В углу потрескивал портативный телевизор.
— Я снова по поводу Белогорловой, — сказал Денисов. — Припомните ее последний визит на стоянку.
Сторож выключил телевизор, задумчиво распушил бороду:
— Вроде все сказал.
— Вы говорили, что Белогорлова входила в сторожку.
— Беспременно… — старик с ходу включился в любимую игру с синонимами.
— Массалина эта, — ерничество забавляло его, — которая «Жигуль» у первой жены профессора отсудила, вышла отседа, тут девка твоя вошла…
— Я спрашиваю, — Денисов положил конец его игривому настроению. — Что у нее было при себе? Вспомнили? Ваза?
Старик смутился!
— Разве не сказал в тот раз? Не ваза, не чугунок…
Как бы стеклянные…
— Попросила оставить?
— Ну да. Пусть, мол, полежит до завтра.
— А вы?
Сторож сбил шапку на лоб:
— Штука дорогая. Ты сам подумай! Вдруг разобьют. Народ всякий. Добро бы все мужики…
В сторожке было натоплено, от неплотно прикрытой двери тянуло весенним талым снегом, током просыпающихся почек. В окнах на три стороны, как в трельяже, отражалась немудрая триада: стол, телевизор, лежак, застеленный прокуренным одеялом.
Сквозь щель двери было видно идущий от продмага к школе трамвай.
— Значит, отказались? — спросил Денисов.
— Не согласился, — поправил сторож. — А картон дал! Упаковали как могли. Она сама упаковывала…
«Конечно: на конфетнице отпечатки пальцев преступника… — Денисов встал. Засиживаться теперь было некогда. — По дороге сюда Белогорлова дала ему подержать ладью. Адвокат подсказал…»
Денисов и сам в работе нередко прибегал к нехитрой этой уловке.
«Но где он успел оставить отпечатки? У метро? В пансионатском автобусе?»
В том, что отпечатки на хрустале не могли появиться раньше, сомнений не было: в этом случае конфетница была бы надлежащим образом упакована еще в библиотеке.
Денисов позвонил в отдел, старик сторож на это время деликатно вышел, позвал собаку.
— Денисов? — Антон обрадовался. — Легок на помине! Я думал, ты на оперативном совещании, послал записку полковнику… Звонили из пансионата.
Давай срочно туда, машин, правда, пока нет, Все в разгоне. Книги нашлись!
Спустившись в метро, Денисов нашел свободное место в углу вагона, сразу забылся тяжелым, придавившим его к сиденью сном. Входили и выходили пассажиры, слышались громкие голоса. Ему снилось, что каждую остановку объявляют дважды, на русском и английском, как во время Олимпиады: видимо, рядом разговаривали иностранцы.
Проснулся он на «Курской»… Стоявшая перед ним женщина держала в каждой руке по связке с пачками стирального порошка. Он сразу поднялся.
На пересадке и потом, на плечевом радиусе, людей было немного, зато на автобусной остановке, от которой надо добираться до пансионата, не было не только пассажиров, но и автобуса. Здесь инспектора ждало открытие иного рода — пример обратной связи; сначала появился автобус и только за ним стали прибывать пассажиры.
— Пойдемте! — Кучинская ждала в вестибюле. История с найденными книгами ее обрадовала и испугала. — Иван Ефимович у себя… Я сначала покажу, где они были. Сюда!
— Они были внизу? На первом этаже?
— Их нашли в кинозале, напротив столовой! Отдыхающие хотели убрать штору! А они на подоконнике…
— Когда это случилось?
— Сейчас. Перед началом сеанса.
Обходя стоящих и фланирующих группами отдыхающих, они прошли в широкий, обитый полированными панелями коридор. Комнат здесь не было. Где-то в середине коридор внезапно расширился, —вобрав в себя небольшой танцевальный зал с эстрадой, с музыкальной аппаратурой. Впереди был вход в кинозал, по другую сторону коридора несколько умывальников, зеркала и столовая. Сюда же примыкал конец узкого коридора, который вел в библиотеку.
— Здесь, — Кучинская зажгла свет.
Кинозал был небольшой, удачно спланированный, с двумя-тремя десятками рядов, поднимавшихся амфитеатром к окошку киномеханика. Окна зашторены богатыми бархатными шторами.
— Тут они и лежали.
— Вы перенесли их? — спросил Денисов.
— Собственно, это отдыхающие. Но уборщица эти книги видела как раз сегодня утром.
— Кинозал запирается?
— Обычно нет.
— А посторонние? Могли сюда попасть?
— Сомневаюсь. Отдыхающие да персонал. Еще дети.
В воскресенье сеанс для детей сотрудников.
— Я могу переговорить с уборщицей?
— Она не уходила, Иван Ефимович просил и ее остаться.
Кучинская выключила в кинозале свет. Тем. же путем они вернулись в вестибюль. Директор пансионата был на месте. Пока Кучинская искала уборщицу, они поздоровались, успели перекинуться несколькими словами.
