В продолжение всего времени, как эта девушка находилась в моем лагере, мне не приходила в голову даже мысль воспользоваться ее положением; напротив, она была здесь окружена всевозможным вниманием и уважением.
— Все это совершенно справедливо, милостивый государь; донна Долорес де Кастелар повторяла мне несколько раз то же самое, после того как я помог ей убежать из вашего лагеря, и говорила, что она вовсе не чувствует к вам ненависти, что она даже сожалеет о вас и почти извиняет; ее последнее слово, когда она расставалась со мною, чтобы возвратиться в Мексику, под защитой своего жениха, было: я совершенно уверена, что капитан Грифитс честный человек, но он с ума сходит от любви ко мне; когда он будет в состоянии хладнокровно обдумать свои действия, то он прежде всего пожалеет о том, что решился в порыве страсти на отвратительный поступок со мною.
— О, она была права, говоря это, — сказал капитан взволнованным голосом, — я уже давно раскаялся в том, что сделал.
— Если так, то первый ваш поступок в моих глазах извинителен, так как вы, совершая его, не имели дурной цели.
— Но что же вам еще говорили обо мне? Даю вам слово, милостивый государь, что я не знаю, какая это может быть вторая история; говорите, пожалуйста!
— Эта вторая история, милостивый государь, далеко серьезнее первой, но я начинаю думать, что вас оклеветали; впрочем, я боюсь, что, во всяком случае, одно слово правды может вас сильно огорчить.
— Вы меня пугаете, милостивый государь; говорите, ради Бога, скорее!
— Говорят, милостивый государь, что вы имеете некоторые сношения с одним гнусным бандитом пустыни, относительно торговли белыми женщинами, которых будто бы вы доставляете, в компании с ним, мормонам.
— Значит, вас уверили, что я сообщник этого мерзавца Кильда?
— Да, милостивый государь.
Молодой офицер разразился громким, неудержимым смехом; он хохотал так чистосердечно, что Валентин Гиллуа окончательно сбился в своих предположениях.
— Ради Бога, простите мне, милостивый государь, это нарушение приличий, — сказал капитан, когда его припадок смеха прекратился, — но это обвинение до того нелепо, что я не мог выдержать.
— Как нелепо? — спросил с удивлением Валентин.
— Знаете ли вы, милостивый государь, настоящего Кильда, или мнимого?
— Но… я думаю, милостивый государь…
— Итак, вы знаете, что это отъявленный мошенник, который убил настоящего Кильда, чтобы занять его место.
— Я знаю, что это бандит, которого настоящее имя…
— Гарри Браун, не правда ли?
— Да, Гарри Браун.
Капитан отпер один из ящиков своего письменного стола, вынул оттуда бумагу и, развернув ее, передал охотнику.
— Читайте, — сказал он.
Валентин начал читать.
— Прочтите со вниманием эти три письма, — добавил капитан.
Прочитав все три письма, Валентин возвратил их Грифитсу и, поклонившись, протянул ему руку.
— Извините, — сказал он, — я не знал, что это так.
— Но теперь вы знаете, не правда ли?
— Я знаю, милостивый государь, что вы благородный, честный человек; я знаю, что вы спасли жизнь моей названой дочери, которую я люблю больше всего на свете; я предлагаю вам свою дружбу и буду очень счастлив, если вы согласитесь принять ее.
— От всей души, милостивый государь! — воскликнул молодой человек с увлечением.
— Теперь вы можете вполне рассчитывать на меня, как я буду рассчитывать на вас.
Они пожали друг другу руки.
Все уж было высказано между этими двумя сильными и благородными натурами, и договор был заключен.
— Я вас заставил много страдать, — заметил Валентин после минутного молчания.
— Это правда, милостивый государь, но вы так щедро вознаградили меня, что радость заставляет меня забыть страдание.
— Теперь позвольте мне проститься с вами. Ночь наступает, между тем как со мною отправляется дочь моя и ее камеристка.
— Не лучше ли вам, милостивый государь, переночевать у меня? Завтра же на рассвете вы можете отправиться.
Валентин на минуту задумался.
— Нет, — сказал он, — это невозможно, потому что я обещал друзьям моим возвратиться сегодня. Они не будут знать, где я, и будут беспокоиться; я должен сегодня ехать.
— Не стану настаивать, милостивый государь, но я не отпущу вас одного ночью, а главное, с двумя женщинами; в настоящее время бандиты наводняют наши окрестности; кроме того, капитан Кильд, наверно, следит теперь за каждым вашим шагом и непременно поспешит воспользоваться случаем, который, согласитесь, будет для него как нельзя более кстати.
