Ответ последовал самый решительный: нет. Когда-то она любила Джона Хэйса - он был ее первой, ее единственной любовью; но теперь она - падшая и уже недостойна его. После чего супруги Добс прониклись еще большим к ней уважением и стали искать способов, как бы устроить этот брак.
Хэйс был в отлучке, когда мисс Кэт вновь появилась в родных краях; но, воротившись, не замедлил узнать о происшедшем - как она заболела и как тетка от нее отступилась, а добрый пастор приютил ее у себя. Спустя несколько дней преподобный мистер Добс повстречал мистера Хэйса и, сославшись на какую-то надобность по плотничьей части, попросил зайти. Хэйс сперва отказался наотрез; потом отказался в деликатной форме, потом заворчал, потом зафыркал и, наконец, дрожа с головы до ног, переступил порог дома. Там, на кухне, сидела мисс Кэтрин и тоже с головы до ног дрожала.
Какой промеж них вышел разговор? Если вам, миледи, так уж хочется знать, вспомните тот день, когда сэр Джон сделал вам предложение руки и сердца. Можно ли вообразить что-либо бессмысленнее тех слов, что были при этом сказаны? Подобные речи не стоит воспроизводить, даже когда их ведут лица, принадлежащие к самому избранному обществу; а уж если дело касается до любовных объяснений плотника и бывшей трактирной служанки, то и подавно. Скажем только, что мистер Хэйс, у которого был целый год на то, чтобы излечиться от своей страсти и который словно бы преуспел в этом, едва лишь увидел Кэтрин, так снова по уши в нее влюбился, и все его усилия пошли прахом.
Знал ли священник, как у них обстоят дела, про то мне неизвестно; но так или иначе, мистер Хэйс теперь, что ни вечер, если не торчал на кухне пасторского дома, то прогуливался в обществе мисс Кэтрин; и не прошло трех месяцев (срок немалый, хоть и приходится сжать его тут до одной короткой фразы), как в деревне узнали о новом тайном побеге; а кто с кем сбежал, он ли с нею, она ли с ним, не мое дело допытываться. "Я бы этого никогда не допустил, - говорил потом доктор Добс - а жена его улыбалась втихомолку, да они все держали от меня в секрете". И, наверно, он бы вмешался, если бы знал о нем; но как только миссис Добс заговаривала с ним о том, когда и как именно намерены совершить побег влюбленные, он тотчас приказывал ей замолчать. По правде говоря, супруга священника не раз принималась обсуждать этот вопрос. "У молодого Хэйса и деньги водятся, и ремесло в руках, говорила она, - он единственный сын у родителей и волен выбрать себе жену по нраву; верно, красавцем его не назовешь, и ни щедростью, ни любезностью он не блещет; но зато он, бесспорно, любит Кэт (а ей, сам знаешь, выбирать не приходится), и чем скорей она за него выйдет, тем лучше. Разумеется, в нашей церкви им венчаться нельзя, но..." - "Ну что ж, - отвечал доктор Добс, если их обвенчают где-нибудь в другом месте, я тут ни при чем, да к тому же мне ведь ничего и не известно". Намек был понят, и в одно прекрасное воскресное утро, месяц спустя, мистер Хэйс потихоньку увез свою возлюбленную из пасторского дома, усадив ее на лошадь позади себя; а из-за спущенных оконных занавесок смотрели им вслед пасторские ребятишки и весело смеялись.
За этот месяц мистер Хэйс успел съездить в город Вустер и позаботиться о том, чтобы оглашение состоялось в тамошней церкви, справедливо рассудив, что в большом городе это событие вызовет меньше толков, нежели в глухой деревеньке. В Вустер он и повез теперь свою нареченную. О, злосчастный Джон Хэйс! Куда влечет тебя рок? О, неразумный доктор Добс, забывший о сыновнем долге почитания родителей и поддавшийся уговорам своей супруги, одержимой пагубным пристрастием к сватовству!
* * *
В "Лондонской газете" от 1 апреля 1706 года напечатан указ ее величества о вступлений в силу парламентского акта, имеющего целью поощрение и развитие морской службы, а также лучшее и быстрейшее укомплектование личного состава королевского флота, согласно каковому указу всякий судья полномочен выдавать констеблям, помощникам констеблей и помощникам помощников разрешение на право входить, а ежели надобно, то и вламываться в любой дом, где, по их подозрению, укрывается моряк-дезертир; а за недостатком дезертиров хватать и зачислять в моряки любых жителей, годных к несению морской службы. Нет нужды приводить здесь все содержание этого Акта, занимающего четыре газетных столбца, - равно как и другой, подобный же, где речь идет о сухопутной армии; скажем лишь, что введение его в действие наделало переполоху во всем королевстве.
