А. Д. Меншиков, прибывший в ноябре 1727 года в Ранненбург, думал, что здесь он и закончит свои дни. Но ему не дали там жить спокойно. В Ранненбург зачастили следователи, которые вели допросы по пунктам, составленным врагами светлейшего в Петербурге. 5 января 1728 года у Меншикова и его сына отобрали все ордена, описали и опечатали все драгоценности и личные вещи, а 27 марта последовал именной указ: «Послать, обобрав ево все пожитки, в Сибирь, в город Березов з женою и с сыном, и з дочерьми…» В восьми верстах от Ранненбурга Меншикова и его родных остановили и обыскали. Все, что сочли «лишним», в том числе «чулки касторовые ношеные, два колпака бумажных» отобрали вместе с кошельком, в котором лежали 59 копеек – последнее достояние прежде богатейшего человека России.
Наталья Борисовна Долгорукая вспоминала, что семья князей Долгоруких приехала в пензенскую деревню, куда их сослали, но через три недели «паче чаяния нашего вдруг ужасное нечто нас постигло. Только мы отобедали – в эвтом селе дом был господской, и окна были на большую дорогу, взглянула я в окно, вижу пыль великую на дороге, видно издалека, что очень много едут и очень скоро бегут… Все наши бросились смотреть, увидели, что прямо к нашему дому едут, в коляске офицер гвардии, а по телегам солдаты двадцать четыре человека. Тотчас мы узнали свою беду, что еще их злоба на нас не умаляетца, а больше умножаетца. Подумайте, что я тогда была, упала на стул, а как опомнилась, увидела полны хоромы солдат. Я уже ничево не знаю, что они объявили свекору, а только помню, что я ухватилась за своего мужа и не отпускаю от себя, боялась, чтоб меня с ним не разлучили. Великий плач сделался в доме нашем. Можно ли ту беду описать?» Долгорукая пишет далее, что офицер «объявил, что велено вас под жестоким караулом везти в дальний город, а куда – не велено сказывать. Однако свекор мой умилостивил офицера и привел его на жалость, сказал, что нас везут в остров (Березов стоял на острове между реками Сосьвой и Вогулкой. – Е. А.), который состоит от столицы 4 тысячи верст и больше…».
Тяжесть ссылки как наказания, естественно, находилась в прямой зависимости от расстояния, которое отделяло место поселения от столиц. В лучшем положении оказывались преступники, сосланные в европейские города. Но и здесь была разница. Ссылка в крупные города Европейской части (Ярославль, Архангельск) была настоящим курортом для политического преступника, в отличие от ссылки в удаленные, глухие места, вроде Солигалича или Пустозерска. Сибирский царевич Василий жил в Архангельске, П. П. Шафиров – в Новгороде, Э. И. Миних – в Вологде, Лесток – в Угличе, а потом в Великом Устюге. Мог считать себя счастливцем Э. И. Бирон, которого в 1742 году указом императрицы Елизаветы перевели из Сибири в Ярославль, где он прожил в хорошем климате двадцать лет.
Ссылка в Сибирь была одной из самых распространенных форм наказания политических преступников. Немало попадало в Сибирь и, по терминологии XIX века, «замечательных лиц». По спискам ссыльных в Сибирь можно составить представление обо всей политической истории России, начиная с конца XVI века. Именно тогда в недавно основанный Пелым доставили первую партию ссыльных из Углича после гибели там царевича Дмитрия.
Самой мягкой формой сибирской ссылки было назначение попавшего в опалу сановника на какой-нибудь административный пост в Сибири. Людей пониже рангом определяли в сибирскую службу. Указ об этом часто предоставлял решать судьбу ссыльного сибирским властям: «Послать его в Сибирь и велеть сибирскому губернатору определить его там в службу, в какую пристойно». Естественно, что запись в сибирские служилые или в гарнизонные солдаты была резким служебным понижением для человека из столицы.
Русское посольство Ф. А. Головина, возвращавшееся из Китая в 1689 году, было спасено от нападения бурят отрядом служилых людей, которым командовал сосланный в 1673 году «на вечное житье» бывший гетман Украины Демьян Многогрешный. Ранее он был официально признан врагом России, а потом в ссылке верно служил ей, устрашая монголов и бурят своими набегами во главе казачьего отряда. Традиция «полезной» для казны и отечества ссылки в Сибирь как формы государственного освоения сибирских земель была продолжена и в XVIII веке.
Весьма оригинально поступили с «черным арапом» Абрамом Ганнибалом. Его ссылку по требованию А. Д. Меншикова весной 1727 года в Военной коллегии оформили как экстренную командировку в Казань. Оттуда Ганнибала тотчас отправили в Тобольск и далее в Селенгинск, на границу с Китаем. «Командировка» затянулась до 1728 года, потом его арестовали, лишили гвардейского мундира и записали в майоры Тобольского гарнизона. И лишь в 1731 году набравший силу при Анне Иоанновне Б. X. Миних сумел «вытащить» Ганнибала из Сибири и устроил его в Ревеле. В семье А. С. Пушкина помнили вполне правдоподобную легенду о том, что все царствование императрицы Анны Ганнибал прожил в постоянном страхе, ежеминутно ожидая посланцев из Тайной канцелярии, готовых отправить его в очередную «командировку». Но все же основная масса «замечательных лиц» отправлялась в Сибирь не на службу, а на житье, нередко с семьями и слугами. Некоторых же ожидала тюрьма в каком-нибудь дальнем остроге.
Знатных ссыльных везли в Сибирь обычно под конвоем, хотя и не с партиями ссыльных и каторжан. Командир конвоя получал специальную инструкцию о том, как везти ссыльных. Делать это надлежало «за твердым караулом, с осторожностью, тайно, чтоб они, колодники, не могли уйти и никого к ним не допущать». Н. Б. Долгорукая описывает, как всю семью Долгоруких со слугами везли до Касимова в их каретах, а потом перегрузили на специальное судно, которое дошло до Соликамска, где арестантов посадили на подводы и так довезли до Тобольска.
Все долгие месяцы пути ссыльные не знали, куда их везут. Обычно, решая их судьбу, отправляя по бездорожью в глухие места, власти не считались ни со временем года, ни с погодой, ни со здоровьем ссыльных. Яркое описание дорожных мук дал в своих письмах протопоп Аввакум. В 1690 году Василия Голицына с семьей сослали в Яренск. Ехали они, «прочищая вновь дорогу, в которых местех наперед сего никто тою дорогою не езживал… через речки и через ручьи шли пеши, а сани на себе таскали. И… не доехав до Тотьмы города за версту, болчки (экипажи. – Е. А.) с княгинями и с детьми, и с жонками в воду все обломились, насилу из воды вытаскивали. И оттого они лежали в беспамятстве многое время», а невестка В. В. Голицына в Тотьме родила мертвого ребенка.
Также «в беспамятстве» были женщины семьи А. Г. Долгорукого, которую осенью 1730 года через горы, реки и леса везли в Березов. Об этом подробно пишет в «Своеручных записках» Н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105