не. интересуем.
Верит ли она его словам? Скорее всего, нет.
– Почему здесь так темно?
Станах фыркнул:
– Потому что нет света. Совсем никакого света. Во Внешних Землях всегда есть какой-то свет, даже в самую облачную ночь. Здесь, под землей, света нет совсем, и не будет, если мы его сами не создадим.
– Но… Но ты же видишь, верно?
Темная Ночь вздохнул, из его рта запахло кровью. Станах сразу начал быстро-быстро говорить – надо было успокоить Кельду.
– У всего живого есть свое тепло. У вещей неживых, таких как камни, песок, своего тепла нет, они нагреваются от солнца и потом только сохраняют то тепло, которое они накопили. То, что я вижу, – это тепло, которое отдают живые тела. Все очертания я вижу нечеткими, но всетаки вижу. Я житель подземелий. Ну а люди всегда жили на поверхности земли и в темноте видеть не могут.
Кельда глубоко вздохнула:
– А что будет с нами?
Станах задумался, не зная, что ей сказать. Он покачал головой, но тут же вспомнил, что она ничего не видит.
– Лит хваер, я не знаю. Меч Бури уже у Рилгара. И я не понимаю, почему он нас пока еще не убил.
Кельда долго молчала. Потом сжала руку Станаха. Он уже знал, что она сейчас скажет.
– Тогда… Тогда, значит, Хаук уже мертв.
Кузнец проглотил комок в горле и ничего не ответил.
– Станах, скажи: он мертв?
– Да, – прошептал он. – Хаук мертв.
О, как здесь темно! Станах не мог заглянуть ей в глаза!
– Лит хваер, – прошептал он.
Она уткнулась лицом ему в плечо и заплакала. «Лит хваер» называл он ее. Маленькая сестра. Она лечила его искалеченную руку, она помогла ему, успокаивала его ласково, как сестра.
– Прости меня, – прошептал он. – Кельда, прости меня.
Она отстранилась от него, поникла. Полным слез голосом сказала:
– Это я, да, я убила. его…
Станах услышал ее слова, но не был уверен, правильно ли он их расслышал. Он попытался разглядеть ее лицо, ее глаза, но не увидел ничего, кроме дрожащего пятна красного цвета.
– Кельда, что ты сказала?
– Я должна… Я должна была лучше охранять Меч. – Ее руки, как призрачные птицы, метнулись вверх, закрыли лицо. – Нет. Мне следовало отдать его тебе или Тьорлу. Если бы я сохранила его, если бы ты смог принести его сюда и отдать своему тану… – Она горько вздохнула. – О, Станах! Если бы я не была такой глупой и отдала Меч тебе, Хаук был бы жив!
– Нет, – прошептал Станах. – Нет, Кельда, это не так. Ты делала то, что и должна была делать.
Он обнял Кельду левой рукой, правая рука висела безжизненно.
– Кельда, прости меня. Прости! Смерть Хаука… Нет, его спасение от тебя не зависело. Никогда.
Она вздохнула и покачала головой:
– Но, если бы я…
– Нет, – прошептал он, – нет. Хаук мертв, это верно, но ты никак не могла бы его спасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Станах увидел: в глазах дракона вспыхнул злобный желтый свет. Дыхание чудовища участилось, оно напомнило Станаху работу кузнечных мехов. Станах почувствовал: дракон голоден – и это испугало его. Но затем он ощутил: зверь не решается их съесть. Очевидно, Рилгар приказал ему только сторожить пленников, но ни в коем случае не убивать их; вот он и ждет…
Рилгар называл его Темная Ночь. Какое-то время назад сюда приносили для дракона двух козлов и теленка. Станах и сейчас еще ощущал густой запах крови. Среди костей животных на полу валялись и останки тейварского стражника.
Кельда задрожала, чуть шевельнула рукой и снова затихла.
Что-то уж слишком долго лежит она без сознания. Сколько же времени они здесь? Он смутно припомнил, как слуги Тейвара тащили их с Кельдой сюда. А потом провал в памяти – это из-за сонного заклинания Рилгара, ну а во сне время летит быстро. Станах стал вспоминать то, что мог вспомнить…
Рилгар и с ним шесть тейварцев появились из пещеры, как летучие мыши. У стражников в руках были арбалеты, они ждали только одного приказа: стрелять. Но Рилгар не отдал такого приказа. Он велел Станаху и Кельде сойти со спины дракона на землю. Ежесекундно ожидая получить стрелу в грудь, они слезли с драконьей спины.
Три стражника окружили Станаха, едва его нога коснулась земли. Они разоружили кузнеца, затем двое подхватили его под руки и потащили в пещеру, третий шел сзади, наставив арбалет в спину. У входа Станах оглянулся на Кельду, которая еще стояла возле дракона; ее также окружили три стражника.
Вот к ней вплотную подошел Рилгар. Его глаза ярко горели, руки непрестанно двигались, как бы в предвкушении: наконец-то вот сейчас он прикоснется к холодной рукояти Меча Бури.
Стражи крепко заломили Станаху руки за спину. Он застонал, потом снова обернулся – Кельда была уже без Меча.
А Рилгар медленно вынул Меч из ножен, посмотрел на украшенную сапфирами рукоять, затем убрал Меч обратно в ножны.