— Ерунда какая-то… — Гилим показал Денисову на диван: — Садитесь…
Взять, унести, потом бросить в кинозале! Несерьезно!
— Пожалуй.
— Мы ничего не можем понять, что к чему.
Денисов вспомнил, что никто в пансионате и вокруг не догадывается о том, что на самом деле произошло.
"Если ничего не знать, тогда действительно ерунда.
Взять книги, бросить здесь же неподалеку — в кинозале!"
— Можно? — Кучинская вернулась с молоденькой женщиной. Уборщица успела переоденься, чтобы уйти.
На ней был цветной шерстяной свитер, джинсовый сарафан.
— Вы одна убираете кинозал? — спросил Денисов.
— Одна я.
— Часто?
— Обычно сразу после мероприятий или на следующий день… — она взглянула на циферблат стоявших в кабинете больших напольных часов, по-видимому, спешила.
Денисов ограничился самым необходимым; — На этой неделе убирали?
— Я сегодня первый день. После-больничного. С понедельника болела.
— А как же зал?
— Уборщица с другого этажа подметает, и все. А сегодня я как стала пылесосить шторы, их и увидела. Я ведь первый день, ничего не знала про кражу.
— Книги запылились? — поинтересовался Денисов.
— Что вы! Пришлось даже пройтись,влажной тряпкой!
Уборщица ушла.
— Я пока не нужен? — спросил Гилим. — Я буду здесь рядом, если понадоблюсь, — он был сконфужен. — Надо поговорить с завхозом.
— У меня только два-три вопроса, — сказал Денисов. — Никто из отдыхающих не уехал раньше срока?
— Никто… — он беззвучно пошевелил губами, высчитывая. — Сегодня пятница, уже почти неделя с того дня…
Разъезд в среду. Завтра последняя суббота, все поедут покупки делать.
— Вы обычно берете их в служебный автобус?
— Вечером? — переспросил он. — С моего разрешения. Но чаще я не отказываю. Кто в театр опаздывает, кто — на концерт.
— И в понедельник? В тот день, когда все произошло, — тоже?
— Чаще всего кто-нибудь едет.
— Припомните: Белогорлова в тот денв, наверное, в автобусе стояла?
— Мы так не ездим… — Внезапно Гилим задумался:— А пожалуй, вы правы.
Был случай, когда она не захотела сесть, а места были!
Главное Денисов теперь знал:
"Белогорлова стояла. У нее был повод предложить кому-то из сидевших в автобусе подержать ладью… Можно было, конечно, собрать всех сотрудников пансионата в автобус, попросить, чтобы каждый сел на то самое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Я снова по поводу Белогорловой, — сказал Денисов. — Припомните ее последний визит на стоянку.
Сторож выключил телевизор, задумчиво распушил бороду:
— Вроде все сказал.
— Вы говорили, что Белогорлова входила в сторожку.
— Беспременно… — старик с ходу включился в любимую игру с синонимами.
— Массалина эта, — ерничество забавляло его, — которая «Жигуль» у первой жены профессора отсудила, вышла отседа, тут девка твоя вошла…
— Я спрашиваю, — Денисов положил конец его игривому настроению. — Что у нее было при себе? Вспомнили? Ваза?
Старик смутился!
— Разве не сказал в тот раз? Не ваза, не чугунок…
Как бы стеклянные…
— Попросила оставить?
— Ну да. Пусть, мол, полежит до завтра.
— А вы?
Сторож сбил шапку на лоб:
— Штука дорогая. Ты сам подумай! Вдруг разобьют. Народ всякий. Добро бы все мужики…
В сторожке было натоплено, от неплотно прикрытой двери тянуло весенним талым снегом, током просыпающихся почек. В окнах на три стороны, как в трельяже, отражалась немудрая триада: стол, телевизор, лежак, застеленный прокуренным одеялом.
Сквозь щель двери было видно идущий от продмага к школе трамвай.
— Значит, отказались? — спросил Денисов.
— Не согласился, — поправил сторож. — А картон дал! Упаковали как могли. Она сама упаковывала…
«Конечно: на конфетнице отпечатки пальцев преступника… — Денисов встал. Засиживаться теперь было некогда. — По дороге сюда Белогорлова дала ему подержать ладью. Адвокат подсказал…»
Денисов и сам в работе нередко прибегал к нехитрой этой уловке.
«Но где он успел оставить отпечатки? У метро? В пансионатском автобусе?»
В том, что отпечатки на хрустале не могли появиться раньше, сомнений не было: в этом случае конфетница была бы надлежащим образом упакована еще в библиотеке.
Денисов позвонил в отдел, старик сторож на это время деликатно вышел, позвал собаку.
— Денисов? — Антон обрадовался. — Легок на помине! Я думал, ты на оперативном совещании, послал записку полковнику… Звонили из пансионата.
Давай срочно туда, машин, правда, пока нет, Все в разгоне. Книги нашлись!
Спустившись в метро, Денисов нашел свободное место в углу вагона, сразу забылся тяжелым, придавившим его к сиденью сном. Входили и выходили пассажиры, слышались громкие голоса. Ему снилось, что каждую остановку объявляют дважды, на русском и английском, как во время Олимпиады: видимо, рядом разговаривали иностранцы.
