она судила бы людей, изначально исходя из того, что все они хорошие, и виновным выносила бы приговоры без гнева и пристрастия… но со слезами на глазах и с печалью на сердце. Я всей душой сочувствую Дейрдре. Трудно быть доброй и милосердной, трудно любить весь этот мир, в котором так много зла и несправедливости. В определённом смысле Дейрдра так же несчастна, как и я; существо, претендующее на звание всевышнего, жестоко насмеялось над ней, лишив её способности ненавидеть.
Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Как и во дворе, прислуга в холле глазела на нас с любопытством, опаской и благоговейным трепетом. Для них мы были боги – или почти боги. В массе своей простые смертные, даже те, кто общается с Властелинами ежедневно, с трудом воспринимают нас как людей, и либо поклоняются нам как посланцам Небес, либо ненавидят нас лютой ненавистью, почитая за исчадий ада. А ведь по существу своему мы такие же люди, разве что дольше живём, умеем управлять глубинными силами мироздания и вдобавок все поголовно страдаем различными нервными и психическими расстройствами. С точки зрения неодарённого психиатра лишь одного из каждых двадцати Властелинов можно (да и то с большой натяжкой) назвать вполне нормальным, девяносто процентов он отнёс бы к разряду хронических неврастеников, а оставшиеся пять подпали бы под определение законченных психопатов, причём далеко не всегда безобидных. И эти люди (то есть мы) правят миром! Увы, тут уж ничего не попишешь. Мы правим миром, потому как мы обладаем огромным могуществом, и именно это могущество у многих из нас вызывает сдвиг по фазе. Ну а что касается бога, то он (если он существует), очевидно, предпочитает играть роль английской королевы и лишь изредка забавы ради вмешивается в дела мирские – чтобы сотворить какое-нибудь плоское чудо, вроде языков пламени в день Пятидесятницы, или подсунуть кому-нибудь большущую свинью. Мы с Брендоном познали «божью благодать» на собственной шкуре.
Детская спальня находилась на втором этаже и была защищена стандартными звукоизолирующими чарами, чтобы никто не нарушал покой младенца. Эти чары не были фиксированными, они допускали возможность динамического изменения поглощающей способности вплоть до полной их «прозрачности». И это правильно – бодрствуя, ребёнок должен познавать мир во всём многообразии его проявлений, в том числе и звуковых. Но сейчас девочка спала, и изоляция была задействована на максимальном уровне.
Возле самой двери Дана остановилась.
– Только пожалуйста, – сказала она нам. – Постарайтесь не шуметь. Не разбудите её.
Морган ухмыльнулся.
– В первую очередь это относится ко мне, – прокомментировал он. – Всякий раз, когда большой и неуклюжий дядюшка Фергюсон берёт Дейрдру на руки, душа Даны уходит в пятки.
– Вовсе нет, – возразила Дана. – Я полностью доверяю тебе. Ты умеешь обращаться с детьми.
– И тем не менее ты постоянно предупреждаешь меня…
– И буду предупреждать, – оборвала его Дана и взялась за ручку двери. – Теперь тихо!
Мы гуськом вошли в уютную затемнённую комнату, посреди которой стояла маленькая детская кроватка с деревянными решётками по бокам. У изголовья кровати в небольшом кресле сидела молоденькая девушка, одетая как служанка или няня. При нашем появлении она встала, бережно поправила постельку и тихой поступью направилась к Дане. Шёпотом они обменялись несколькими фразами (я так и не разобрала, на каком языке они говорили), после чего Дана утвердительно кивнула. Девушка поклонилась нам всем и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Это кормилица? – еле слышно поинтересовалась Дейрдра. – Уж больно молода.
– Нет, она просто присматривает за девочкой, – ответила Дана. – Кормлю я сама.
Дейрдра смерила её восхищённым и чуть завистливым взглядом.
– Просто невероятно! Роды и кормление совсем не повлияли на твою фигуру. И как ты…
Дана прижала палец к губам.
– Тс-с!
Мы впятером подошли к детской кроватке – Дана и Дейрдра справа, я и Пенни слева, Морган держался позади нас.
– Боже, какая прелесть! – умилённо прошептала Пенелопа, глядя на свою маленькую сестричку сияющими от восторга глазами. – Она просто ангелочек.
По мне девочка была как девочка, милый крохотный человечек пяти месяцев отроду. В таком возрасте все дети похожи на ангелочков… Только вы не подумайте, что я такая чёрствая и циничная, что меня ничуть не тронул вид безмятежно спящей малышки с ангельски-невинным личиком и прелестными светло-каштановыми волосами. Но моя сентиментальность не мешает мне здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Одного взгляда на Пенелопу мне было достаточно, чтобы понять, что маленькая Дейрдра мгновенно покорила её сердце, и теперь она целиком на стороне Даны.
