Ощущение, которое было чуждым и странным несколько недель назад, теперь было желанным, блаженно знакомым, поднимающим жар из глубины тела к груди и к горлу. Ее женственность раскрылась и расцвела, влажная и трепетная. Но она не испытывала стыда.
Лидия прижалась к нему, инстинктивно чувствуя, что именно в его мужской противоположности находится источник ее удовлетворения.
Он нежно погладил ее сосок и открыл губы, чтобы прикоснуться влажным жаром языка к ее прохладной коже. Ее спина изогнулась над мягкой травой, губы шептали его имя. Кольцо ее рук сжалось плотнее, бедра открылись. Он целовал ее так, как будто хотел выпить ее всю до дна.
Его рука медленно опустилась и подняла подол ее рубашки. При этом он задел тыльной стороной пальцев ее лобок. Волосы на нем были мягкие, курчавые, густые. У Лидии перехватило дыхание, в то время как Росс, наоборот, учащенно задышал.
В ушах у него зазвенело. Он не в силах был убрать руку — ему хотелось погрузить пальцы в это нежное гнездышко. Но он поклялся относиться к ней как к жене. А жены, он считал, не любят, когда их там ласкают. Ни одна порядочная женщина не позволит мужчине прикоснуться к этому месту, если только он не старый, доверенный врач. Виктория бы притворилась, что случайного прикосновения не было вовсе. С сожалением Росс убрал руку.
Он нерешительно тыкался ей в бедра.
— Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он из последних сил, чувствуя, что если подождет еще немного, то, наверное, умрет.
Медленно ее бедра расслабились и раздвинулись шире. Он вошел в нее одним длинным, уверенным толчком. С его губ сорвалось ее имя, когда он погрузился в ее влажное, шелковое чрево. Оно окружило, охватило, убаюкало его, и он почувствовал такой покой и опьянение, что ему хотелось и плакать, и кричать от радости.
Нет, это не было плодом его пьяного воображения. Это была та же эйфория, которую он уже испытал однажды. Даже лучше. Потому что на этот раз Лидия двигалась в такт с ним, и ее руки нежно гладили его спину. Изредка она шептала его имя, и это ласкало ему слух.
Она открыла глаза, когда он приподнялся над ней на вытянутых руках. Ее маленькая белая рука поднялась и дотронулась ласково до шрама на его груди, и он застонал и сжал зубы от божественного удовольствия, наполнившего его. Двигая бедрами, он все глубже проникал в ее горячую плоть.
Росс знал, что кульминация близко. Он прижал ее к себе и держал крепко, когда ее тело застыло неподвижно и он оросил ее лоно пылающим огнем.
Обессиленные, они лежали молча. Запах нового дня, росистой травы, жимолости и запах его собственного тела наполняли ноздри Росса. Он вдыхал глубоко аромат ее волос, расслабив все тело.
Наступила тишина. Ничто не тревожило покоя их зеленого убежища, которое они превратили в замок любви, ничто, кроме тихого плеска реки. И этот плеск убаюкивал их, как колыбельная песня.
Росс почти уснул, как вдруг почувствовал, что кончики ее пальцев коснулись его волос.
— Росс, Ли скоро проснется.
Он вздохнул, высвободился и сел, повернувшись к ней спиной. Брюки были спущены на бедра, и Лидия отметила плавный изгиб его талии, легкую выпуклость его ягодиц, небольшой островок волос на пояснице.
— Да, прошло уже много времени, — коротко сказал он.
Она села, поправив сорочку на бедрах, и потрогала шрам на его левом плече.
Он повернул голову, глаза его были такого же изумрудного цвета, как трава, на которой они лежали. Ее кожа порозовела, темные янтарные глаза светились, губы были влажными от его поцелуев. Вид у нее был невинный и беззащитный.
Росс понял в эту минуту, что ему все равно, сколько у нее было мужчин, — черт с ним, с ее прошлым. Он знал только, что ни одна женщина не удовлетворяла его больше, чем Лидия. Его притягивало не только ее тело, он снова и снова поражался родству их душ.
Вытянутым пальцем он потрогал царапину на ее груди, которую оставил на нежной коже его щетинистый небритый подбородок. Их глаза встретились, и он смущенно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, затем засмеялась от счастья. Он тоже засмеялся, и, обхватив друг друга, они снова повалились на траву. Он снова поцеловал ее, наслаждаясь этим поцелуем еще больше, чем раньше. Она ответила, обвивая руками его шею и пропуская пальцы через волосы на затылке. От нее исходил его запах, и ему хотелось попробовать себя на ее коже.
— О дьявол, Лидия. — Он вскочил и поднял ее за руку. — Если я не остановлюсь сейчас же, то не смогу совсем.
