Улучшение нравов и обычаев, как при дворе, так и в народе, принадлежит к драгоценнейшим последствиям той свободы, для защиты и охраны которой к нам пришел Георг I. Он соблюл договор со своими английскими подданными; а если сам он не более избежал пороков века, чем другие мужи и монархи, зато мы можем быть ему благодарны, что он уберег и сохранил для потомства наши исконные права. Свежий ветер в Англии очистил от скверны дворцы и хижины; и ныне Истина, заступница каждого из нас по праву нашего рождения и бесстрашный судия над великими, может сказать о них лишь слова почтительности и уважения. На портрете первого Георга есть пятна и есть штрихи, не вызывающие нашего восхищения; но есть и благородные черты: справедливость, отвага, умеренность, - и им мы обязаны воздать должное, прежде чем повернем портрет лицом к стене.
Георг II
Под вечер 14 июня 1727 года по дороге из Челси в Ричмонд скакали два всадника. Передний был широколицый, румяный и весьма дородный кавалер в высоких ботфортах того времени, однако ухватка, с какой он гнал коня, выдавала человека храброго и бывалого кавалериста. И в самом деле, мало кто еще так любил молодецкие забавы, и в охотничьих угодьях Норфолка ни один сквайр не скакал так лихо за лисой и не кричал: "Ату! Ату его!" - с таким упоением, как тот, кто несся сейчас галопом по Ричмондской дороге.
Вскоре он достиг Ричмонда и у ворот заявил, что имеет дело к владельцу замка. Хозяйка и ее приближенные дамы, к которым его проводили, заверили его, что видеть сейчас хозяина ему невозможно, каким бы безотлагательным ни было его дело. Его высочество вкушает послеобеденный сон; он всегда спит после обеда, и горе тому, кто его разбудит! Однако доблестный джентльмен в ботфортах отвел рукой перепуганных дам и отворил запретную дверь в опочивальню, где спал на кровати малорослый господин, и перед этим господином дорожный гонец в тяжелых ботфортах преклонил колена.
Спавший проснулся и с сильным немецким акцентом в сильных выражениях высказал свое неудовольствие, поинтересовавшись при этом, кто это осмелился его побеспокоить.
- Я - сэр Роберт Уолпол, - ответствовал гонец. (Разбуженный господин ненавидел сэра Роберта Уолпола.) - Имею честь сообщить вашему величеству, что ваш августейший родитель король Георг Первый в субботу десятого числа сего месяца скончался в Оснабрюкке.
- То наглый ложь! - вскричал его святейшее величество король Герг II; но сэр Роберт Уолпол подтвердил свою весть, и с этого дня в продолжение тридцати трех лет Англией правил уже второй по счету Георг.
Как он разделался с отцовским завещанием на глазах у изумленного архиепископа Кентерберийского, какой это оказался сердитый маленький монарх, как грозил кулаком придворным своего отца, как в приступах бешенства топтал собственный парик, а всякого, с кем расходился во мнениях, обзывал вором, лжецом и негодяем, - обо всем этом можно прочесть в любом историческом труде, а равно и о том, как он рассудительно поспешил примириться со своим гордым министром, которого при жизни отца ненавидел и который после этого пятнадцать лет служил ему верно, разумно и успешно. Когда бы не сэр Роберт Уолпол, нам бы опять пришлось иметь дело с Претендентом. Когда бы не его упрямая любовь к миру, мы бы оказались втянуты в войны, для ведения которых стране недоставало сил и внутреннего согласия. Когда бы не его твердость и спокойное противодействие, еще, того гляди, немецкие деспоты у нас бы тут стали насаждать свои ганноверские порядки и мы имели бы бунты, смуты, нужду и тиранство, а не четверть века мира, свободы и материального процветания, каких не знала страна до того, как ее возглавил этот "подрыватель парламентов", этот бессовестный пьяница и распутник, этот бесстрашный поборник мира и свободы, этот великий гражданин, патриот и государственный муж. В религии он был истинный язычник: смачно вышучивал епископов и знатных лордов и смеялся как над Высокой церковью, так и над Низкой. В частной жизни старый греховодник предавался удовольствиям самого низкого разбора: по воскресеньям пьянствовал в Ричмонде, а во время парламентских каникул с гиканьем скакал за собачьей сворой или пил с мужиками пунш и закусывал говядиной. Изящной словесностью интересовался не больше своего венценосного господина и держался столь нелестного мнения о людской природе, что просто стыдно признавать его правоту и соглашаться с тем, что человека можно действительно купить вот так, по дешевке. Но подкупленная им палата общин сберегла нам нашу свободу; но его неверие воспрепятствовало у нас церковному засилию. Среди священников в Оксфорде были такие же коварные и злобные, как и среди патеров из Рима, и он разоблачал и тех и других. Он не принес англичанам военных побед, зато подарил им мир, покой и свободу; трехпроцентные бумаги при нем достигли номинала, и пшеница шла по пять фунтов двадцать шесть шиллингов за квартер.
Наше счастье, что первые наши Георги не отличались возвышенностью помыслов. Особенно нам повезло, что они так любили свой маленький Ганновер, Англию же предоставляли самой себе. По-настоящему мы хлебнули горя, когда получили короля, который гордился тем, что он британец, который родился в нашей стране и вознамерился ею управлять. А в правители Англии он годился не больше, чем его дед или прадед, которые таких намерений не имели. Она сама понемножку приходила в себя под их владычеством. Постепенно умирал чреватый опасностями благородный древний дух вассальной верности; пустела старая величественная Высокая церковь Англии; оставались в прошлом разногласия, которые поколениями подымали друг на друга мужественных и храбрых и с той и с другой стороны - со стороны вассальной верности, родовых привилегий, церкви, королевской власти и со стороны истины, права, гражданской и религиозной свободы. Ко времени, когда на трон взошел Георг III, битва между вассальной верностью и личной свободой уже закончилась; и Карл-Эдуард, немощный, пьяный и бездетный, умирал в далекой Италии.
Тем, кто интересуется придворной историей прошлого века, знакомы мемуары маркграфини Байрейтской, в которых описывается берлинский двор под единоличной властью кузенов нашего Георга II. Отец Фридриха Великого поколачивал своих сыновей, дочерей, государственных советников; он по всей Европе вылавливал высоких мужчин и ставил их у себя гренадерами; его пиры, парады, попойки, курительные вечера - все это подробно описано. Грубостью языка, удовольствий и обращения этот немецкий монарх едва ли уступал Джонатану Уайльду Великому. Бессчетные французские мемуары столь же подробно описывают Людовика XV, его жизнь, его царствование и деяния. Наш Георг II был, во всяком случае, король не хуже прочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41