). Когда он позвонил в штаб-квартиру НАСА по телефону, какой-то чиновник сказал ему рассеянно:
– А я думал, что вы отказались...
– Если бы я отказался, – сказал Ловелл, – я бы не стал тратить 10 центов ради сомнительного удовольствия поговорить с вами по телефону...
Журналисты называли этот экипаж тремя мушкетерами. Если Борман мог претендовать на звание Атоса, а Ловелл, безусловно, в чем-то напоминал Портоса, то Андерса вряд ли можно назвать Арамисом. Маленький, хрупкий, тихий, он не был похож на гвардейца-ловеласа.
По происхождению Андерс поляк. Родился он в Гонконге, где отец его служил во флоте. Когда он возвращался на Землю, в Гонконге было большое ликование и шествие с плакатами: «Человек из Гонконга облетел Луну!» Уильям сначала хотел стать моряком, но небо победило в споре с морем. Он был очень организованным, пунктуальным, собранным пилотом. В экипаже именно Андерс олицетворял порядок и дисциплину. Его вера в технику могла бы раздражать, если бы она не основывалась на абсолютном знании этой техники и способности быстро поставить диагноз любому ее отказу.
– Риск, которому мы подвергаемся, – ничто по сравнению с риском Линдберга, – говорил с улыбкой Андерс. Кстати, Линдберг был среди почетных гостей на старте «Аполлона-8», и Борман взял с собой в космос фотографию, на которой он стоял рядом с отважным летчиком. Андерса всегда отличала ясность цели, и даже в обычной человеческой жизни он стремился к ее оптимизации, к выбору наивернейших средств ее достижения. Когда потом, после полета, его спросили, как у него хватило мужества отправиться в столь опасное путешествие, он подумал, помолчал и ответил с непререкаемой логикой счетной машины:
– Ценность моей жизни для моей семьи несоизмерима с ценностью этого полета для нашей нации...
Итак, три астронавта должны совершить полет вокруг Луны, который, по свидетельству газеты «Нью-Йорк таймс», будет «самым честолюбивым и рискованным полетом в истории».
Риск действительно был большой. Никогда еще человек не летал в космос так далеко. Но дело не просто в расстоянии. Если при полете на орбите астронавт мог совершить аварийную посадку в любую минуту, на дороге к Луне очень трудно, да практически невозможно было остановиться и повернуть назад. Даже в случае серьезной аварии (вы увидите это, когда речь пойдет об «Аполлоне-13») для срочного возвращения на Землю требуются уже не часы, а дни.
Не простыми были и маневры облета Луны и входа в атмосферу Земли. Если на орбите спутника Луны не произойдет повторного включения двигателей «Аполлона», никакая сила не сможет вернуть корабль на Землю. Включить этот двигатель надо в тот момент, когда корабль находится над обратной стороной Луны, и отсутствие связи с Землей в это время лишь усиливает драматизм ситуации.
При возвращении на Землю небольшое отклонение «вверх» могло привести к «промаху», а «вниз» – к резкому входу в плотные слои атмосферы, то есть к недопустимым перегрузкам. Подобный маневр совершался до сих пор, как вы помните, только один раз при полете беспилотного «Аполлона-5». Риск был и в том, что впервые вывести экипаж на орбиту должна была ракета «Сатурн-5».
– Я не хочу утверждать, – сказал Борман перед стартом, – что во время нашего полета не будет риска и опасности. Элементы опасности будут встречаться на всем пути.
Английский астроном Бернард Ловелл из обсерватории Джодрэлл бэнк, перечисляя все угрожающие астронавтам ситуации, кончил так:
– Мысль об этом полете угнетает меня. Это чертовски глупо...
Глупо не глупо, а лететь было нужно. Именно нужно. Эти слова из речей президента перекочевали теперь в речи астронавтов. «В нашей программе наступила такая стадия, когда нужно сделать этот шаг», – говорил Борман. Нужно, хотя полного доверия к технике еще не было. Несмотря на то, что Ширра и его друзья провели испытания корабля по широкой программе, облет Луны был действительно необходим, коль скоро намечалась высадка на нее. Этот, как и последующие за ним старты, не ставили перед собой никаких иных задач, кроме общей и главной: обеспечить высадку. Когда кто-нибудь начинал заговаривать о научной программе, о возможных экспериментах, администраторы НАСА недовольно морщили носы.
– Цель состоит не в том, чтобы провести научные исследования, – терпеливо разъяснял Джордж Мюллер, заместитель директора НАСА по пилотируемым полетам, – а в том, чтобы сделать важный шаг в развитии наших способностей высадить людей на Луну.
Шаг этот был сделан 21 декабря. В 7 часов 51 минуту утра космический корабль оторвался от Земли.