Она стыдливо отвернулась, когда он неловко застегивал вновь оттопырившиеся брюки.
— Пойдем. — Он взял ее за руку. — Давай вернемся, пока Ли не раскричался и не поднял на ноги весь лагерь.
Он взял пистолет и потянул ее к реке. По грудь в воде, они перешли на другой берег. Когда они вышли из воды, рубашка снова облепила ее, очерчивая все, к чему Росс недавно прикасался. В утреннем свете ее грудь возвышалась розовыми округлостями над кружевом одежды. Соски упруго выпирали из-под мокрого батиста. Мокрая ткань, которая обтянула ее как вторая кожа, ясно очерчивала темный треугольник лобка.
— Одевайся поскорее, — с усилием выговорил он.
Собрав свежее белье, которое принесла с собой, Лидия скромно скользнула за кусты и сняла мокрую рубашку. Она посмотрела на себя сверху вниз и удивилась, что выглядит точно так же, как и раньше, не считая маленькой царапинки на груди, оставленной его бородой.
Ей казалось, что все изменилось. Ее тело было переполнено жизнью от пяток до макушки. Но где-то глубоко внутри ее грызла неудовлетворенность, причины которой она не могла точно определить, какое-то неясное ощущение.
Она надела чистое белье и платье. Туфли и чулки остались в фургоне. Когда она вышла из-за куста, Росс засовывал пистолет себе за пояс. Он увидел ее беспокойный взгляд и попытался пошутить:
— Не волнуйся, я не отстрелю себе ничего ценного.
Она вспыхнула до корней волос.
— Готова? — спросил он.
— Да. — Она внезапно застыдилась и почувствовала, что, несмотря на шутливый тон, он тоже нервничает от того, что это случилось снова. По дороге в лагерь они не перемолвились ни словом.
Они продирались сквозь деревья, когда Ма, направлявшаяся к фургону Росса с кувшином молока, заметила их. Она остановилась и с нескрываемым удивлением их оглядела.
Росс вдруг осознал, что он без рубашки, босиком и с пистолетом за поясом — и ему стало не по себе. Лидия держала мокрую нижнюю рубашку, и, когда Ма перевела взгляд на эту рубашку, ей показалось, что она весит по крайней мере фунтов сто.
— Извините, — пробормотал Росс и скрылся в фургоне. Ма проследила за ним взглядом и повернулась обратно к Лидии.
— Мы… Мы ходили купаться… — пыталась оправдаться Лидия, бросая мокрую рубашку в фургон, как будто она обжигала ей пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Лидия прижалась к нему, инстинктивно чувствуя, что именно в его мужской противоположности находится источник ее удовлетворения.
Он нежно погладил ее сосок и открыл губы, чтобы прикоснуться влажным жаром языка к ее прохладной коже. Ее спина изогнулась над мягкой травой, губы шептали его имя. Кольцо ее рук сжалось плотнее, бедра открылись. Он целовал ее так, как будто хотел выпить ее всю до дна.
Его рука медленно опустилась и подняла подол ее рубашки. При этом он задел тыльной стороной пальцев ее лобок. Волосы на нем были мягкие, курчавые, густые. У Лидии перехватило дыхание, в то время как Росс, наоборот, учащенно задышал.
В ушах у него зазвенело. Он не в силах был убрать руку — ему хотелось погрузить пальцы в это нежное гнездышко. Но он поклялся относиться к ней как к жене. А жены, он считал, не любят, когда их там ласкают. Ни одна порядочная женщина не позволит мужчине прикоснуться к этому месту, если только он не старый, доверенный врач. Виктория бы притворилась, что случайного прикосновения не было вовсе. С сожалением Росс убрал руку.
Он нерешительно тыкался ей в бедра.
— Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он из последних сил, чувствуя, что если подождет еще немного, то, наверное, умрет.
Медленно ее бедра расслабились и раздвинулись шире. Он вошел в нее одним длинным, уверенным толчком. С его губ сорвалось ее имя, когда он погрузился в ее влажное, шелковое чрево. Оно окружило, охватило, убаюкало его, и он почувствовал такой покой и опьянение, что ему хотелось и плакать, и кричать от радости.
Нет, это не было плодом его пьяного воображения. Это была та же эйфория, которую он уже испытал однажды. Даже лучше. Потому что на этот раз Лидия двигалась в такт с ним, и ее руки нежно гладили его спину. Изредка она шептала его имя, и это ласкало ему слух.
Она открыла глаза, когда он приподнялся над ней на вытянутых руках. Ее маленькая белая рука поднялась и дотронулась ласково до шрама на его груди, и он застонал и сжал зубы от божественного удовольствия, наполнившего его. Двигая бедрами, он все глубже проникал в ее горячую плоть.