Все мы знаем, если не из опыта, то понаслышке, что во время больших военных походов за главными силами следует арьергард, в рядах которого скопляется немало всякого сброда; и точно так же в тени важных государственных мероприятий творятся подчас мелкие жульнические делишки. Так великая избирательная реформа дала простор множеству сомнительных ухищрений и махинаций - что нетрудно было бы показать, если бы не твердое наше намерение соблюдать деликатность по отношению к вигам; а вышеупомянутый "Акт о вербовке", который во имя славы англичан во Фландрии столь жестоко обошелся с англичанами в Англии (не первый, кстати, пример необходимости терпеть нужду дома ради того, чтобы можно было покрасоваться на людях), породил целую армию прохвостов и доносчиков, которые на нем наживались, помимо прочего еще и занимаясь вымогательством у лиц, подпадавших под действие этого Акта - или с перепугу поверивших, что подпадают под него.
После окончания брачной церемонии в Вустере мистер Хэйс озаботился подысканием харчевни подешевле, где бы можно было сэкономить на ночлеге и еде.
На кухне избранного им заведения расположилась компания выпивох. Миссис Хэйс с подобающим ей достоинством отказалась есть в столь низменном обществе; и тогда хозяйка провела новобрачных в другое помещение, куда им подали еду отдельно.
Пировавшие на кухне гости и в самом деле не подходили для дамского общества. Один был долговязый верзила с алебардой, что заставляло предположить в нем солдата; другой - моряк, судя по платью, - пленял взоры черной повязкой на глазу; третий был, как видно, предводителем всей банды; флотский мундир, облекавший его тучную фигуру, дополняли сапоги со шпорами, - сочетание, доказывавшее, что если и был он моряком, так разве, что называется, сухопутным.
Что-то в облике и в голосе одного из этих почтенных господ показалось миссис Хэйс знакомым; и догадка ее перешла в уверенность, когда короткое время спустя три героя без спросу ворвались в комнату, где она сидела со своим супругом. Впереди был не кто иной, как ее старый знакомец мистер Питер Брок с саблей наголо; он взглянул на миссис Кэтрин и приложил палец к губам, как бы призывая ее к молчанию. Его одноглазый товарищ грубо схватил мистера Хэйса за плечо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Хэйс был в отлучке, когда мисс Кэт вновь появилась в родных краях; но, воротившись, не замедлил узнать о происшедшем - как она заболела и как тетка от нее отступилась, а добрый пастор приютил ее у себя. Спустя несколько дней преподобный мистер Добс повстречал мистера Хэйса и, сославшись на какую-то надобность по плотничьей части, попросил зайти. Хэйс сперва отказался наотрез; потом отказался в деликатной форме, потом заворчал, потом зафыркал и, наконец, дрожа с головы до ног, переступил порог дома. Там, на кухне, сидела мисс Кэтрин и тоже с головы до ног дрожала.
Какой промеж них вышел разговор? Если вам, миледи, так уж хочется знать, вспомните тот день, когда сэр Джон сделал вам предложение руки и сердца. Можно ли вообразить что-либо бессмысленнее тех слов, что были при этом сказаны? Подобные речи не стоит воспроизводить, даже когда их ведут лица, принадлежащие к самому избранному обществу; а уж если дело касается до любовных объяснений плотника и бывшей трактирной служанки, то и подавно. Скажем только, что мистер Хэйс, у которого был целый год на то, чтобы излечиться от своей страсти и который словно бы преуспел в этом, едва лишь увидел Кэтрин, так снова по уши в нее влюбился, и все его усилия пошли прахом.
