Вернее, видел, чуял он в ней второе дно, но не прислушался к своему внутреннему голосу. За что и получил по мордам! Теперь злость на самого себя помогла ему сосредоточиться и взять себя в руки.
Еще не вечер. Надо думать, как отсюда выбраться. А там разберемся с этими чертями-беса- ми. Просто у него появился еще один должок, а к долгам Белов привык относиться с макси-мальной серьезностью.
XXXI
Азиз прибыл в Москву без всяких проблем - из Тбилиси он вылетел в Париж, а оттуда с дипломатическим паспортом Ирака уже в Москву. Так было дольше и хлопотнее, но на своей безопасности Азиз предпочитал не экономить. Хотя паспорт был не совсем настоящий, но русские с таким почтением относятся к режиму Саддама Хусейна, что пограничники чуть ли не кланялись ему в пояс.
Азиза переполняло радостное чувство хорошо сделанной работы. Но - не до конца сделанной! Заключительный аккорд впереди. Так что расслабляться рано.
В аэропорту его встретил радостно улыбающийся Усман.
- Мы едем в надежное место? - спросил его Азиз.
- А як же, это небольшой поселок под Москвой. Называется Алаховка. Там у нас все схвачено, нас ждут в достойном доме нашего достойного кавказского друга.
- Но я слышал, что в Москве строго с документами? На каждом шагу проверки?
- Не беспокойтесь, уважаемый. Мы не тратим денег зря. Главный паспортист Алаховки - наш хлопец. Русских он ненавидит так, что ни прописаться, ни зарегистрироваться там обычному русскому не по силам. Разве что только за очень и очень большие гроши, поэтому там много богатеев. Зато для нас и наших кавказских друзей всегда наготове дома с хорошими условиями проживания и необходимые документы и бланки. Там вы будете в безопасности, среди своих...
Ехать пришлось через Москву, Азиз рассеянно поглядывал сквозь затененные стекла "шевроле" на широкие улицы* В Москве он был второй раз, в первое свое посещение задержался ненадолго, его нелегально переправили в Дагестан. Но и тогда, и сейчас местные жители произвели на него странное впечатление. Красиво одетые, явно сытые и здоровые люди бестолково суетились, спешили куда-то, и у большинства были мрачные, озабоченные физиономии.
- У них что в этой Москве, траур какой-то? - хмуро спросил Азиз у сопровождавшего его Ус- мана - Вроде, пока рано!
- С чего вы так решили, уважаемый? - удивился тот.
- Но вот же у них такие лица, будто они идут хоронить своих любимых родственников!
- Ах это! - Усман засмеялся, тыча пальцем в сторону улицы. - О, цэ у них такая привычка: безбожники, одно слово! Вместо того, чтобы радоваться каждому дню жизни и благодарить Всевышнего за еду и здоровье, они бегают мрачные, едят друг друга за прошлые и будущие обиды. Да еще день и ночь твердят по телевидению, как отвратительно жить в их стране. Отсюда и несмываемая печаль на москальских рожах. Ничего, когда им откроется истинная вера, они сами возрадуются!
Все это Усман говорил серьезно, с большим искренним чувством. Он принял ислам в Афганистане, попав в плен к моджахедам в ходе боевых действий. Сначала ему казались странными мусульманские обычаи, особенно требование пятикратного творения намаза. Но человек отвергает то, что ему не понятно. А то что он понимает, ему легче принять.
Он прожил несколько лет в горах Тора-Бора, в самых примитивных условиях, без газа, электричества и телевидения, но никогда об этом не жалел. Потому что ему открылся совершенно другой мир, иная правда - правда Корана.
Кроме того, у него были свои счеты к русским, пославшим его в Афганистан проливать кровь за советскую империю.
Когда-то, еще до принятия истинной веры, его звали Миколой, фамилия у него была Хватунен- ко. Он был родом из Западной Украины, западе- нец, и не мог простить Советам отнятых доходных домов во Львове, принадлежавших еще его деду. Целые поколения Хватуненков по грошику, тяжким трудом собирали богатство, но пришли коммунисты и отобрали все в один день.
Добро бы хоть сами нажились, это хоть понять можно. Так нет, они все изгадили коммуналками, расселив в лучших апартаментах тучи бездельников и пьяниц.
После русских, подло отнявших у несчастных украинцев историческое право на это имя, он больше всего ненавидел коммунистов, но как-то так получалось, что эти понятия совпадали. Он даже придумал свое название этой враждебной силе: коммунистический русизм!
"Нет и не может быть в мире более человеконенавистнической, жестокой и цинично действующей идеологии, чем русизм, - думал Микола-Усман. - Все ее носители - животные без всяких моральных принципов. Поэтому можно и нужно вести с ним непримиримую борьбу везде, где только можно - в Афгане, в Чечне, в самой Москве".