— Вы правы; если бы я был один, для меня бы все это не составляло большого затруднения, но так как со мною две женщины, то проехать это пространство не совсем безопасно; но что же делать?
— Это очень просто: я дам вам конвой, под прикрытием которого вы смело можете отправиться, куда вам угодно.
— Благодарю вас, и так как я не могу у вас долее оставаться, то отчего бы вам не посетить меня? Мы будем беседовать все время не только в дороге, но и в продолжение всей ночи о ваших делах, которые теперь меня очень интересуют и которые, кажется, не совсем в порядке; я сознаюсь, что во многом виноват я. Не превосходная ли это мысль, как вы думаете, капитан?
— Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, милостивый государь, и сам провожу вас сегодня.
— Прекрасно, это будет очень кстати.
— Через несколько минут мы можем отправиться. Лакур!
На пороге показался слуга капитана.
— Попросите ко мне капитана Джемса Форстера и лейтенанта Маркотета. Потом оседлайте двух смирных лошадей для дам, а для меня — моего вороного Султана. Ступайте и поспешите!
Слуга вышел.
Несколько минут спустя в комнату вошли капитан Джемс Форстер и лейтенант Маркотет.
— Дорогой мой Джемс, — сказал капитан, — имею честь представить вам господина Валентина Гиллуа.
— Искатель следов, — отвечал капитан Форстер, вежливо раскланиваясь. — Я много слышал о вас, милостивый государь, и буду очень рад познакомиться.
— Господин Валентин Гиллуа, позвольте мне представить вам моего второго капитана, Джемса Форстера.
Валентин Гиллуа и Форстер раскланялись и пожали друг другу руки.
— С лейтенантом моим вы, кажется, уже знакомы, — сказал Грифитс.
— Да, я имел удовольствие видеть господина лейтенанта, — отвечал Валентин с улыбкой.
— Распорядитесь, лейтенант, — сказал Грифитс, обращаясь к Маркотету, — чтобы двадцать отборных всадников собрались через четверть часа у ворот лагеря.
Маркотет поклонился и вышел.
— Дорогой мой Джемс, — сказал капитан, обращаясь к Форстеру, — я отправлюсь проводить господина Валентина Гиллуа и возвращусь только завтра, а потому поручаю вам занять на эту ночь мое место в лагере.
— Будьте покойны, Джон, — отвечал капитан Форстер, — все будет в порядке во время вашего отсутствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Все это совершенно справедливо, милостивый государь; донна Долорес де Кастелар повторяла мне несколько раз то же самое, после того как я помог ей убежать из вашего лагеря, и говорила, что она вовсе не чувствует к вам ненависти, что она даже сожалеет о вас и почти извиняет; ее последнее слово, когда она расставалась со мною, чтобы возвратиться в Мексику, под защитой своего жениха, было: я совершенно уверена, что капитан Грифитс честный человек, но он с ума сходит от любви ко мне; когда он будет в состоянии хладнокровно обдумать свои действия, то он прежде всего пожалеет о том, что решился в порыве страсти на отвратительный поступок со мною.
— О, она была права, говоря это, — сказал капитан взволнованным голосом, — я уже давно раскаялся в том, что сделал.
— Если так, то первый ваш поступок в моих глазах извинителен, так как вы, совершая его, не имели дурной цели.
— Но что же вам еще говорили обо мне? Даю вам слово, милостивый государь, что я не знаю, какая это может быть вторая история; говорите, пожалуйста!
— Эта вторая история, милостивый государь, далеко серьезнее первой, но я начинаю думать, что вас оклеветали; впрочем, я боюсь, что, во всяком случае, одно слово правды может вас сильно огорчить.
— Вы меня пугаете, милостивый государь; говорите, ради Бога, скорее!
— Говорят, милостивый государь, что вы имеете некоторые сношения с одним гнусным бандитом пустыни, относительно торговли белыми женщинами, которых будто бы вы доставляете, в компании с ним, мормонам.
— Значит, вас уверили, что я сообщник этого мерзавца Кильда?
— Да, милостивый государь.
Молодой офицер разразился громким, неудержимым смехом; он хохотал так чистосердечно, что Валентин Гиллуа окончательно сбился в своих предположениях.
— Ради Бога, простите мне, милостивый государь, это нарушение приличий, — сказал капитан, когда его припадок смеха прекратился, — но это обвинение до того нелепо, что я не мог выдержать.
— Как нелепо? — спросил с удивлением Валентин.
— Знаете ли вы, милостивый государь, настоящего Кильда, или мнимого?
