Что у тебя?
– Сразу четыре паспорта… И билеты в Прагу, вылет в шестнадцать ноль-ноль. – Митя посмотрел на часы. – Вот-вот пропадут.
Он быстро перелистал паспорта. Лизавета смотрела сбоку, но и она сумела разглядеть лица на черно-белых фотографиях. Сам Дагаев, правда, фамилия другая. Потом парень, обритый наголо, – если верить документу из депутатского кармана, его звали Федор Иванович Судейкин. В третьем паспорте неизвестная личность с черными усиками. В четвертом – фотография второго задержанного. То же круглое лицо, те же глаза. В белых полосках на розовом фоне пропечатано: Иванов Михаил Андреевич.
– Ладно, пакуйте клиентов, и к нам, – объявил Горный старшему милицейской группы. – Со своей стороны оформите все, как следует. Отберите показания у свидетелей, и побольше. Чтобы потом не выяснилось, что ангелы катались по газону от полноты чувств, а стволы им подбросили мерзкие провокаторы из РУБОПа.
– А с этим как быть? – Милиционер указал на носилки с Дагаевым.
Горный наклонился над бесчувственным телом в черном пальто, двумя пальцами приоткрыл правый глаз депутата, ухмыльнулся и сказал:
– Этого тоже к нам. Он там быстро придет в себя. Врачи у нас хорошие, оживят.
– Будет сделано.
– Мы поедем сами по себе.
– А нас не подбросите до города? – немедленно поинтересовалась Лизавета. Поймав суровый взгляд Горного, она добавила: – Здесь такси дороговато ловить, выбросите нас возле ближайшего метро. В конце концов…
Горный посмотрел сначала на Лизавету, потом на часы.
– Хорошо, едем.
Снова пошел дождь – противный, мелкий, затяжной. Не апрель, а октябрь. Рубоповский пикапчик аккуратно рассекал лужи.
– До метро не обязательно, – вдруг сказал Горный. – Нам ведь и дальше по пути. Мы на Чайковского.
Лизавета оценила этот акт высокой доброжелательности и решила выжать из ситуации максимум возможного.
– Слушай, а почему вы тут одни на них вышли? У вас же есть всякие силовые отряды, ребята в масках и так далее. Вы их не вызывали?
– Не успели…
– А почему билетов четыре, паспортов тоже, а людей только трое?
– Пока не знаю, – ответил Горный, следя за дорогой. – Вот Дагаев перестанет косить, тогда спросим.
– Он косит?
– Естественно. Такая рана даже комару мимо сердца. А он мужик крепкий.
– И зачем ему это надо?
– Об этом тоже спросим. Скорее всего, думает о дальнейшем житье-бытье. Он, как я понимаю, на встречу с нами не рассчитывал. Угрохали бы Арциева-младшего, и поминай, как звали. Злата Прага, потом, к примеру, Лондон, далее – везде.
– Он что, думал, что такое убийство не заметят? – удивился Сергей.
На этот раз ответил Митя – с подковыркой, но без грубости:
– Не-а, это ведь не Лондон, господин хороший. Стреляли они с глушителем. На автостоянке пусто. Потом Дагаев усадил бы друга на переднее сиденье, стеклышки там темнее крымской ночи. И сидел бы жмурик как миленький сколько надо. А у них рейс через два часа.
– Да, но ведь на стоянке есть охрана!
Тут даже Лизавета фыркнула. Все-таки господин Давыдов очень далек от народа. Она сама до недавнего взрыва была автолюбителем и знала, что единственная задача охраны у шлагбаума – собирать российские дензнаки за постой. За сохранность вверенного имущества, а также за личную безопасность клиентов они ответственности не несут.
– И все-таки почему четыре билета? Может, у них кто на контроле стоял? Где-нибудь возле касс предварительной продажи авиабилетов? – осторожно предположила Лизавета.
– Может, и стоял. Но тогда он слинял и мы его не увидим. Разве что на фотографии в паспорте.
– Почему же вы фотографию милиционерам в Пулково не оставили? Они бы посмотрели за пассажиропотоком. – Сергей сказал это, когда они стояли под красным на светофоре.
Впервые Горный дернул машину, и дернул так, что Лизавета чуть не впилилась носом в спинку переднего сиденья.
– Я смотрю, этот парень понимает в нашем деле больше меня. Может, пойдешь к нам работать? Есть вакансии!
– У меня с биографией напряг. Связи с криминальными структурами плюс возможная вербовка западными спецслужбами… Не пройду мандатную комиссию. Или как это у вас теперь называется?
– Так и называется. – Сунков и Горный переглянулись. – Ну, раз ты такой умный, скажи, что еще нужно сделать?
Сергей ответил не сразу.
– Совет хотите? Совет я дам, только если ты будешь следить за дорогой. А то ты так по-хамски подрезал вон тот «Москвич», что парень уже заработал пятнадцать суток за нецензурные выражения в твой адрес.