Поняла это и взрослая Дейрдра. Я почти физически почувствовала её боль. Её страдания эхом отозвались во мне, на какое-то мгновение мной овладели её тоска и безысходность. Что это – влияние Источника, или у нас просто родственные души?
– А какие у неё глаза? – спросила Дейрдра, с трудом сдерживая слёзы.
– Карие, – ответила Дана. – Как… – Она потупилась и виновато добавила:
– Как у Артура.
Сделав над собой усилие, Дейрдра обняла Дану и мягко сказала:
– Ты победила, сестричка. Теперь ОН твой, ОН полностью твой. И ОН должен знать ВСЁ.
– Мне очень жаль, – в смятении произнесла Дана. – Поверь, мне жаль, что так получилось.
– Я не сержусь на тебя. Просто… Просто мне больно… Мне ТАК больно!..
Не в силах сдерживаться дальше, Дейрдра выбежала из комнаты, но дверью не хлопнула и не потревожила сон девочки. Дана сделала было шаг, чтобы последовать за ней, но я взглядом остановила её и покачала головой.
– Нет, лучше я.
Дана тяжело вздохнула.
– Ладно. Тогда я схожу посмотрю, готов ли обед.
– А я останусь здесь, – отозвалась Пенелопа. – Побуду с сестрёнкой.
Она посмотрела на меня и счастливо улыбнулась. В уголках её глаз блестели слёзы.
– Хорошо, – сказала я. – На том и порешим.
Когда мы втроём вышли из спальни и Дана отправилась на кухню, Морган недоуменно спросил у меня:
– Что с Пенелопой?
– А разве не понятно? Она так счастлива, что чуть не ревёт. Пенни росла круглой сиротой, без отца и матери, у неё не было настоящей семьи, а были только родственники, вроде нас с Брендоном. А теперь у неё есть отец, есть маленькая сестрёнка, одним словом, СЕМЬЯ, её собственная семья.
– Ясненько, – сказал Морган. – Да, кстати. Что случилось с матерью Пенелопы?
– Она погибла, – сдержанно ответила я. – Ну ладно, Морган. Давай поищем Дейрдру.
Мы нашли её на том же этаже в библиотеке. Она сидела в кресле и задумчиво листала какую-то книгу – красочно оформленную, толстую, как энциклопедический словарь, с множеством цветных иллюстраций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Как и во дворе, прислуга в холле глазела на нас с любопытством, опаской и благоговейным трепетом. Для них мы были боги – или почти боги. В массе своей простые смертные, даже те, кто общается с Властелинами ежедневно, с трудом воспринимают нас как людей, и либо поклоняются нам как посланцам Небес, либо ненавидят нас лютой ненавистью, почитая за исчадий ада. А ведь по существу своему мы такие же люди, разве что дольше живём, умеем управлять глубинными силами мироздания и вдобавок все поголовно страдаем различными нервными и психическими расстройствами. С точки зрения неодарённого психиатра лишь одного из каждых двадцати Властелинов можно (да и то с большой натяжкой) назвать вполне нормальным, девяносто процентов он отнёс бы к разряду хронических неврастеников, а оставшиеся пять подпали бы под определение законченных психопатов, причём далеко не всегда безобидных. И эти люди (то есть мы) правят миром! Увы, тут уж ничего не попишешь. Мы правим миром, потому как мы обладаем огромным могуществом, и именно это могущество у многих из нас вызывает сдвиг по фазе. Ну а что касается бога, то он (если он существует), очевидно, предпочитает играть роль английской королевы и лишь изредка забавы ради вмешивается в дела мирские – чтобы сотворить какое-нибудь плоское чудо, вроде языков пламени в день Пятидесятницы, или подсунуть кому-нибудь большущую свинью. Мы с Брендоном познали «божью благодать» на собственной шкуре.
Детская спальня находилась на втором этаже и была защищена стандартными звукоизолирующими чарами, чтобы никто не нарушал покой младенца. Эти чары не были фиксированными, они допускали возможность динамического изменения поглощающей способности вплоть до полной их «прозрачности». И это правильно – бодрствуя, ребёнок должен познавать мир во всём многообразии его проявлений, в том числе и звуковых. Но сейчас девочка спала, и изоляция была задействована на максимальном уровне.
Возле самой двери Дана остановилась.
– Только пожалуйста, – сказала она нам. – Постарайтесь не шуметь. Не разбудите её.