– Внимание! – доложил Борман. – Я – «Джемини-8»...
На связи с кораблем сидел, увы, оставшийся на Земле Майкл Коллинз. Под общий хохот он ответил Борману очень спокойным, даже скучным голосом:
– Не теряй памяти. Ты летал на «Джемини-7», а теперь ты летишь на «Аполлоне-8».
Ошибки и волнения простительны: слишком много было в этом полете необычного. Впервые человек уходил в космос от своей родной планеты. Впервые он мог увидеть земной шар, именно шар. Эмоциональная палитра путешествия Бормана и его друзей была необыкновенно богатой.
– Мы видим Землю, – коротко доложил он Хьюстону, и все поняли, что он имеет в виду.
– Мы прекрасно видим Флориду, – кричал Ловелл. – Мы видим мыс Кеннеди! И одновременно Африку, Западную Африку! Прекрасно! Я вижу Гибралтар и Флориду, Кубу, всю Северную и Южную Америку...
– Черт-те что! – не выдержал оператор в Хьюстоне. – Вот это видик!
– Слушай, – спокойно перебил его Борман, – передай людям на Огненной Земле, чтобы надевали дождевики. Кажется, у них собирается гроза...
Во время телевизионных передач с борта «Аполлона-8» астронавты показывали землянам Землю.
– Ваша передача имела громадный успех на планете, соседней с вашей, – на Земле, – сообщили из Хьюстона.
Передачу действительно смотрели миллионы телезрителей, даже 93-летняя бабушка Фрэнка Бормана. Кстати, смотрел ее и некий мистер Сэмюэль Шератон, секретарь единственного в своем роде «Британского общества верящих в плоскую форму Земли». Он вынужден был признать, что, «видимо, назрело время пересмотреть взгляд на некоторые вещи...» Шутки шутками, но нервная нагрузка действительно была очень велика.
– Когда мы вышли на лунную траекторию, где никто никогда не летал, – рассказывал потом Борман, – во мне что-то изменилось психологически... Вид Земли потряс меня! Трудно было поверить, что на этой малютке столько проблем, что там голод, войны, яростная схватка национальных интересов. Я почувствовал, что все мы – лишь часть земли, воздуха, воды, облаков...
Джеймс Ловелл чувствовал себя героем романа Жюля Верна «Из пушки на Луну», которым он зачитывался в детстве. Ведь великий фантаст предугадал очень многое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– А я думал, что вы отказались...
– Если бы я отказался, – сказал Ловелл, – я бы не стал тратить 10 центов ради сомнительного удовольствия поговорить с вами по телефону...
Журналисты называли этот экипаж тремя мушкетерами. Если Борман мог претендовать на звание Атоса, а Ловелл, безусловно, в чем-то напоминал Портоса, то Андерса вряд ли можно назвать Арамисом. Маленький, хрупкий, тихий, он не был похож на гвардейца-ловеласа.
По происхождению Андерс поляк. Родился он в Гонконге, где отец его служил во флоте. Когда он возвращался на Землю, в Гонконге было большое ликование и шествие с плакатами: «Человек из Гонконга облетел Луну!» Уильям сначала хотел стать моряком, но небо победило в споре с морем. Он был очень организованным, пунктуальным, собранным пилотом. В экипаже именно Андерс олицетворял порядок и дисциплину. Его вера в технику могла бы раздражать, если бы она не основывалась на абсолютном знании этой техники и способности быстро поставить диагноз любому ее отказу.
– Риск, которому мы подвергаемся, – ничто по сравнению с риском Линдберга, – говорил с улыбкой Андерс. Кстати, Линдберг был среди почетных гостей на старте «Аполлона-8», и Борман взял с собой в космос фотографию, на которой он стоял рядом с отважным летчиком. Андерса всегда отличала ясность цели, и даже в обычной человеческой жизни он стремился к ее оптимизации, к выбору наивернейших средств ее достижения. Когда потом, после полета, его спросили, как у него хватило мужества отправиться в столь опасное путешествие, он подумал, помолчал и ответил с непререкаемой логикой счетной машины:
– Ценность моей жизни для моей семьи несоизмерима с ценностью этого полета для нашей нации...
Итак, три астронавта должны совершить полет вокруг Луны, который, по свидетельству газеты «Нью-Йорк таймс», будет «самым честолюбивым и рискованным полетом в истории».
Риск действительно был большой. Никогда еще человек не летал в космос так далеко. Но дело не просто в расстоянии. Если при полете на орбите астронавт мог совершить аварийную посадку в любую минуту, на дороге к Луне очень трудно, да практически невозможно было остановиться и повернуть назад. Даже в случае серьезной аварии (вы увидите это, когда речь пойдет об «Аполлоне-13») для срочного возвращения на Землю требуются уже не часы, а дни.