В исламе Усман видел единственную силу, которая в состоянии смести с лица земли Россию, уничтожить ее как государство, как хищного зверя!
Усман не преувеличивал, говоря о достойном приеме, ожидавшем Азиза в Алаховке. Скорее поскромничал. Роскошный четырехэтажный особняк беженца из Чечни возвышался над домами новых русских, как Дворец съездов над кремлевскими стенами.
У ворот дома приехавших встретил толстый хамоватый малый с маленькими глазками и короткой шеей. Он открыл дверцу "шевроле" и панибратски подмигнул ступившему на землю Азизу.
- Это наш помощник, - сказал по-арабски Усман. - Зовут Кабан. Наглый как танк, но со связями среди ментов и уголовников. Полезный нам человек.
- Кабан? - Азиз был неприятно поражен. - Это же "свинья"? Брать в союзники свинью в таком важном деле! Ты что, с ума сошел?
Для равновесия надо отметить, что и прибывший эмиссар сразу не понравился Кабану: бородатый, рожа хитрая, узкая, и смотрит волком. Видно, всех подозревает, кого ни увидит. Если бы Кабан не надеялся наложить лапу на бабки Белого, а может, и на денежки своих теперешних хозяев, он давно бы отсюда слинял. Но он очень надеялся отовариться. Да и арабы не спешили должок отдавать.
Его наглый взгляд был воспринят Азизом как сигнал тревоги, и он спросил Усмана по-арабски:
- Ты уверен, что этой свинье можно доверять?
- Ни в коем случае! - заверил Усман. - Он хитер как лис, и осторожен, как кабан. Но он нам необходим, чтобы реализовать наш план. Этот тип ненавидит Белова и будет рад его подставить. Тогда мы сможем...
- Хорошо. Я понял. Но постарайся, чтобы эта свинья ничего лишнего не нарыла.
- Не беспокойся. Кабан будет жить ровно столько, сколько потребуется для нашего дела. Потом мы его зароем.
Они вошли в дом. Внутри он был оформлен в восточном стиле. Мебели практически не было, пол устилали ковры ручной работы. Стены дома так же скрывали ковры, на которых были развешаны сабли и кинжалы.
Азизу не терпелось приняться за дело. Он наскоро умылся и перекусил. Для него вопросом номер один был контроль за размещением готовых зарядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Еще не вечер. Надо думать, как отсюда выбраться. А там разберемся с этими чертями-беса- ми. Просто у него появился еще один должок, а к долгам Белов привык относиться с макси-мальной серьезностью.
XXXI
Азиз прибыл в Москву без всяких проблем - из Тбилиси он вылетел в Париж, а оттуда с дипломатическим паспортом Ирака уже в Москву. Так было дольше и хлопотнее, но на своей безопасности Азиз предпочитал не экономить. Хотя паспорт был не совсем настоящий, но русские с таким почтением относятся к режиму Саддама Хусейна, что пограничники чуть ли не кланялись ему в пояс.
Азиза переполняло радостное чувство хорошо сделанной работы. Но - не до конца сделанной! Заключительный аккорд впереди. Так что расслабляться рано.
В аэропорту его встретил радостно улыбающийся Усман.
- Мы едем в надежное место? - спросил его Азиз.
- А як же, это небольшой поселок под Москвой. Называется Алаховка. Там у нас все схвачено, нас ждут в достойном доме нашего достойного кавказского друга.
- Но я слышал, что в Москве строго с документами? На каждом шагу проверки?
- Не беспокойтесь, уважаемый. Мы не тратим денег зря. Главный паспортист Алаховки - наш хлопец. Русских он ненавидит так, что ни прописаться, ни зарегистрироваться там обычному русскому не по силам. Разве что только за очень и очень большие гроши, поэтому там много богатеев. Зато для нас и наших кавказских друзей всегда наготове дома с хорошими условиями проживания и необходимые документы и бланки. Там вы будете в безопасности, среди своих...
Ехать пришлось через Москву, Азиз рассеянно поглядывал сквозь затененные стекла "шевроле" на широкие улицы* В Москве он был второй раз, в первое свое посещение задержался ненадолго, его нелегально переправили в Дагестан. Но и тогда, и сейчас местные жители произвели на него странное впечатление. Красиво одетые, явно сытые и здоровые люди бестолково суетились, спешили куда-то, и у большинства были мрачные, озабоченные физиономии.
- У них что в этой Москве, траур какой-то? - хмуро спросил Азиз у сопровождавшего его Ус- мана - Вроде, пока рано!
- С чего вы так решили, уважаемый? - удивился тот.
