.. Охереть можно! – вопил Гриша на скорости сто тридцать при ограничении в семьдесят километров.
– Десять тысяч… – потерянно повторял за ним Лешка.
– Да еще в течение пяти суток!.. Жлобяра советская!..
– И чтобы я еще публично всю Западную Германию обосрал… Как плацдарм американской военщины, – не мог оправиться Лешка.
– На это как раз можешь болт забить… Он же сказал, что они сами напишут, как надо. Тебе только подмахнуть…
– Но почему только «американской»?! – тихо возмутился Лешка. – А где мы были на гастролях? В детском садике с танками и самоходками?! Перестройка, мать их. Ни хрена не меняется…
– Как это не меняется?! – кричал Гриша, нагло обгоняя неторопкий фургон под испуганный, истерический сигнал встречной машины. – Очень даже меняется! Когда это было, чтобы такой «бугор» брал на лапу?! То есть, конечно, брали, но не от таких, как мы… А счас, е-мое и сбоку бантик! Рассказать в Одессе – никто ж не поверит!..
– Осторожнее, Гришка, не гони… Здесь ограничение по скорости. Семьдесят кэмэ.
– Ездить надо уметь! Ты о бабках думай! Десять тысяч!!! – кричал Гриша и гнал по узкой дороге бедную старую «мазду» со скоростью сто сорок.
… Потом ели жареные колбаски и пили кофе на придорожной автозаправочной станции в районе Берцдорфа.
– Почему же он говорил о деньгах не со мной, а с тобой? – удивлялся Лешка.
– Увидел делового человека, с которым можно сварить супчик, – достойно отвечал Гриша.
– Но речь-то шла обо мне! Зачем нужно было выставлять меня в коридор? – не понимал Лешка.
– Шлемазл! Ты же – свидетель!.. На кой черт ему в кабинете лишний глаз и лишнее ухо, когда речь идет о «капусте»? А от меня одного можно всегда отпереться – послать в жопу, сказать, что я – шантажист, психопат… Что хочешь! Элементарно… Кто я? Что я? Беглый грек с-под Одессы. Кому лучше поверят?
– Десять тысяч… С ума сойти! Нереально. – Лешка встал, вытер руки бумажной салфеткой.
– Отольем на дорожку? – спросил Гриша.
Пошли в туалет. Сделали свои дела, помыли руки, вышли к стоянке, где отдыхала несчастная служанкина «мазда», с которой от рождения никто не обращался так нагло, как этот беглый Гаврилиди.
Рядом со стоянкой – площадочка, где продавали разные подержанные автомобили. Машинки выглядели как новенькие.
Гриша остановился рядом, сказал Лешке:
– Пожалуй, выберу себе «фольксваген».
– Собираешься покупать машину? – удивился Лешка.
– Нет, конечно. Откуда у меня деньги?
– Тогда почему бы тебе не выбрать «мерседес»? – поинтересовался Лешка Самошников.
* * *
Вечером сидели у Немы Френкеля в «Околице».
К несчастью для Френкелей, народу в кафе не было, и Лешка не пел романсы, а Гриша Гаврилиди не сверкал лацканами старенького смокинга. Просто сидели за столиками и пили кофе с горячими бутербродами.
За кофе мадам Френкель с них не брала ничего, а за горячие бутерброды Нема взимал с Лешки и Гриши, как обычно, – половинную стоимость. Свои люди – сочтемся…
Сейчас мадам Френкель мыла пивные стаканы, а глава предприятия протирал их несвежим полотенцем.
– Я так и не понял, почему этот посольский тип дал нам всего пять дней? – спросил Лешка.
– Он в воскресенье улетает в Москву. В отпуск. Эти десять штук для него – как бы «подъемные».
– Он так и сказал?! – поразился Лешка.
– Он сказал про воскресенье, Москву и отпуск. Остальное было нетрудно додумать, – ответил Гриша и крикнул Френкелю: – Нема! Дай десять тысяч, через год отдам с процентами.
– Мишугинэ, – грустно произнес Нема, просматривая на свет только что вымытый стакан. – Тебе перевести на греческий?
– Не надо, я ж с-под Одессы.
– Смотри, почти рядом! – удивился Френкель. – Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал столовой закрытого типа при Мариупольском исполкоме?
– А ты бы дал?
– Честно? Вряд ли.
Мадам Френкель полоскала стаканы в тазике с мутной водой, чтобы не открывать кран и не нести лишних расходов.
– А тогда было? – нахально спросил Гриша.
– О чем ты говоришь?! – трагически воскликнул Нема Френкель.
От этого возгласа мадам Френкель уронила руки в тазик с грязной водой и тихо заплакала.
– Аллее кляр, – пробормотал Гриша. – С вами все ясно.
Долго молчали. Гриша просчитывал в голове какие-то невероятные, фантастические комбинации, вплоть до ограбления сберегательной кассы в каком-нибудь маленьком провинциальном городке.
Лешка представлял себе маленького Толика в стальных наручниках, искаженное предсмертной мукой лицо дедушки… Плачущую маму, бабушку, растерянного папу… Полутемную квартиру на Бутлерова, институт на Моховой, напротив – Брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром… А в последнем верхнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин…
– Это верно, что Лори тебе предлагала работу актера за большие бабки? – спросил Гриша. – Ты намекал, когда в Бонн ехали…
– Правда.
– Ну и что же ты?
– Да так… Отказался.
– Почему?!
– Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.
– «О, никогда я так не жаждал жизни…» – тут же спел Гриша.
– Правильно. Молодец, – сказал Лешка. – А теперь сразу же станцуй партию принца Зигфрида.
– Но это же разные вещи! – рассмеялся Гриша.
– Я так и сказал.
– А что нужно было делать-то? – не унимался Гриша Гаврилиди.
– Что, что!.. Трахаться за деньги! Причем – ежедневно.
– Е-мое! Где же их столько взять?! – поразился Гаврилиди. – За полтинник тебе только отстрочат, а по-настоящему потрахаться – меньше стольника и не суйся! Я уж приценивался как-то…
– Ты не понял, – сказал ему Лешка. – Это не ты должен платить, а это тебе… Нам будут платить за это! Мужикам.
– А нам-то за что? – искренне удивился Гриша.
– Ты порнуху когда-нибудь смотрел?
– А то! Я раз видел, как снимают простое кино… Так там вокруг такая мишпоха! Всякие кинооператоры, осветители, режиссеры, мать их за ногу… Да у меня и в жисть не встанет при посторонних!
– Вот за это и платят. Чтобы по команде вскакивал.
– Кошмар! – ужаснулся Гриша. – А если баба не того… Ну, не нравится, предположим.
– Тебя что, жениться на ней нанимают?! – разозлился Лешка. – Тебе платят за то, чтобы ты трахал ее! Остальное – твои проблемы. И потом, ты, Гриша, можешь не переживать. Тебя в этот бизнес все равно не возьмут.
Более оскорбленного и обиженного «грека с-под Одессы» мир не видел со дня его сотворения! Воздух в «Околице» сгустился до невероятной плотности. Казалось, сейчас сверкнет молния и грянет гром. И он грянул!
– Почему это?!! – заорал Гриша так, что у мадам Френкель в руках лопнул пивной стакан, к счастью, ничуть ее не поранив.
– Размер, – спокойно и коротко произнес Лешка.
– Какой еще «размер»?! – Гриша был совсем ошарашен.
– Не впечатляющий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74