Не простыми были и маневры облета Луны и входа в атмосферу Земли. Если на орбите спутника Луны не произойдет повторного включения двигателей «Аполлона», никакая сила не сможет вернуть корабль на Землю. Включить этот двигатель надо в тот момент, когда корабль находится над обратной стороной Луны, и отсутствие связи с Землей в это время лишь усиливает драматизм ситуации.
При возвращении на Землю небольшое отклонение «вверх» могло привести к «промаху», а «вниз» – к резкому входу в плотные слои атмосферы, то есть к недопустимым перегрузкам. Подобный маневр совершался до сих пор, как вы помните, только один раз при полете беспилотного «Аполлона-5». Риск был и в том, что впервые вывести экипаж на орбиту должна была ракета «Сатурн-5».
– Я не хочу утверждать, – сказал Борман перед стартом, – что во время нашего полета не будет риска и опасности. Элементы опасности будут встречаться на всем пути.
Английский астроном Бернард Ловелл из обсерватории Джодрэлл бэнк, перечисляя все угрожающие астронавтам ситуации, кончил так:
– Мысль об этом полете угнетает меня. Это чертовски глупо...
Глупо не глупо, а лететь было нужно. Именно нужно. Эти слова из речей президента перекочевали теперь в речи астронавтов. «В нашей программе наступила такая стадия, когда нужно сделать этот шаг», – говорил Борман. Нужно, хотя полного доверия к технике еще не было. Несмотря на то, что Ширра и его друзья провели испытания корабля по широкой программе, облет Луны был действительно необходим, коль скоро намечалась высадка на нее. Этот, как и последующие за ним старты, не ставили перед собой никаких иных задач, кроме общей и главной: обеспечить высадку. Когда кто-нибудь начинал заговаривать о научной программе, о возможных экспериментах, администраторы НАСА недовольно морщили носы.
– Цель состоит не в том, чтобы провести научные исследования, – терпеливо разъяснял Джордж Мюллер, заместитель директора НАСА по пилотируемым полетам, – а в том, чтобы сделать важный шаг в развитии наших способностей высадить людей на Луну.
Шаг этот был сделан 21 декабря. В 7 часов 51 минуту утра космический корабль оторвался от Земли.
– Внимание! – доложил Борман. – Я – «Джемини-8»...
На связи с кораблем сидел, увы, оставшийся на Земле Майкл Коллинз. Под общий хохот он ответил Борману очень спокойным, даже скучным голосом:
– Не теряй памяти. Ты летал на «Джемини-7», а теперь ты летишь на «Аполлоне-8».
Ошибки и волнения простительны: слишком много было в этом полете необычного. Впервые человек уходил в космос от своей родной планеты. Впервые он мог увидеть земной шар, именно шар. Эмоциональная палитра путешествия Бормана и его друзей была необыкновенно богатой.
– Мы видим Землю, – коротко доложил он Хьюстону, и все поняли, что он имеет в виду.
– Мы прекрасно видим Флориду, – кричал Ловелл. – Мы видим мыс Кеннеди! И одновременно Африку, Западную Африку! Прекрасно! Я вижу Гибралтар и Флориду, Кубу, всю Северную и Южную Америку...
– Черт-те что! – не выдержал оператор в Хьюстоне. – Вот это видик!
– Слушай, – спокойно перебил его Борман, – передай людям на Огненной Земле, чтобы надевали дождевики. Кажется, у них собирается гроза...
Во время телевизионных передач с борта «Аполлона-8» астронавты показывали землянам Землю.
– Ваша передача имела громадный успех на планете, соседней с вашей, – на Земле, – сообщили из Хьюстона.
Передачу действительно смотрели миллионы телезрителей, даже 93-летняя бабушка Фрэнка Бормана. Кстати, смотрел ее и некий мистер Сэмюэль Шератон, секретарь единственного в своем роде «Британского общества верящих в плоскую форму Земли». Он вынужден был признать, что, «видимо, назрело время пересмотреть взгляд на некоторые вещи...» Шутки шутками, но нервная нагрузка действительно была очень велика.
– Когда мы вышли на лунную траекторию, где никто никогда не летал, – рассказывал потом Борман, – во мне что-то изменилось психологически... Вид Земли потряс меня! Трудно было поверить, что на этой малютке столько проблем, что там голод, войны, яростная схватка национальных интересов. Я почувствовал, что все мы – лишь часть земли, воздуха, воды, облаков...
Джеймс Ловелл чувствовал себя героем романа Жюля Верна «Из пушки на Луну», которым он зачитывался в детстве. Ведь великий фантаст предугадал очень многое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68