Проснулся он на «Курской»… Стоявшая перед ним женщина держала в каждой руке по связке с пачками стирального порошка. Он сразу поднялся.
На пересадке и потом, на плечевом радиусе, людей было немного, зато на автобусной остановке, от которой надо добираться до пансионата, не было не только пассажиров, но и автобуса. Здесь инспектора ждало открытие иного рода — пример обратной связи; сначала появился автобус и только за ним стали прибывать пассажиры.
— Пойдемте! — Кучинская ждала в вестибюле. История с найденными книгами ее обрадовала и испугала. — Иван Ефимович у себя… Я сначала покажу, где они были. Сюда!
— Они были внизу? На первом этаже?
— Их нашли в кинозале, напротив столовой! Отдыхающие хотели убрать штору! А они на подоконнике…
— Когда это случилось?
— Сейчас. Перед началом сеанса.
Обходя стоящих и фланирующих группами отдыхающих, они прошли в широкий, обитый полированными панелями коридор. Комнат здесь не было. Где-то в середине коридор внезапно расширился, —вобрав в себя небольшой танцевальный зал с эстрадой, с музыкальной аппаратурой. Впереди был вход в кинозал, по другую сторону коридора несколько умывальников, зеркала и столовая. Сюда же примыкал конец узкого коридора, который вел в библиотеку.
— Здесь, — Кучинская зажгла свет.
Кинозал был небольшой, удачно спланированный, с двумя-тремя десятками рядов, поднимавшихся амфитеатром к окошку киномеханика. Окна зашторены богатыми бархатными шторами.
— Тут они и лежали.
— Вы перенесли их? — спросил Денисов.
— Собственно, это отдыхающие. Но уборщица эти книги видела как раз сегодня утром.
— Кинозал запирается?
— Обычно нет.
— А посторонние? Могли сюда попасть?
— Сомневаюсь. Отдыхающие да персонал. Еще дети.
В воскресенье сеанс для детей сотрудников.
— Я могу переговорить с уборщицей?
— Она не уходила, Иван Ефимович просил и ее остаться.
Кучинская выключила в кинозале свет. Тем. же путем они вернулись в вестибюль. Директор пансионата был на месте. Пока Кучинская искала уборщицу, они поздоровались, успели перекинуться несколькими словами.
— Ерунда какая-то… — Гилим показал Денисову на диван: — Садитесь…
Взять, унести, потом бросить в кинозале! Несерьезно!
— Пожалуй.
— Мы ничего не можем понять, что к чему.
Денисов вспомнил, что никто в пансионате и вокруг не догадывается о том, что на самом деле произошло.
"Если ничего не знать, тогда действительно ерунда.
Взять книги, бросить здесь же неподалеку — в кинозале!"
— Можно? — Кучинская вернулась с молоденькой женщиной. Уборщица успела переоденься, чтобы уйти.
На ней был цветной шерстяной свитер, джинсовый сарафан.
— Вы одна убираете кинозал? — спросил Денисов.
— Одна я.
— Часто?
— Обычно сразу после мероприятий или на следующий день… — она взглянула на циферблат стоявших в кабинете больших напольных часов, по-видимому, спешила.
Денисов ограничился самым необходимым; — На этой неделе убирали?
— Я сегодня первый день. После-больничного. С понедельника болела.
— А как же зал?
— Уборщица с другого этажа подметает, и все. А сегодня я как стала пылесосить шторы, их и увидела. Я ведь первый день, ничего не знала про кражу.
— Книги запылились? — поинтересовался Денисов.
— Что вы! Пришлось даже пройтись,влажной тряпкой!
Уборщица ушла.
— Я пока не нужен? — спросил Гилим. — Я буду здесь рядом, если понадоблюсь, — он был сконфужен. — Надо поговорить с завхозом.
— У меня только два-три вопроса, — сказал Денисов. — Никто из отдыхающих не уехал раньше срока?
— Никто… — он беззвучно пошевелил губами, высчитывая. — Сегодня пятница, уже почти неделя с того дня…
Разъезд в среду. Завтра последняя суббота, все поедут покупки делать.
— Вы обычно берете их в служебный автобус?
— Вечером? — переспросил он. — С моего разрешения. Но чаще я не отказываю. Кто в театр опаздывает, кто — на концерт.
— И в понедельник? В тот день, когда все произошло, — тоже?
— Чаще всего кто-нибудь едет.
— Припомните: Белогорлова в тот денв, наверное, в автобусе стояла?
— Мы так не ездим… — Внезапно Гилим задумался:— А пожалуй, вы правы.
Был случай, когда она не захотела сесть, а места были!
Главное Денисов теперь знал:
"Белогорлова стояла. У нее был повод предложить кому-то из сидевших в автобусе подержать ладью… Можно было, конечно, собрать всех сотрудников пансионата в автобус, попросить, чтобы каждый сел на то самое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68