- Но вот же у них такие лица, будто они идут хоронить своих любимых родственников!
- Ах это! - Усман засмеялся, тыча пальцем в сторону улицы. - О, цэ у них такая привычка: безбожники, одно слово! Вместо того, чтобы радоваться каждому дню жизни и благодарить Всевышнего за еду и здоровье, они бегают мрачные, едят друг друга за прошлые и будущие обиды. Да еще день и ночь твердят по телевидению, как отвратительно жить в их стране. Отсюда и несмываемая печаль на москальских рожах. Ничего, когда им откроется истинная вера, они сами возрадуются!
Все это Усман говорил серьезно, с большим искренним чувством. Он принял ислам в Афганистане, попав в плен к моджахедам в ходе боевых действий. Сначала ему казались странными мусульманские обычаи, особенно требование пятикратного творения намаза. Но человек отвергает то, что ему не понятно. А то что он понимает, ему легче принять.
Он прожил несколько лет в горах Тора-Бора, в самых примитивных условиях, без газа, электричества и телевидения, но никогда об этом не жалел. Потому что ему открылся совершенно другой мир, иная правда - правда Корана.
Кроме того, у него были свои счеты к русским, пославшим его в Афганистан проливать кровь за советскую империю.
Когда-то, еще до принятия истинной веры, его звали Миколой, фамилия у него была Хватунен- ко. Он был родом из Западной Украины, западе- нец, и не мог простить Советам отнятых доходных домов во Львове, принадлежавших еще его деду. Целые поколения Хватуненков по грошику, тяжким трудом собирали богатство, но пришли коммунисты и отобрали все в один день.
Добро бы хоть сами нажились, это хоть понять можно. Так нет, они все изгадили коммуналками, расселив в лучших апартаментах тучи бездельников и пьяниц.
После русских, подло отнявших у несчастных украинцев историческое право на это имя, он больше всего ненавидел коммунистов, но как-то так получалось, что эти понятия совпадали. Он даже придумал свое название этой враждебной силе: коммунистический русизм!
"Нет и не может быть в мире более человеконенавистнической, жестокой и цинично действующей идеологии, чем русизм, - думал Микола-Усман. - Все ее носители - животные без всяких моральных принципов. Поэтому можно и нужно вести с ним непримиримую борьбу везде, где только можно - в Афгане, в Чечне, в самой Москве".
В исламе Усман видел единственную силу, которая в состоянии смести с лица земли Россию, уничтожить ее как государство, как хищного зверя!
Усман не преувеличивал, говоря о достойном приеме, ожидавшем Азиза в Алаховке. Скорее поскромничал. Роскошный четырехэтажный особняк беженца из Чечни возвышался над домами новых русских, как Дворец съездов над кремлевскими стенами.
У ворот дома приехавших встретил толстый хамоватый малый с маленькими глазками и короткой шеей. Он открыл дверцу "шевроле" и панибратски подмигнул ступившему на землю Азизу.
- Это наш помощник, - сказал по-арабски Усман. - Зовут Кабан. Наглый как танк, но со связями среди ментов и уголовников. Полезный нам человек.
- Кабан? - Азиз был неприятно поражен. - Это же "свинья"? Брать в союзники свинью в таком важном деле! Ты что, с ума сошел?
Для равновесия надо отметить, что и прибывший эмиссар сразу не понравился Кабану: бородатый, рожа хитрая, узкая, и смотрит волком. Видно, всех подозревает, кого ни увидит. Если бы Кабан не надеялся наложить лапу на бабки Белого, а может, и на денежки своих теперешних хозяев, он давно бы отсюда слинял. Но он очень надеялся отовариться. Да и арабы не спешили должок отдавать.
Его наглый взгляд был воспринят Азизом как сигнал тревоги, и он спросил Усмана по-арабски:
- Ты уверен, что этой свинье можно доверять?
- Ни в коем случае! - заверил Усман. - Он хитер как лис, и осторожен, как кабан. Но он нам необходим, чтобы реализовать наш план. Этот тип ненавидит Белова и будет рад его подставить. Тогда мы сможем...
- Хорошо. Я понял. Но постарайся, чтобы эта свинья ничего лишнего не нарыла.
- Не беспокойся. Кабан будет жить ровно столько, сколько потребуется для нашего дела. Потом мы его зароем.
Они вошли в дом. Внутри он был оформлен в восточном стиле. Мебели практически не было, пол устилали ковры ручной работы. Стены дома так же скрывали ковры, на которых были развешаны сабли и кинжалы.
Азизу не терпелось приняться за дело. Он наскоро умылся и перекусил. Для него вопросом номер один был контроль за размещением готовых зарядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61