Знал ли священник, как у них обстоят дела, про то мне неизвестно; но так или иначе, мистер Хэйс теперь, что ни вечер, если не торчал на кухне пасторского дома, то прогуливался в обществе мисс Кэтрин; и не прошло трех месяцев (срок немалый, хоть и приходится сжать его тут до одной короткой фразы), как в деревне узнали о новом тайном побеге; а кто с кем сбежал, он ли с нею, она ли с ним, не мое дело допытываться. "Я бы этого никогда не допустил, - говорил потом доктор Добс - а жена его улыбалась втихомолку, да они все держали от меня в секрете". И, наверно, он бы вмешался, если бы знал о нем; но как только миссис Добс заговаривала с ним о том, когда и как именно намерены совершить побег влюбленные, он тотчас приказывал ей замолчать. По правде говоря, супруга священника не раз принималась обсуждать этот вопрос. "У молодого Хэйса и деньги водятся, и ремесло в руках, говорила она, - он единственный сын у родителей и волен выбрать себе жену по нраву; верно, красавцем его не назовешь, и ни щедростью, ни любезностью он не блещет; но зато он, бесспорно, любит Кэт (а ей, сам знаешь, выбирать не приходится), и чем скорей она за него выйдет, тем лучше. Разумеется, в нашей церкви им венчаться нельзя, но..." - "Ну что ж, - отвечал доктор Добс, если их обвенчают где-нибудь в другом месте, я тут ни при чем, да к тому же мне ведь ничего и не известно". Намек был понят, и в одно прекрасное воскресное утро, месяц спустя, мистер Хэйс потихоньку увез свою возлюбленную из пасторского дома, усадив ее на лошадь позади себя; а из-за спущенных оконных занавесок смотрели им вслед пасторские ребятишки и весело смеялись.
За этот месяц мистер Хэйс успел съездить в город Вустер и позаботиться о том, чтобы оглашение состоялось в тамошней церкви, справедливо рассудив, что в большом городе это событие вызовет меньше толков, нежели в глухой деревеньке. В Вустер он и повез теперь свою нареченную. О, злосчастный Джон Хэйс! Куда влечет тебя рок? О, неразумный доктор Добс, забывший о сыновнем долге почитания родителей и поддавшийся уговорам своей супруги, одержимой пагубным пристрастием к сватовству!
* * *
В "Лондонской газете" от 1 апреля 1706 года напечатан указ ее величества о вступлений в силу парламентского акта, имеющего целью поощрение и развитие морской службы, а также лучшее и быстрейшее укомплектование личного состава королевского флота, согласно каковому указу всякий судья полномочен выдавать констеблям, помощникам констеблей и помощникам помощников разрешение на право входить, а ежели надобно, то и вламываться в любой дом, где, по их подозрению, укрывается моряк-дезертир; а за недостатком дезертиров хватать и зачислять в моряки любых жителей, годных к несению морской службы. Нет нужды приводить здесь все содержание этого Акта, занимающего четыре газетных столбца, - равно как и другой, подобный же, где речь идет о сухопутной армии; скажем лишь, что введение его в действие наделало переполоху во всем королевстве.
Все мы знаем, если не из опыта, то понаслышке, что во время больших военных походов за главными силами следует арьергард, в рядах которого скопляется немало всякого сброда; и точно так же в тени важных государственных мероприятий творятся подчас мелкие жульнические делишки. Так великая избирательная реформа дала простор множеству сомнительных ухищрений и махинаций - что нетрудно было бы показать, если бы не твердое наше намерение соблюдать деликатность по отношению к вигам; а вышеупомянутый "Акт о вербовке", который во имя славы англичан во Фландрии столь жестоко обошелся с англичанами в Англии (не первый, кстати, пример необходимости терпеть нужду дома ради того, чтобы можно было покрасоваться на людях), породил целую армию прохвостов и доносчиков, которые на нем наживались, помимо прочего еще и занимаясь вымогательством у лиц, подпадавших под действие этого Акта - или с перепугу поверивших, что подпадают под него.
После окончания брачной церемонии в Вустере мистер Хэйс озаботился подысканием харчевни подешевле, где бы можно было сэкономить на ночлеге и еде.
На кухне избранного им заведения расположилась компания выпивох. Миссис Хэйс с подобающим ей достоинством отказалась есть в столь низменном обществе; и тогда хозяйка провела новобрачных в другое помещение, куда им подали еду отдельно.
Пировавшие на кухне гости и в самом деле не подходили для дамского общества. Один был долговязый верзила с алебардой, что заставляло предположить в нем солдата; другой - моряк, судя по платью, - пленял взоры черной повязкой на глазу; третий был, как видно, предводителем всей банды; флотский мундир, облекавший его тучную фигуру, дополняли сапоги со шпорами, - сочетание, доказывавшее, что если и был он моряком, так разве, что называется, сухопутным.
Что-то в облике и в голосе одного из этих почтенных господ показалось миссис Хэйс знакомым; и догадка ее перешла в уверенность, когда короткое время спустя три героя без спросу ворвались в комнату, где она сидела со своим супругом. Впереди был не кто иной, как ее старый знакомец мистер Питер Брок с саблей наголо; он взглянул на миссис Кэтрин и приложил палец к губам, как бы призывая ее к молчанию. Его одноглазый товарищ грубо схватил мистера Хэйса за плечо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59