С другой стороны, доктор Бенсон из психиатрического института в Филадельфии отмечает на основании обследования 500 раковых больных, что развитие этого заболевания может быть в некоторых случаях связано с подавлением эмоций. У лиц, открыто не выражающих свои эмоции, наблюдается тенденция к повышению уровня содержания гормонов надпочечников. А почти все эти гормоны уменьшают эффективность работы системы иммунитета организма, что и создает шансы для развития недуга.
Таким образом, когда вы из трусости молчите на собрании и послушно голосуете за дурацкую резолюцию, хотя каждое слово в ней вызывает в вас бурю отрицательных эмоций, вы покупаете безбедность послушания ценой мучительной смерти, так беспощадно описанной Толстым в "Смерти Ивана Ильича".
И когда вы сохраняете презрительно-скучающее выражение лица, глядя на смешное представление, чтобы выглядеть умным и значительным, вы повышаете в себе уровень гормонов надпочечников.
И там и там вы лжете, то есть нарушаете закон природы. Ведь человечество существует только потому, что знает, что белое есть белое, а черное есть черное. Живое существует миллионы лет только потому, что отражает в сознании окружающий мир именно таким, какой он есть в своих ипостасях. Когда человек лжет, он нарушает миллионолетний закон живой природы. Миллионы лет гибло до срока и не давало потомства все то, что лгало, то есть искажало в своем отражении черты реального окружения, называло, например, черное белым. Не такая дурочка Природа, чтобы полагаться только на совесть в деле спасения человечества. Она заложила в каждого из нас по химической мине со взрывателем замедленного действия. Есть, оказывается, судья, который недоступен звону злата и который все дела знает и наперед и назад. Рак, или всемирные волны гриппа, или ишемическая болезнь – это все черти пляшут на столах по причине ослабления эффективности системы иммунитета в нас с вами. Мало плачем и мало смеемся. Даже при чистой совести не можем разобраться в потоке информации, вовремя отличить правду от кривды. А допустив неправду даже и вполне бессознательно, так поздно осознаем этот прискорбный факт, так за время осознания накручивается на прошлую ошибку чудовищно много следствий, что и никакого мужества не хватает признать ее; рубить запутанный узел становится так опасно, что мы для пользы дела просто-напросто и не оглядываемся.
Утром солнце плескалось в номере, величавилось в небесах, перепутало кванты с частицами, волны с моими молекулами.
Ученый Шредингер однажды впал в поэтичность и позволил себе рассуждать о любовниках: "Истинные любовники, глядя друг другу в глаза, чувствуют, что их мысль и радость не только сходны или идентичны, но численно едины. Однако, как правило, любовники слишком поглощены своими эмоциями, чтобы снизойти до ясного рассуждения, и в этом отношении они очень напоминают мистиков".
Солнце вело себя со мной любовно-мистически.
Такой отчетливой, ясной, радостной какой-то разницы между теплом дома и солнечным морозом улицы нигде, кроме как в Сибири, не ощущается мне. Видишь солнечный луч, разделенный стеклом окна на космическую его, бездумную протяженность и на домашний, теплый и осмысленный отрезочек. И квадраты солнечные текут по полу, высвечивая подкроватные или даже подкомодные дали. И даже у больного и удрученного человека утренний солнечный поток, протекая сквозь жилье, включает рубильничек доброго гормона. Мороз чистейшего застенного мира и уют жилья насаживаются на шампур солнечного луча, соединяются в истинно неразрывную систему. И радость объединения выступает на человеке в виде доброй его улыбки и готовности к доброму поступку.
С такой всемирной улыбкой спустился я с четвертого этажа в гостиничный холл, увидел сквозь огромные стекла снежный лес, белку возле самого тротуара; сине-желтые снегоуборочные машины среди сугробов; яркие, как тюльпаны, дорожные знаки на шоссе. И совсем превосходно стало душе, когда увидел еще стол, уставленный вазами и подносами с беляшами, ватрушками, крутыми яйцами, сметаной в стаканах, кефиром. И два бака с кофе и кипятком, и заварочные чайники. И самообслуживание – очереди нет ни в кассу, ни за подносом, ни к окошечку.
Я положил пальто на кресло в пустом холле и отправился к столу. Напичканный утренним солнцем, я несколько напоминал душевным состоянием тот магический кристалл, сквозь который и великие и малые поэты иногда различают свободную даль красоты. Иными словами, мне вдруг поверилось в будущее вдохновение, в счастье цельности, в возможность еще для меня искусства.
– Эй! Ты! Подь сюда!
Мир в просвеченной солнцем душе не нарушился от окрика, ибо я никак не мог отнести его к себе. Но во всем просторном холле гостиницы было слишком уж мало людей. И потому я обвел глазами модерн и увидел старика гардеробщика. Он махал кулаком в моем направлении и продолжал орать: "Ты! Эй! Подь сюда!"
Я двинулся к гардеробщику, медленно опускаясь с небес научно-поэтических мыслей на равнину бытовизма.
Навстречу мне выпучивались из орбит глаза старика. А когда я остановился перед ним и спросил: "Что стряслось, папаша?", он заорал: "Свинья! Куда одежу положил?"
Давненько меня не называли свиньей. Как-то последние десятилетия получалось, что иррациональным каким-то образом люди догадывались, что такие шутки мне не нравятся и что я способен сильно обидеться. Старик гардеробщик в гостинице "Золотая долина" интуицией не обладал и потому еще раза три прошипел, брызгая слюной: "Свинья! Свинья! Свинья!"
В этом обыкновенном слове сконцентрировались все тончайшие процессы мозга гардеробщика, все почти неуловимые химические реакции и движения молекул мозгового вещества в его черепе. Все отрицательные эмоциональные напряжения семидесяти его лет, все сравнительно кратковременные расстройства и длительные гнетущие неприятности он разрядил прямо мне в лоб.
"…Мы начинаем бить тревогу. Старость становится все более безобразной: увеличивается число немощных стариков, повышается количество пораженных старческим слабоумием" – эти недавно слышанные от нейрофизиологов слова так и запрыгали у меня в голове. И хорошо, что запрыгали, потому что от "свиньи" концентрация отрицательных эмоций во мне самом достигла опасного с точки зрения уголовного кодекса уровня. Я лихорадочно припоминал способы ликвидации нежелательных последствий отрицательных эмоций – переключение, например, с умственной на мышечную деятельность. Это не годилось. Следующий способ разряжения тягостного переживания: "поплачь – будет легче". В этом случае эмоциональное возбуждение разряжается через управляемые компоненты эмоций. Я выбрал этот способ, но заменил мокрость слез потоком сухих слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107