– Уникальный человек. Тут тебе и советы по криминалистике, и рекомендации по вождению. Кладезь талантов! Все-таки стоит тебя протащить через мандатную комиссию.
– Спасибо! – Сергей помолчал. – Не знаю, что вы сами планируете, но я бы заглянул на квартиру к этому Дагаеву. Вы знаете, где он живет?
Милиционеры опять переглянулись.
– Хорошая идея. Оперативное мышление чувствуется…
Господин Давыдов комплимент не услышал. Точнее, сделал вид, что не услышал. Но лицо у него стало опять мальчишеским, серые глаза заблестели.
– Ладно. Приехали. Мы вас на Невском высадим! – сказал Горный.
– А к Дагаеву не поедете? – поинтересовалась Лизавета, которую вдруг обуяло смертельное любопытство. Оно-то и делает из человека журналиста. Ее уже не так тянуло домой, она даже забыла, как деревенела от страха, увидев в депутатском зале Дагаева и его спутника. Ей хотелось одного – узнать, что будет дальше.
– Не знаю. Посмотрим на оперативную ситуацию.
– А можно мы с вами? – не унималась девушка.
– Это еще в каком качестве?
– Понятых!
– Если мы таких понятых таскать будем, то Дагаев может даже на адвокатов не разоряться! Дело отошьют по процессуальным мотивам.
– А если без понятых заявитесь, то все будет в порядке? Ордера-то на обыск у вас нет. – Лизавета не специализировалась на криминальной хронике, но азы УК и УПК помнила. – И вообще, нам ничто не мешает поехать за вами следом. Я к тому же потерпевшая, мое присутствие процессуально оправдано, может, я кого опознаю. А господин Давыдов меня сопровождает, потому что иначе у меня может быть нервное потрясение. И вообще, раз мы вам помогли, то имеем право рассчитывать на взаимность, – разнообразные аргументы слетали с ее губ с невероятной скоростью. Но крещендо было нежным. Первым прыснул Митя Сунков, потом расхохотался Горный.
– Теперь понятно, почему наш министр издал внутреннее распоряжение держаться от журналистов подальше, а несанкционированные интервью запретил вообще!
– Значит, возьмете! – Лизавета знала, что точку следует ставить вовремя. А еще она знала, что работающие «на земле» милиционеры относились и к министерскому начальству, и к начальству главка так же, как Иосиф Бродский относился к Евгению Евтушенко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Сразу четыре паспорта… И билеты в Прагу, вылет в шестнадцать ноль-ноль. – Митя посмотрел на часы. – Вот-вот пропадут.
Он быстро перелистал паспорта. Лизавета смотрела сбоку, но и она сумела разглядеть лица на черно-белых фотографиях. Сам Дагаев, правда, фамилия другая. Потом парень, обритый наголо, – если верить документу из депутатского кармана, его звали Федор Иванович Судейкин. В третьем паспорте неизвестная личность с черными усиками. В четвертом – фотография второго задержанного. То же круглое лицо, те же глаза. В белых полосках на розовом фоне пропечатано: Иванов Михаил Андреевич.
– Ладно, пакуйте клиентов, и к нам, – объявил Горный старшему милицейской группы. – Со своей стороны оформите все, как следует. Отберите показания у свидетелей, и побольше. Чтобы потом не выяснилось, что ангелы катались по газону от полноты чувств, а стволы им подбросили мерзкие провокаторы из РУБОПа.
– А с этим как быть? – Милиционер указал на носилки с Дагаевым.
Горный наклонился над бесчувственным телом в черном пальто, двумя пальцами приоткрыл правый глаз депутата, ухмыльнулся и сказал:
– Этого тоже к нам. Он там быстро придет в себя. Врачи у нас хорошие, оживят.
– Будет сделано.
– Мы поедем сами по себе.
– А нас не подбросите до города? – немедленно поинтересовалась Лизавета. Поймав суровый взгляд Горного, она добавила: – Здесь такси дороговато ловить, выбросите нас возле ближайшего метро. В конце концов…
Горный посмотрел сначала на Лизавету, потом на часы.
– Хорошо, едем.
Снова пошел дождь – противный, мелкий, затяжной. Не апрель, а октябрь. Рубоповский пикапчик аккуратно рассекал лужи.
– До метро не обязательно, – вдруг сказал Горный. – Нам ведь и дальше по пути. Мы на Чайковского.
Лизавета оценила этот акт высокой доброжелательности и решила выжать из ситуации максимум возможного.
– Слушай, а почему вы тут одни на них вышли? У вас же есть всякие силовые отряды, ребята в масках и так далее. Вы их не вызывали?
– Не успели…
– А почему билетов четыре, паспортов тоже, а людей только трое?
– Пока не знаю, – ответил Горный, следя за дорогой. – Вот Дагаев перестанет косить, тогда спросим.