Морган ухмыльнулся.
– В первую очередь это относится ко мне, – прокомментировал он. – Всякий раз, когда большой и неуклюжий дядюшка Фергюсон берёт Дейрдру на руки, душа Даны уходит в пятки.
– Вовсе нет, – возразила Дана. – Я полностью доверяю тебе. Ты умеешь обращаться с детьми.
– И тем не менее ты постоянно предупреждаешь меня…
– И буду предупреждать, – оборвала его Дана и взялась за ручку двери. – Теперь тихо!
Мы гуськом вошли в уютную затемнённую комнату, посреди которой стояла маленькая детская кроватка с деревянными решётками по бокам. У изголовья кровати в небольшом кресле сидела молоденькая девушка, одетая как служанка или няня. При нашем появлении она встала, бережно поправила постельку и тихой поступью направилась к Дане. Шёпотом они обменялись несколькими фразами (я так и не разобрала, на каком языке они говорили), после чего Дана утвердительно кивнула. Девушка поклонилась нам всем и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Это кормилица? – еле слышно поинтересовалась Дейрдра. – Уж больно молода.
– Нет, она просто присматривает за девочкой, – ответила Дана. – Кормлю я сама.
Дейрдра смерила её восхищённым и чуть завистливым взглядом.
– Просто невероятно! Роды и кормление совсем не повлияли на твою фигуру. И как ты…
Дана прижала палец к губам.
– Тс-с!
Мы впятером подошли к детской кроватке – Дана и Дейрдра справа, я и Пенни слева, Морган держался позади нас.
– Боже, какая прелесть! – умилённо прошептала Пенелопа, глядя на свою маленькую сестричку сияющими от восторга глазами. – Она просто ангелочек.
По мне девочка была как девочка, милый крохотный человечек пяти месяцев отроду. В таком возрасте все дети похожи на ангелочков… Только вы не подумайте, что я такая чёрствая и циничная, что меня ничуть не тронул вид безмятежно спящей малышки с ангельски-невинным личиком и прелестными светло-каштановыми волосами. Но моя сентиментальность не мешает мне здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Одного взгляда на Пенелопу мне было достаточно, чтобы понять, что маленькая Дейрдра мгновенно покорила её сердце, и теперь она целиком на стороне Даны.
Поняла это и взрослая Дейрдра. Я почти физически почувствовала её боль. Её страдания эхом отозвались во мне, на какое-то мгновение мной овладели её тоска и безысходность. Что это – влияние Источника, или у нас просто родственные души?
– А какие у неё глаза? – спросила Дейрдра, с трудом сдерживая слёзы.
– Карие, – ответила Дана. – Как… – Она потупилась и виновато добавила:
– Как у Артура.
Сделав над собой усилие, Дейрдра обняла Дану и мягко сказала:
– Ты победила, сестричка. Теперь ОН твой, ОН полностью твой. И ОН должен знать ВСЁ.
– Мне очень жаль, – в смятении произнесла Дана. – Поверь, мне жаль, что так получилось.
– Я не сержусь на тебя. Просто… Просто мне больно… Мне ТАК больно!..
Не в силах сдерживаться дальше, Дейрдра выбежала из комнаты, но дверью не хлопнула и не потревожила сон девочки. Дана сделала было шаг, чтобы последовать за ней, но я взглядом остановила её и покачала головой.
– Нет, лучше я.
Дана тяжело вздохнула.
– Ладно. Тогда я схожу посмотрю, готов ли обед.
– А я останусь здесь, – отозвалась Пенелопа. – Побуду с сестрёнкой.
Она посмотрела на меня и счастливо улыбнулась. В уголках её глаз блестели слёзы.
– Хорошо, – сказала я. – На том и порешим.
Когда мы втроём вышли из спальни и Дана отправилась на кухню, Морган недоуменно спросил у меня:
– Что с Пенелопой?
– А разве не понятно? Она так счастлива, что чуть не ревёт. Пенни росла круглой сиротой, без отца и матери, у неё не было настоящей семьи, а были только родственники, вроде нас с Брендоном. А теперь у неё есть отец, есть маленькая сестрёнка, одним словом, СЕМЬЯ, её собственная семья.
– Ясненько, – сказал Морган. – Да, кстати. Что случилось с матерью Пенелопы?
– Она погибла, – сдержанно ответила я. – Ну ладно, Морган. Давай поищем Дейрдру.
Мы нашли её на том же этаже в библиотеке. Она сидела в кресле и задумчиво листала какую-то книгу – красочно оформленную, толстую, как энциклопедический словарь, с множеством цветных иллюстраций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88