Росс знал, что кульминация близко. Он прижал ее к себе и держал крепко, когда ее тело застыло неподвижно и он оросил ее лоно пылающим огнем.
Обессиленные, они лежали молча. Запах нового дня, росистой травы, жимолости и запах его собственного тела наполняли ноздри Росса. Он вдыхал глубоко аромат ее волос, расслабив все тело.
Наступила тишина. Ничто не тревожило покоя их зеленого убежища, которое они превратили в замок любви, ничто, кроме тихого плеска реки. И этот плеск убаюкивал их, как колыбельная песня.
Росс почти уснул, как вдруг почувствовал, что кончики ее пальцев коснулись его волос.
— Росс, Ли скоро проснется.
Он вздохнул, высвободился и сел, повернувшись к ней спиной. Брюки были спущены на бедра, и Лидия отметила плавный изгиб его талии, легкую выпуклость его ягодиц, небольшой островок волос на пояснице.
— Да, прошло уже много времени, — коротко сказал он.
Она села, поправив сорочку на бедрах, и потрогала шрам на его левом плече.
Он повернул голову, глаза его были такого же изумрудного цвета, как трава, на которой они лежали. Ее кожа порозовела, темные янтарные глаза светились, губы были влажными от его поцелуев. Вид у нее был невинный и беззащитный.
Росс понял в эту минуту, что ему все равно, сколько у нее было мужчин, — черт с ним, с ее прошлым. Он знал только, что ни одна женщина не удовлетворяла его больше, чем Лидия. Его притягивало не только ее тело, он снова и снова поражался родству их душ.
Вытянутым пальцем он потрогал царапину на ее груди, которую оставил на нежной коже его щетинистый небритый подбородок. Их глаза встретились, и он смущенно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, затем засмеялась от счастья. Он тоже засмеялся, и, обхватив друг друга, они снова повалились на траву. Он снова поцеловал ее, наслаждаясь этим поцелуем еще больше, чем раньше. Она ответила, обвивая руками его шею и пропуская пальцы через волосы на затылке. От нее исходил его запах, и ему хотелось попробовать себя на ее коже.
— О дьявол, Лидия. — Он вскочил и поднял ее за руку. — Если я не остановлюсь сейчас же, то не смогу совсем.
Она стыдливо отвернулась, когда он неловко застегивал вновь оттопырившиеся брюки.
— Пойдем. — Он взял ее за руку. — Давай вернемся, пока Ли не раскричался и не поднял на ноги весь лагерь.
Он взял пистолет и потянул ее к реке. По грудь в воде, они перешли на другой берег. Когда они вышли из воды, рубашка снова облепила ее, очерчивая все, к чему Росс недавно прикасался. В утреннем свете ее грудь возвышалась розовыми округлостями над кружевом одежды. Соски упруго выпирали из-под мокрого батиста. Мокрая ткань, которая обтянула ее как вторая кожа, ясно очерчивала темный треугольник лобка.
— Одевайся поскорее, — с усилием выговорил он.
Собрав свежее белье, которое принесла с собой, Лидия скромно скользнула за кусты и сняла мокрую рубашку. Она посмотрела на себя сверху вниз и удивилась, что выглядит точно так же, как и раньше, не считая маленькой царапинки на груди, оставленной его бородой.
Ей казалось, что все изменилось. Ее тело было переполнено жизнью от пяток до макушки. Но где-то глубоко внутри ее грызла неудовлетворенность, причины которой она не могла точно определить, какое-то неясное ощущение.
Она надела чистое белье и платье. Туфли и чулки остались в фургоне. Когда она вышла из-за куста, Росс засовывал пистолет себе за пояс. Он увидел ее беспокойный взгляд и попытался пошутить:
— Не волнуйся, я не отстрелю себе ничего ценного.
Она вспыхнула до корней волос.
— Готова? — спросил он.
— Да. — Она внезапно застыдилась и почувствовала, что, несмотря на шутливый тон, он тоже нервничает от того, что это случилось снова. По дороге в лагерь они не перемолвились ни словом.
Они продирались сквозь деревья, когда Ма, направлявшаяся к фургону Росса с кувшином молока, заметила их. Она остановилась и с нескрываемым удивлением их оглядела.
Росс вдруг осознал, что он без рубашки, босиком и с пистолетом за поясом — и ему стало не по себе. Лидия держала мокрую нижнюю рубашку, и, когда Ма перевела взгляд на эту рубашку, ей показалось, что она весит по крайней мере фунтов сто.
— Извините, — пробормотал Росс и скрылся в фургоне. Ма проследила за ним взглядом и повернулась обратно к Лидии.
— Мы… Мы ходили купаться… — пыталась оправдаться Лидия, бросая мокрую рубашку в фургон, как будто она обжигала ей пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103