— А, это ты, Маркотет! — сказал Грифитс. — Ну что? Какие новости?
— Все идет хорошо, капитан. Молодой человек, слуга двух дам, которых мы вчера привезли, желает говорить с вами.
— А! Хорошо, пусть войдет.
— Войдите, — сказал Маркотет, подымая плетенку, — капитан желает вас видеть.
Пелон вошел и вежливо поклонился трем офицерам.
— Это вы, дитя мое! — сказал капитан с улыбкой. — Что вам угодно? Вы, без сомнения, пришли ко мне с поручением от вашей госпожи?
— Да, капитан, — отвечал Пелон.
— Как она себя чувствует после происшествий ночи?
— Моя госпожа чувствует себя очень хорошо, капитан.
— Очень рад. Что же ей угодно?
— Она желает говорить с вами, капитан.
— Я весь к ее услугам.
— Значит, она может прийти?
— О нет! Если ваша госпожа желает что-нибудь сообщить мне, то я буду иметь честь сам прийти к ней.
— Итак, капитан, я могу сказать…
— Что через десять минут, — перебил его капитан с улыбкой, — я буду иметь честь сделать ей визит.
— Благодарю, капитан, я передам моей госпоже ваши слова.
— Ступайте, мой милый, я следую за вами.
Пелон поклонился и вышел.
— О! — воскликнул капитан, радостно потирая руки, — сама судьба сближает меня с Валентином Гиллуа.
— Что вы говорите о Валентине Гиллуа?
— Теперь я понимаю, — продолжал капитан задумчиво, — я сильно ошибался, думая, что присутствие в наших горах отряда мнимого Кильда не есть одна из важных причин, побудивших Искателя следов прибыть в эту местность; ни один раз он не бывал здесь без какой-нибудь серьезной цели. Быть может, от моей прекрасной посетительницы я узнаю многое.
— Это правда, — заметил Форстер, — вы непременно выясните себе из разговора с ней некоторые темные стороны дела. Идите, мой друг, идите! Желаю вам успеха!
— Все зависит от счастья!
Капитан Грифитс вышел и направился к хижине, занимаемой донной Розарио и ее верной мисс Гарриэтой Дюмбар.
Стоявший на пороге Пелон, увидев капитана, предупредил об этом свою госпожу и потом ввел посетителя.
Молодая женщина сидела, облокотившись на спинку кровати; все стены избушки были завешаны мехами, а толстый ковер скрывал земляной пол.
Огонь горел в камине и распространял приятную теплоту в избушке, сплетенной из сучьев и ветвей дерев.
Гарриэта Дюмбар сидела на табурете около своей госпожи.
Донна Розарио встретила капитана с очаровательной улыбкой и протянула ему руку.
Грифитс почтительно наклонился к этой маленькой, изящной ручке, слегка коснувшись ее своими губами.
— Благодарю вас, — сказала она с некоторым смущением, — благодарю за услугу, которую вы мне оказали, капитан.
— Прошу вас, сеньора, — отвечал Грифитс, — считать меня одним из самых покорных и преданнейших слуг ваших; я ожидаю от вас новых приказаний.
— Прежде чем просить вас о новой услуге, капитан, — отвечала она, — я считаю своим долгом сказать вам, кто я такая, и познакомить вас с личностью, которой вы спасли жизнь. Милая Гарриэта, подайте стул капитану.
Молодая девушка поспешила исполнить ее просьбу, но Пелон предупредил ее, схватив табурет и подавая его капитану.
— Увы! — сказал Грифитс с печальной улыбкой, — я знаю вашу историю, она походит на историю многих несчастных, преследуемых судьбою, как вы, мадам; поведение капитана Кильда давно уж обратило на себя всеобщее внимание; всем в этой местности известно отвратительное ремесло его. Он вас, вероятно, похитил из вашего семейства, насильно принудил следовать за ним с целью продать мормонам, но, слава Богу, его низкий замысел не удался! Теперь вы свободны и находитесь в безопасности от ваших преследователей.
— Увы! — отвечала донна Розарио с печальной улыбкой, — капитан Кильд не так виноват, как вы думаете, потому что я была ему продана.
— Что вы хотите этим сказать, мадам?
— Вот в нескольких словах моя грустная история, капитан. Я родилась далеко отсюда, в самом конце Южной Америки, в Чили. Мой отец был французский дворянин и принадлежал к одному из самых древних родов своей страны. Мать моя была американка и происходила от одного из лучших семейств в Чили. Я и брат мой жили в доме наших родителей, которых мы боготворили. Один из наших родственников, смертельный враг отца моего, напал однажды на нашу асиенду вместе с индейцами Ароканами. Дикие сожгли асиенду и убили моего отца и мать. Бесчеловечный наш родственник взял меня и брата с собою и отвез нас в Новый Орлеан. Итак, мы расстались с Чили, с нашей милой родиной! Спустя некоторое время он снова посадил нас на корабль и перевез в Бразилию. Не знаю, вследствие каких причин наш родственник скоро взял нас из Бразилии и возвратил в Новый Орлеан. По возвращении нашем туда этот бесчувственный человек разлучил меня с братом. Я не знаю, где теперь брат мой!.. бедный брат! он был так прекрасен, такой искренний и так любил меня!
— Он умер?
— Увы! Я ничего не знаю, я не видела его более никогда, после нашей разлуки я не получала никаких о нем известий.
— Он, без сомнения, почти одних лет с вами, сеньорита?
— Да, почти, но он немного старше меня; если он еще жив, на что в глубине моего сердца сохранилась еще надежда, то ему должно быть около двадцати одного года; он был красив, высокого роста, хорошо образован и бесконечно добр!.. бедный Луи!
Донна Розарио замолкла и тихо плакала, закрыв лицо руками.
— Не унывайте, сеньорита, — сказал капитан после некоторого молчания, — ваш брат, наверно, жив еще и возвратится к вам. Бог милостив, надейтесь на Него!
— Благодарю вас, сеньор, за ваши утешения, — отвечала она, поднимая голову и вытирая слезы, медленно катившиеся по ее бледным щекам. — Мы остались одни, круглыми сиротами, без всякой опоры; но у нас была святая любовь друг к другу, которую Бог вселил в наши страждущие сердца для того, чтобы мы могли утешать один другого и мужественно, без ропота переносить несправедливые удары судьбы.
Увы! Теперь я одна! Нет уж более моего друга, моей опоры! Слух мой не лелеет более его нежный, сладкий голос, который беспрестанно повторял мне: «Не унывай, бедная сестра моя! Настанет наконец минута, когда судьба утомится преследовать нас, справедливость восторжествует, и мы будем счастливы!» Теперь я одна, совершенно одна! Но нет, у меня есть еще два друга, которые преданы мне, не оставляли и не оставят ни за что и никогда!
— Что же с вами случилось, сеньорита, после того как вас разлучили с вашим братом? — спросил капитан.
— Недостойный наш родственник, который не переставал быть нашим палачом, желая воспользоваться нашим громадным состоянием, поместил меня в Новом Орлеане в девичий пансион, где я пробыла несколько месяцев. Это короткое время было для меня отдыхом после долгих и беспрерывных страданий. Я была любима своими подругами; лица же, которым был вверен присмотр за мною, окружили меня всевозможным вниманием, так что если бы я могла забыть свое горе, то была бы совершенно счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41