– Он косит?
– Естественно. Такая рана даже комару мимо сердца. А он мужик крепкий.
– И зачем ему это надо?
– Об этом тоже спросим. Скорее всего, думает о дальнейшем житье-бытье. Он, как я понимаю, на встречу с нами не рассчитывал. Угрохали бы Арциева-младшего, и поминай, как звали. Злата Прага, потом, к примеру, Лондон, далее – везде.
– Он что, думал, что такое убийство не заметят? – удивился Сергей.
На этот раз ответил Митя – с подковыркой, но без грубости:
– Не-а, это ведь не Лондон, господин хороший. Стреляли они с глушителем. На автостоянке пусто. Потом Дагаев усадил бы друга на переднее сиденье, стеклышки там темнее крымской ночи. И сидел бы жмурик как миленький сколько надо. А у них рейс через два часа.
– Да, но ведь на стоянке есть охрана!
Тут даже Лизавета фыркнула. Все-таки господин Давыдов очень далек от народа. Она сама до недавнего взрыва была автолюбителем и знала, что единственная задача охраны у шлагбаума – собирать российские дензнаки за постой. За сохранность вверенного имущества, а также за личную безопасность клиентов они ответственности не несут.
– И все-таки почему четыре билета? Может, у них кто на контроле стоял? Где-нибудь возле касс предварительной продажи авиабилетов? – осторожно предположила Лизавета.
– Может, и стоял. Но тогда он слинял и мы его не увидим. Разве что на фотографии в паспорте.
– Почему же вы фотографию милиционерам в Пулково не оставили? Они бы посмотрели за пассажиропотоком. – Сергей сказал это, когда они стояли под красным на светофоре.
Впервые Горный дернул машину, и дернул так, что Лизавета чуть не впилилась носом в спинку переднего сиденья.
– Я смотрю, этот парень понимает в нашем деле больше меня. Может, пойдешь к нам работать? Есть вакансии!
– У меня с биографией напряг. Связи с криминальными структурами плюс возможная вербовка западными спецслужбами… Не пройду мандатную комиссию. Или как это у вас теперь называется?
– Так и называется. – Сунков и Горный переглянулись. – Ну, раз ты такой умный, скажи, что еще нужно сделать?
Сергей ответил не сразу.
– Совет хотите? Совет я дам, только если ты будешь следить за дорогой. А то ты так по-хамски подрезал вон тот «Москвич», что парень уже заработал пятнадцать суток за нецензурные выражения в твой адрес.
– Уникальный человек. Тут тебе и советы по криминалистике, и рекомендации по вождению. Кладезь талантов! Все-таки стоит тебя протащить через мандатную комиссию.
– Спасибо! – Сергей помолчал. – Не знаю, что вы сами планируете, но я бы заглянул на квартиру к этому Дагаеву. Вы знаете, где он живет?
Милиционеры опять переглянулись.
– Хорошая идея. Оперативное мышление чувствуется…
Господин Давыдов комплимент не услышал. Точнее, сделал вид, что не услышал. Но лицо у него стало опять мальчишеским, серые глаза заблестели.
– Ладно. Приехали. Мы вас на Невском высадим! – сказал Горный.
– А к Дагаеву не поедете? – поинтересовалась Лизавета, которую вдруг обуяло смертельное любопытство. Оно-то и делает из человека журналиста. Ее уже не так тянуло домой, она даже забыла, как деревенела от страха, увидев в депутатском зале Дагаева и его спутника. Ей хотелось одного – узнать, что будет дальше.
– Не знаю. Посмотрим на оперативную ситуацию.
– А можно мы с вами? – не унималась девушка.
– Это еще в каком качестве?
– Понятых!
– Если мы таких понятых таскать будем, то Дагаев может даже на адвокатов не разоряться! Дело отошьют по процессуальным мотивам.
– А если без понятых заявитесь, то все будет в порядке? Ордера-то на обыск у вас нет. – Лизавета не специализировалась на криминальной хронике, но азы УК и УПК помнила. – И вообще, нам ничто не мешает поехать за вами следом. Я к тому же потерпевшая, мое присутствие процессуально оправдано, может, я кого опознаю. А господин Давыдов меня сопровождает, потому что иначе у меня может быть нервное потрясение. И вообще, раз мы вам помогли, то имеем право рассчитывать на взаимность, – разнообразные аргументы слетали с ее губ с невероятной скоростью. Но крещендо было нежным. Первым прыснул Митя Сунков, потом расхохотался Горный.
– Теперь понятно, почему наш министр издал внутреннее распоряжение держаться от журналистов подальше, а несанкционированные интервью запретил вообще!
– Значит, возьмете! – Лизавета знала, что точку следует ставить вовремя. А еще она знала, что работающие «на земле» милиционеры относились и к министерскому начальству, и к начальству главка так же, как Иосиф Бродский относился к Евгению Евтушенко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96