Станах попытался вычеркнуть из памяти глухой стон Кельды, попытался не услышать снова – в мыслях – свой горестный крик, когда увидел: Рилгар надел на себя пояс с Мечом и улыбнулся. Вспоминать это было невыносимо тяжело…
Словно услышав его мысли, Кельда застонала, ее дыхание на мгновение прервалось. Станах накрыл ее ладонь своей и придвинулся к ней как можно ближе.
– Лит хваер, – прошептал он так тихо, что и сам едва услышал свой голос, – не пугайся. Я здесь, я с тобой.
В пещере было темнее, чем на земле в самую темную ночь, а она, человек, в темноте видеть не умеет. Станах почувствовал, как дрожит ее рука.
Темная Ночь рявкнул и повернул к ним голову: едва он увидел пленников – глаза его блеснули желтым смертоносным светом. Затем дракон с видом полнейшего безразличия отвернулся от них. Когда Кельда услышала скрежет драконьих клыков, она похолодела.
Медленно и осторожно Станах снял свою ладонь с ладони Кельды, но она тотчас снова схватила его за руку. Ее голос был слаб и полон страха:
– Я не… Я ничего не вижу.
– Ничего странного. Здесь совсем темно. Но я рядом. Попробуй-ка сядь.
С трудом, но она смогла сесть, прислонилась к каменной стене и выпрямила ноги.
– Так лучше? Как твоя голова? Готов спорить, болит. – Он старался говорить как можно более беззаботно. – Это от сонного заклинания. Голова болит, как после доброй фляжки гномской водки, верно?
Вновь заворчал в своем логове черный дракон, его чешуя опять зашелестела о камни. Кельда снова задрожала.
– Это дракон, – сказал Станах. Сказал с беззаботностью зайца в волчьей норе. – Но ты не бойся, пока что он не решается нас съесть.
– Где… Где мы?
Станах пожал плечами, хоть Кельда и не могла этого видеть.
– В логове дракона, а он играет роль сторожевой собаки. – Пока ему удавалось сохранять спокойный тон. – Не бойся, мы его не. интересуем.
Верит ли она его словам? Скорее всего, нет.
– Почему здесь так темно?
Станах фыркнул:
– Потому что нет света. Совсем никакого света. Во Внешних Землях всегда есть какой-то свет, даже в самую облачную ночь. Здесь, под землей, света нет совсем, и не будет, если мы его сами не создадим.
– Но… Но ты же видишь, верно?
Темная Ночь вздохнул, из его рта запахло кровью. Станах сразу начал быстро-быстро говорить – надо было успокоить Кельду.
– У всего живого есть свое тепло. У вещей неживых, таких как камни, песок, своего тепла нет, они нагреваются от солнца и потом только сохраняют то тепло, которое они накопили. То, что я вижу, – это тепло, которое отдают живые тела. Все очертания я вижу нечеткими, но всетаки вижу. Я житель подземелий. Ну а люди всегда жили на поверхности земли и в темноте видеть не могут.
Кельда глубоко вздохнула:
– А что будет с нами?
Станах задумался, не зная, что ей сказать. Он покачал головой, но тут же вспомнил, что она ничего не видит.
– Лит хваер, я не знаю. Меч Бури уже у Рилгара. И я не понимаю, почему он нас пока еще не убил.
Кельда долго молчала. Потом сжала руку Станаха. Он уже знал, что она сейчас скажет.
– Тогда… Тогда, значит, Хаук уже мертв.
Кузнец проглотил комок в горле и ничего не ответил.
– Станах, скажи: он мертв?
– Да, – прошептал он. – Хаук мертв.
О, как здесь темно! Станах не мог заглянуть ей в глаза!
– Лит хваер, – прошептал он.
Она уткнулась лицом ему в плечо и заплакала. «Лит хваер» называл он ее. Маленькая сестра. Она лечила его искалеченную руку, она помогла ему, успокаивала его ласково, как сестра.
– Прости меня, – прошептал он. – Кельда, прости меня.
Она отстранилась от него, поникла. Полным слез голосом сказала:
– Это я, да, я убила. его…
Станах услышал ее слова, но не был уверен, правильно ли он их расслышал. Он попытался разглядеть ее лицо, ее глаза, но не увидел ничего, кроме дрожащего пятна красного цвета.
– Кельда, что ты сказала?
– Я должна… Я должна была лучше охранять Меч. – Ее руки, как призрачные птицы, метнулись вверх, закрыли лицо. – Нет. Мне следовало отдать его тебе или Тьорлу. Если бы я сохранила его, если бы ты смог принести его сюда и отдать своему тану… – Она горько вздохнула. – О, Станах! Если бы я не была такой глупой и отдала Меч тебе, Хаук был бы жив!
– Нет, – прошептал Станах. – Нет, Кельда, это не так. Ты делала то, что и должна была делать.
Он обнял Кельду левой рукой, правая рука висела безжизненно.
– Кельда, прости меня. Прости! Смерть Хаука… Нет, его спасение от тебя не зависело. Никогда.
Она вздохнула и покачала головой:
– Но, если бы я…
– Нет, – прошептал он, – нет. Хаук мертв, это верно, но ты никак не могла бы его спасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83