— Но… я думаю, милостивый государь…
— Итак, вы знаете, что это отъявленный мошенник, который убил настоящего Кильда, чтобы занять его место.
— Я знаю, что это бандит, которого настоящее имя…
— Гарри Браун, не правда ли?
— Да, Гарри Браун.
Капитан отпер один из ящиков своего письменного стола, вынул оттуда бумагу и, развернув ее, передал охотнику.
— Читайте, — сказал он.
Валентин начал читать.
— Прочтите со вниманием эти три письма, — добавил капитан.
Прочитав все три письма, Валентин возвратил их Грифитсу и, поклонившись, протянул ему руку.
— Извините, — сказал он, — я не знал, что это так.
— Но теперь вы знаете, не правда ли?
— Я знаю, милостивый государь, что вы благородный, честный человек; я знаю, что вы спасли жизнь моей названой дочери, которую я люблю больше всего на свете; я предлагаю вам свою дружбу и буду очень счастлив, если вы согласитесь принять ее.
— От всей души, милостивый государь! — воскликнул молодой человек с увлечением.
— Теперь вы можете вполне рассчитывать на меня, как я буду рассчитывать на вас.
Они пожали друг другу руки.
Все уж было высказано между этими двумя сильными и благородными натурами, и договор был заключен.
— Я вас заставил много страдать, — заметил Валентин после минутного молчания.
— Это правда, милостивый государь, но вы так щедро вознаградили меня, что радость заставляет меня забыть страдание.
— Теперь позвольте мне проститься с вами. Ночь наступает, между тем как со мною отправляется дочь моя и ее камеристка.
— Не лучше ли вам, милостивый государь, переночевать у меня? Завтра же на рассвете вы можете отправиться.
Валентин на минуту задумался.
— Нет, — сказал он, — это невозможно, потому что я обещал друзьям моим возвратиться сегодня. Они не будут знать, где я, и будут беспокоиться; я должен сегодня ехать.
— Не стану настаивать, милостивый государь, но я не отпущу вас одного ночью, а главное, с двумя женщинами; в настоящее время бандиты наводняют наши окрестности; кроме того, капитан Кильд, наверно, следит теперь за каждым вашим шагом и непременно поспешит воспользоваться случаем, который, согласитесь, будет для него как нельзя более кстати.
— Вы правы; если бы я был один, для меня бы все это не составляло большого затруднения, но так как со мною две женщины, то проехать это пространство не совсем безопасно; но что же делать?
— Это очень просто: я дам вам конвой, под прикрытием которого вы смело можете отправиться, куда вам угодно.
— Благодарю вас, и так как я не могу у вас долее оставаться, то отчего бы вам не посетить меня? Мы будем беседовать все время не только в дороге, но и в продолжение всей ночи о ваших делах, которые теперь меня очень интересуют и которые, кажется, не совсем в порядке; я сознаюсь, что во многом виноват я. Не превосходная ли это мысль, как вы думаете, капитан?
— Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, милостивый государь, и сам провожу вас сегодня.
— Прекрасно, это будет очень кстати.
— Через несколько минут мы можем отправиться. Лакур!
На пороге показался слуга капитана.
— Попросите ко мне капитана Джемса Форстера и лейтенанта Маркотета. Потом оседлайте двух смирных лошадей для дам, а для меня — моего вороного Султана. Ступайте и поспешите!
Слуга вышел.
Несколько минут спустя в комнату вошли капитан Джемс Форстер и лейтенант Маркотет.
— Дорогой мой Джемс, — сказал капитан, — имею честь представить вам господина Валентина Гиллуа.
— Искатель следов, — отвечал капитан Форстер, вежливо раскланиваясь. — Я много слышал о вас, милостивый государь, и буду очень рад познакомиться.
— Господин Валентин Гиллуа, позвольте мне представить вам моего второго капитана, Джемса Форстера.
Валентин Гиллуа и Форстер раскланялись и пожали друг другу руки.
— С лейтенантом моим вы, кажется, уже знакомы, — сказал Грифитс.
— Да, я имел удовольствие видеть господина лейтенанта, — отвечал Валентин с улыбкой.
— Распорядитесь, лейтенант, — сказал Грифитс, обращаясь к Маркотету, — чтобы двадцать отборных всадников собрались через четверть часа у ворот лагеря.
Маркотет поклонился и вышел.
— Дорогой мой Джемс, — сказал капитан, обращаясь к Форстеру, — я отправлюсь проводить господина Валентина Гиллуа и возвращусь только завтра, а потому поручаю вам занять на эту ночь мое место в лагере.
— Будьте покойны, Джон, — отвечал капитан Форстер, — все будет в порядке во время вашего отсутствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41